В начале этого года Казахстан установил исторический рекорд среднесуточной добычи нефти, которая превысила 2,03 млн баррелей в сутки. Однако для руководства страны это было не столько поводом для празднования, сколько еще одним напоминанием о назревшей необходимости серьезных перемен в нефтяной отрасли.
Рекордная добыча уже создает Казахстану немало проблем в отношениях с партнерами по ОПЕК+, которые обвиняют страну в превышении отведенных ей квот, но даже ее оказывается недостаточно для решения нарастающих финансовых проблем. Дефицит казахстанского госбюджета непрерывно увеличивается с 2020 года, достигнув в прошлом году 3% ВВП.
Все это ставит руководство Казахстана перед непростым выбором: продолжить наращивать объемы добычи, рискуя новыми обострениями в отношениях с ведущими производителями нефти вроде России и Саудовской Аравии, или пересмотреть условия сотрудничества с западными нефтяными гигантами, чья доля в доходах от эксплуатации казахстанских месторождений может доходить до 98%. Пока власти, похоже, склоняются ко второму варианту, к чему их подталкивают и требования общества, и то, что старые договоренности вырабатывались еще при предыдущем поколении элит во главе с Нурсултаном Назарбаевым, которое окончательно ушло со сцены за последние годы.
Наследие 1990-х
Почти две трети всей добычи углеводородов в Казахстане приходится всего на три нефтегазовых месторождения: Тенгиз, Карачаганак и Кашаган. Их обнаружили еще в советские времена, но освоение стало возможным лишь благодаря соглашениям о разделе продукции (СРП), заключенным с западными нефтяными компаниями в 1990-е годы. В первые годы независимости Казахстану удалось подписать сразу несколько таких соглашений с Chevron, Eni, Shell, ExxonMobil и рядом других компаний на срок до конца 2030-х годов, что позволило привлечь в страну десятки миллиардов долларов инвестиций, создать сотни тысяч рабочих мест и получить доступ к передовым технологиям.
Например, в разработку Кашагана было вложено около $50 млрд, Карачаганака — $27 млрд, а расширение Тенгиза обошлось почти в $48 млрд. Без этих инвестиций Казахстан вряд ли стал бы одним из крупнейших в мире производителей нефти, добывая сегодня 100 млн тонн в год.
Однако щедрые инвестиции имели и обратную сторону. Молодому и институционально слабому государству пришлось предоставить инвесторам чрезвычайно благоприятные условия работы — налоговые льготы, длительные периоды окупаемости вложений, конфиденциальность коммерческих положений. В первые годы разработки месторождений доля прибыли, поступающая государству, оставалась незначительной, поскольку иностранным инвесторам предоставили право сначала компенсировать свои вложения.
По сути, казахстанское руководство 1990-х годов заложило основы нефтегазового сектора страны на условиях, продиктованных нефтяными гигантами. Многие из этих контрактов остаются засекречены до сих пор — вплоть до того, что неизвестно, какую именно долю нефтяных доходов получает государство.
При этом причин сомневаться в справедливости распределения нефтяных доходов хватает. Достаточно вспомнить скандал «Казахгейт», когда в 2003 году в Нью-Йорке был арестован американский бизнесмен и экс-сотрудник ЦРУ Джеймс Гиффен, много лет работавший советником президента Назарбаева.
Его обвинили в даче взяток на $78 млн высшим должностным лицам Казахстана, включая самого Назарбаева и премьер-министра Нурлана Балгимбаева, в обмен на выгодные контракты на Тенгизском месторождении. В итоге Гиффен отделался незначительным наказанием, утверждая, что действовал с ведома властей США, но в самом Казахстане эта история добавила подозрений по отношению к нефтяным сделкам 1990-х.
Путь к перезагрузке
Казахстан давно начал готовить почву для пересмотра нефтяных соглашений 1990-х. В 2008 году разрабатывающий Кашаган Северо-Каспийский консорциум (NCOC), куда входят Shell, ExxonMobil, Eni, TotalEnergies, CNPC и Inpex, согласился увеличить долю казахстанского «КазМунайГаза» до 16,88% и выплатил компенсации за срыв сроков запуска разработки месторождения. В 2012 году правительство добилось для «КазМунайГаза» 10-процентной доли в Карачаганаке.
С уходом в 2022 году из власти предыдущего поколения элит претензии к иностранным корпорациям стали выдвигаться активнее. В 2023 году правительство Казахстана инициировало против NCOC иск на $13 млрд, потребовав исключить из возмещаемых затрат «несанкционированные расходы» за 2010–2018 годы. Основанием стали многолетние задержки с запуском проекта.
В 2024 году сумма претензий выросла до $160 млрд — к ней добавились требования по упущенной выгоде. Для сравнения: весь ВВП Казахстана за 2024 год составил $288 млрд.
Параллельно власти начали выдвигать претензии в области экологии. Казахстан наложил на операторов Кашагана штраф в $5,1 млрд за сверхнормативное хранение серы, сжигание газа и другие нарушения. NCOC попыталась урегулировать этот вопрос, предложив взамен выделить $110 млн на социальные проекты, но это лишь усилило возмущение казахстанской стороны. Арбитражное разбирательство по делу продолжается до сих пор. Еще один экологический иск на $3,5 млрд Казахстан подал против консорциума KPO, управляющего разработкой месторождения Карачаганак.
Консорциум «Тенгизшевройл» (ТШО), куда входят Chevron, ExxonMobil, «КазМунайГаз» и «Лукойл», остается единственным представителем большой тройки, кому Казахстан пока не предъявил значимых судебных исков. Но и тут ситуация явно меняется: 13 февраля гендиректора ТШО Кевина Лайона пригласили в парламент — это был первый раз, когда кому-то из руководства нефтяных гигантов пришлось отчитываться перед казахстанскими депутатами и даже выслушивать от них критические замечания.
Параллельно министр энергетики Казахстана Алмасадам Саткалиев встретился с главой Chevron и вице-президентом ExxonMobil. А в апреле в Астану прибыл Глава Chevron Майкл Уирт, чтобы провести встречи с президентом Токаевым и премьером Бектеновым. В пресс-релизах по итогам этих встреч ничего не говорилось о пересмотре соглашений о разделе продукции, но многое указывает на то, что эта тема затрагивалась.
Момент для пересмотра
В публичных выступлениях руководства Казахстана тоже хватает указаний на то, что страна стремится к умеренному пересмотру условий сотрудничества с нефтяными гигантами. Выступая 28 января на расширенном заседании правительства, президент Токаев заявил, что соглашения о разделе продукции в свое время сыграли важную роль в развитии отрасли, но теперь требуют обновления на более выгодных для страны условиях. Также он призвал начать переговоры о продлении контрактов.
После этого на тот момент министр энергетики Алмасадам Саткалиев впервые открыто признал, что Казахстан готовится к пересмотру параметров старых соглашений, начиная с проекта Тенгиз. Он сообщил, что ключевыми темами на переговорах могут быть вопросы увеличения доли Казахстана, смена операторов и улучшение условий контрактов.
Такой настойчивости благоприятствуют сразу несколько важных обстоятельств. Прежде всего, в Казахстане за последние несколько лет на ведущие позиции в руководстве пришло новое поколение элит, которое уже не связано «нефтяными компромиссами» 1990-х годов. Для них пересмотр подхода к недропользованию — это не только вопрос доходов, но и доказательство их политической субъектности и способности укрепить экономический суверенитет страны.
В казахстанском обществе тоже усиливается запрос на более прозрачное и справедливое распределение ресурсной ренты. К примеру, в 2022 году на национальной платформе E-petition появилась общественная петиция с требованием рассекретить условия соглашений о разделе продукции и раскрыть, как делятся доходы между госбюджетом и зарубежными компаниями. Общественное мнение далеко не всегда оказывается главным фактором в принятии решений в Казахстане, но игнорировать его становится все сложнее.
Геоэкономический ландшафт тоже меняется. Санкции, торговые войны и нестабильность транспортных маршрутов серьезно изменили условия экспорта казахстанской нефти, требуя соответствующего пересмотра и старых договоренностей. Особенно в условиях, когда война в Украине подталкивает Запад к тому, чтобы уделять больше внимания странам Центральной Азии, придерживаясь в отношениях с ними более прагматических позиций.
Наконец, если Казахстан не займется пересмотром нефтяных договоренностей сейчас, то рискует к 2040 году оказаться в ситуации, когда крупнейшие месторождения будут истощаться, а новые источники пополнения бюджета могут и не появиться. Конечно, любые противоречия с крупнейшими энергетическими корпорациями мира чреваты рисками, но если Казахстан не воспользуется нынешним благоприятным моментом, чтобы добиться для себя лучших условий, то следующая возможность может представиться очень нескоро.