Политический блок Кремля провел генеральную репетицию перед запланированными на сентябрь 2026 года выборами в Госдуму. Единый день голосования, в ходе которого массово избирались губернаторы и депутаты региональных заксобраний, оказался тестовым полигоном для отработки тем и лозунгов грядущей федеральной кампании.
«Единая Россия» сделала ставку на традиционные лозунги, обещая «развитие» и «стабильность». Редкие эксперименты с введением в агитацию военной повестки оказались неудачными, но политблоку все равно вряд ли удастся избежать этой темы в думской кампании — ведь она важна лично для Владимира Путина. Системная оппозиция тем временем стала эксплуатировать тему мигрантов и экспериментировать с националистическими лозунгами. Такой правый поворот позволяет избежать уклона в социальную проблематику, способную нанести рейтингам единороссов реальный урон.
Война дает минус
Несмотря на всю свою вовлеченность в поддержку войны, в региональных избирательных кампаниях этого года «Единая Россия» старалась избегать активного использования «темы СВО». Партийные стратеги и чиновники-администраторы понимали, что эта линия будет раздражать значительную часть лояльного электората, который готов поддержать «стабильность», но от войны давно устал. По последним опросам «Левада-центра», уже две трети респондентов ждут мирных переговоров.
Расчет партийных кураторов оказался верен. В тех редких случаях, когда тема войны все-таки выходила на первый план, это только вредило кандидатам от власти. Например, врио главы Свердловской области Денис Паслер использовал лозунг «СВОй губер» и в целом попытался выставить себя одним из самых патриотичных региональных руководителей. Чиновник подчеркивал близость к экс-командиру батальона «Спарта» (а ныне — полпреду в Уральском федеральном округе) Артему Жоге, участвовал в его патриотических мероприятиях, рассказывал о «кратном увеличении поддержки участников СВО и их семей» за счет бюджета.
Возможно, такой подход понравился высшему руководству страны, но с настроениями в одном из самых свободолюбивых регионов демонстративная поддержка войны сильно диссонировала. Паслер надеялся сыграть на контрасте со своим предшественником Евгением Куйвашевым, который всегда сторонился военной темы и к тому же защищал «Ельцин-центр» от нападок ультрапатриотов. Но игра оказалась не самой удачной. Незадолго до выборов ВЦИОМ предрек политику 54% голосов — крайне низкий для нынешней России результат. После этого штаб Паслера мобилизовался, и в результате он получил скромные 61,3%.
Еще один пример негативного влияния военной темы — результат выдвиженца «Единой России» в главы Тамбовской области, представителя той самой «новой путинской элиты» Евгения Первышова. Ранее Первышов работал мэром Краснодара — динамичного города с населением больше, чем во всей депрессивной Тамбовской области. Но на этом факте в ходе кампании внимание не акцентировалось — в отличие от причастности чиновника к СВО (Первышов был записан в так называемый депутатский батальон БАРС «Каскад», хотя четких свидетельств его участия в боевых действиях нет).
Первышов набрал 74% голосов, то есть формально выступил куда лучше Паслера. Но Тамбовская область всегда считалась электоральным султанатом, который выдавал кандидатам от власти сверхвысокие проценты. Например, у предшественника Первышова Максима Егорова на выборах три года назад было 83% голосов. Егоров был таким же варягом, но не позиционировал себя участником СВО. У любой электоральной машины есть свои пределы фальсификаций, и разница результатов Первышова и Егорова говорит о том, что первый по реальному рейтингу действительно недобрал как минимум 9%.
Показательно и то, что самая провоенная системная партия — «Справедливая Россия» — потеряла в рейтинге по сравнению с предыдущими выборами в большинстве регионов. Например, в Костромской области результат снизился на 3 процентных пункта (с 9% до 6%), а в Курганской — почти на 5 (с 10% до 5%).
Не самые удачные попытки встроить войну в избирательную кампанию ставят под сомнение целесообразность массового включения военных в списки «Единой России» на парламентских выборах 2026 года. Ассоциация с войной может снизить процент голосов за партию власти в ситуации, когда политблок президентской администрации давно взял за правило по итогам каждой новой кампании бить предыдущий рекорд.
В 2021 году единороссы, по официальным данным, набрали 49,8%, а сейчас даже работающий с президентской администрацией ВЦИОМ оценивает рейтинг партии в 34,1%. Наличие в списках военных не приведет к повышению показателей: эта тема скорее раскалывает партию «путинского большинства». Но и совсем отказаться от военной линии в думской кампании политический блок Кремля вряд ли сможет: она важна лично для Владимира Путина.
Мигранты для системной оппозиции
Крайне умеренно «Единая Россия» — в отличие от других системных партий — использует еще одну тему, которая вписывается в общую государственную политику: борьбу с мигрантами. Многие россияне действительно негативно настроены по отношению к мигрантам, особенно в больших городах. И политблок администрации никак не препятствует антимигрантской риторике ЛДПР, «Новых людей» и той же «Справедливой России».
Так, ЛДПР хочет запретить мигрантам привозить в Россию свои семьи. И это предложение, по всей видимости, помогло Кремлю вытащить ЛДПР на второе место по итогам выборов в заксобрания (по официальным данным, либерал-демократы получили его в семи из 11 регионов, где проходило голосование). Тема мигрантов сработала для ЛДПР настолько хорошо, что помогла пережить смерть Владимира Жириновского и приход в руководство Леонида Слуцкого — человека без особых навыков публичного политика.
С похожими антимигрантскими предложениями выступали в «Справедливой России» — и именно это, вероятно, предотвратило окончательное обрушение рейтинга партии.
Используют тему и «Новые люди», претендующие на городской электорат. Пять лет назад партия строила свои первые кампании на эффекте новизны и запросе на обновление политической элиты. Сейчас этот эффект сходит на нет, и «Новые люди» переключились на борьбу с мигрантами: они предлагают ввести цифровой контроль над ними, «расселить гетто», запретить хостелы «для мигрантов».
Кремль также позволяет системным партиям тестировать умеренные националистические лозунги. В ЛДПР вспоминают, что всегда были за «русских» (правда, не за «бедных», как это было при Жириновском), и обещают вернуть им «былое величие». «Новые люди» в отдельных регионах переосмыслили тот же старый лозунг ЛДПР, предложив голосовать за «новых русских». Обе партии сочли свои результаты на региональных выборах вполне приемлемыми, так что те же лозунги наверняка появятся и в думской кампании.
Резкая антимигрантская риторика и уклон в националистические лозунги долгое время считались табу для системных партий. На этой теме погорела «Родина» середины 2000-х, когда под руководством Дмитрия Рогозина обещала «очистить Москву от мусора». А от лозунга «за бедных и русских» на какое-то время отказывался сам Жириновский. Сейчас это табу снято — в том числе чтобы отвлекать умеренно протестный электорат от КПРФ, которая долгое время была главной «партией второго выбора».
Политблок президентской администрации стремится сместить коммунистов, как не самую управляемую партию с четкой идеологией, со второго места и ради этого готов на идеологические послабления для дружественных парламентских структур. Сама КПРФ с темой сталинизма, которая близка только ее ядерному — сокращающемуся год от года по естественным причинам — электорату, помогает Кремлю в его усилиях. При этом наиболее активные отделения компартии — как, например, в Новосибирске — готовы поднимать злободневные темы (вроде запрета звонков в мессенджерах) и, более того, организовывать локальные протесты.
К плановой демократии
Политблок Кремля пока дает лояльным партиям возможность педалировать тему борьбы с мигрантами и использовать абстрактные националистические лозунги. Правый уклон позволяет увести системную оппозицию от болезненных тем, которые реально волнуют россиян. Но при дальнейшем ухудшении экономической ситуации социально-популистские слоганы, вероятно, будут использоваться меньше: разогрев этой темы начнет угрожать рейтингам правящей партии.
О возможных проблемах «Единой России» уже сигнализирует завершившаяся избирательная кампания. Партии власти так или иначе не избежать использования темы войны, а это значит, что политблоку для достижения новых рекордов придется перегревать корпоративную мобилизацию и коррекцию итогов голосования в комиссиях. Такие перегретые результаты могут показаться обществу совсем неправдоподобными и оторванными от действительности. Это необязательно приведет к заметным протестам, но точно будет способствовать накоплению общей усталости и негатива.
Нынешний набор партий кажется незыблемым: он явно устраивает Путина, который видит в привычных политических силах своих бесспорных соратников. Между тем для политблока Кремля это скорее головная боль: «Справедливую Россию» приходится искусственно поддерживать, чтобы она попала в региональные заксобрания, и эти усилия не всегда приводят к желаемым результатам. Кое-где не получается выводить на второе место ЛДПР и обеспечивать прохождение в заксобрания «Новых людей». Административный ресурс хорошо работает на обеспечение победы одной партии, но не может дать четких гарантий результатов всех системных партий в рамках такой «плановой демократии».
Обеспечить их мог бы полный перевод выборов на мажоритарную систему, которая работает на выборах в муниципальные советы многих крупных городов. Например, сейчас в городские думы Нижнего Новгорода и Астрахани без труда попали все партии: представителям системной оппозиции просто расчистили дорогу в нужных округах, выдвинув там максимально слабых единороссов. Однако на грядущих выборах в Госдуму эту безотказную систему «плановой демократии» применить не удастся: для ее внедрения осталось слишком мало времени.