После того как Россия осталась безучастной к проблемам Ирана во время израильско-американских бомбардировок, многие ожидали, что это охладит отношения двух стран, сблизившихся после российского вторжения в Украину в 2022 году. Но на деле получилось наоборот: 12-дневная война еще сильнее подтолкнула Тегеран к Москве и вывела стороны на новые соглашения о сотрудничестве, в том числе в атомной сфере.
Правда, баланс в отношениях при этом опять смещается в пользу России. Иран для Кремля сейчас — лишь одно из направлений для развития своих проектов. А вот для Исламской Республики российская сторона превращается в незаменимого партнера, что позволяет Москве быть разборчивее и жестче при выстраивании сотрудничества.
Растущее партнерство
То, что Тегеран был явно разочарован недостаточной помощью Москвы во время его 12-дневной войны с США и Израилем, не помешало ему предпринять новые шаги по углублению сотрудничества с Россией. Прежде всего развитие получила история с поставками российских вооружений.
Кремль дал понять, что намерен исполнять свои обязательства по контрактам с Ираном, несмотря на новые сложности в отношениях Тегерана с Западом. А хакерские сливы документов «Ростеха» говорят о планах российской стороны поставить Исламской Республике 48 истребителей Су-35. Правда, речь идет скорее о долгосрочной истории, и основные поставки Су-35 стоит ожидать в районе 2026–2028 годов.
Также в Иран стали регулярно летать российские военно-транспортные самолеты из Иркутска, где находится Иркутский авиационный завод. Этот факт может свидетельствовать о том, что российско-иранские договоренности не ограничиваются одними Су-35. Звучат предположения о возможных поставках истребителей Су-30МК.
В целом же ситуация выглядит так, что Москва твердо намерена игнорировать санкции ООН против Ирана в военной сфере, которые недавно вернули в рамках механизма Snapback, предусмотренного в атомной сделке 2015 года. Если Россию и будет что-то сдерживать на этом направлении, то это продолжающаяся война с Украиной и загруженность мощностей российского ВПК.
Не менее показательными стали заявления двух стран об амбициозных планах в атомной отрасли. Иранская сторона сначала заявила о том, что Россия построит в Иране пять новых АЭС, а затем сообщила уже о восьми станциях. Заявления российской стороны пока остаются куда более сдержанными, поэтому не до конца ясно, насколько твердые договоренности стоят за этими планами. Однако и Москва признает, что Иран и Россия подписали соглашение на $25 млрд о строительстве АЭС «Хормоз», а параллельно стороны работают над проектом атомных станций малой мощности.
До этого Россия с 1990-х годов реализовала в Иране только один масштабный проект в сфере атомной энергетики — построила АЭС «Бушер». Сейчас сотрудничество может выйти на новый уровень, хоть бушерский опыт не назовешь особенно вдохновляющим. Станцию строили очень долго из-за постоянных задержек платежей со стороны Ирана. С тех пор сильно больше денег у Ирана не стало, и сомнения в его способности вовремя оплачивать услуги российских атомщиков никуда не уходят.
Продвижение в сотрудничестве есть и на других направлениях. Например, иранская сторона уже к марту обещает выделить участки земли для запуска строительства железной дороги Решт — Астара — пока отсутствующего ключевого звена в транспортном коридоре «Север — Юг» из России к портам Индийского океана.
Также в ближайшие месяцы в Иран через Азербайджан должен начать поступать российский газ. Наконец, в частных беседах представители некоторых крупных российских компаний сообщают, что готовятся выйти на иранский рынок, намекая, что им в Исламской Республике предоставили «особые условия».
В целом ставка Тегерана на сотрудничество с Москвой только усиливается. Обычно недоверчивая и торгующаяся иранская власть, похоже, решила, что время не терпит и надо любыми способами завлекать Россию к себе. А 12-дневная война тут не столько породила сомнения в надежности Москвы, сколько лишний раз убедила Тегеран, что лучших партнеров, чем Россия и Китай, ему все равно взять неоткуда.
Замысел Тегерана
Причины, которые подталкивают Тегеран сближаться с Москвой, во многом остались неизменными: международная изоляция и опасения войны. Обе они за последние месяцы только усилились.
Прежде всего, снова начали действовать санкции ООН и ЕС против Ирана, которые вернули в рамках механизма Snapback из атомной сделки 2015 года. Это не так болезненно для Тегерана, как возвращение американских санкций в 2018 году, но, скорее всего, оттолкнет оставшихся европейских партнеров.
Товарооборот ЕС и Ирана в последние годы составлял около $4,5 млрд, то есть менее 4% от общего объема внешней торговли Исламской Республики. В то же время Тегеран и так был серьезно ограничен в выборе стран для сотрудничества, и новые ограничения окажут пусть не грандиозный, но болезненный эффект. Развитие отношений с Россией призвано хотя бы частично компенсировать эти потери.
К тому же сам Иран все глубже погружается в структурный экономический кризис, вызванный коктейлем из санкций, неэффективной социальной политики, климатических изменений и последствий недавней войны. Страна остро нуждается в инвестициях, а Россия остается одним из немногих доступных их источников.
Суммы российских вложений пока не поражают воображение — речь в последние годы идет о $3–4 млрд ежегодно. Но они постепенно растут. А новые проекты, включая создание железной дороги, участие в нефтегазовой добыче и строительство новых АЭС, могут ускорить этот процесс.
Еще более неотложная задача для Тегерана — это снизить опасность новых возможных ударов Израиля и США. 12-дневная война показала, насколько уязвим оказался Иран, которому, по сути, нечего противопоставить израильско-американским бомбардировкам. При этом июньские удары лишь частично уничтожили иранские ядерную программу и ракетный потенциал, а значит, вероятность их повторения остается высокой.
В этом вопросе сдерживающая роль России более многогранна, чем просто поставки вооружений, реальный эффект от которых все равно проявится только через многие годы. Во время 12-дневной войны Израиль избегал ударов по российским объектам, поэтому они могут оказаться своеобразным живым щитом в случае нового нападения.
Это касается не только атомных станций, которые Россия может построить, но и других проектов. Вряд ли Израиль будет намеренно бить по создаваемой при помощи Москвы теплостанции «Сирик», объектам нефтегазовых компаний из РФ или российским подрядчикам, занятым в строительстве железных дорог. То есть чем больше на иранской территории иностранных предприятий, тем больше там условных «безопасных зон», ударов по которым Израиль будет избегать.
Наконец, на фоне почти полного краха ядерной сделки Тегеран значительно сократил присутствие иностранных наблюдателей на своих атомных объектах. Сейчас он близок к тому, чтобы полностью отказаться от инспекций или урезать их до чисто символических масштабов. Тогда Россия останется чуть ли не единственной мировой державой, способной заявить о невоенном характере иранской ядерной программы.
Смещение баланса
Пока интерес Ирана к сотрудничеству с Россией только растет, незаменимость Исламской Республики для Кремля вызывает все больше вопросов. Иранская сторона уже потеряла статус важного военного партнера России, каким она была в первые месяцы вторжения в Украину.
Российская промышленность теперь сама производит иранские дроны, причем в доработанной версии, которая превосходит оригинал. А большая часть деталей для них — либо российского, либо китайского производства. Да и ситуация на фронте для России сейчас совсем не так критична, как это было во второй половине 2022 года, когда армия РФ впервые начала применять иранские БПЛА.
С точки зрения экономики Иран тоже не выглядит топовым партнером для России даже в сравнении с другими странами Ближнего Востока. Несмотря на множество совместных инициатив, объем торговли между двумя государствами остается на уровне около $5 млрд. Для сравнения: в 2024 году товарооборот России с Турцией превысил $50 млрд, с ОАЭ — около $11 млрд, с Египтом — около $9 млрд.
Понятно, что какая-то часть торговых операций с Ираном проходит через Турцию и ОАЭ и вшита в цифры оборота с этими странами. Но это только добавляет ценности Анкаре и Эмиратам, которые остаются связующим звеном для России с миром, коим Тегеран, сам заваленный санкциями, стать не может.
Наконец, не стоит забывать о немалой вероятности новых военных обострений вокруг Ирана, что снижает ценность этой страны как партнера. Какими бы перспективными ни казались российской стороне проекты в Исламской Республике, в них теперь нужно закладывать риски новых израильских ударов.