В начале 2022 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев едва не потерял власть: сотни тысяч людей вышли на улицы, требуя перемен. Крайне жесткие меры вроде приказа президента «стрелять на поражение» успокоили протестующих. Но недовольство в обществе осталось. Чтобы стабилизировать ситуацию, власть анонсировала беспрецедентную программу реформ, которые должны были привести к созданию «Нового Казахстана».
Однако спустя два года очевидно, что новый Казахстан такой же, как и старый. Только теперь власть не опасается вновь закручивать гайки, немного раскрученные до этого. Токаев успешно консолидировал власть, а общество погрузилось в апатию, вызванную страхом и разочарованием.
Навстречу новому
Касым-Жомарт Токаев был избран на пост президента в июне 2019 года, но самостоятельной фигурой стал лишь в январе 2022-го. Тогда начавшиеся в городе Жанаозен протесты против резкого повышения цен на сжиженный газ быстро охватили всю страну. При этом манифестанты перешли от экономических требований к политическим — в частности, об отставке правительства и окончательном уходе из политики первого президента страны Нурсултана Назарбаева. Жестко подавив протесты, президент Токаев счел момент подходящим для того, чтобы выйти из-под назарбаевской опеки.
Именно тогда Токаев лишил власти близких экс-президенту людей: премьера Аскара Мамина, председателя нижней палаты парламента Нурлана Нигматуллина, госсекретаря Крымбека Кушербаева. Еще больше не повезло тогдашнему главе Комитета национальной безопасности (КНБ) Кариму Масимову и его замам: их арестовали за попытку госпереворота. Затем начались показательные судебные процессы в отношении родственников Назарбаева — его бывшего свата Кайрата Боранбаева и племянника Кайрата Сатыбалды (их арестовали, но после возвращения государству незаконно приобретенных активов досрочно освободили). Точечные чистки коснулись региональных и местных руководителей, силовиков, топ-менеджеров госкомпаний.
Сейчас власть Токаева никто не ставит под сомнение. Под него перестроилась вся управленческая вертикаль, а на ключевых постах находятся лояльные ему люди. Например, глава МИД Мурат Нуртлеу, чей карьерный взлет начался сразу после протестов 2022 года, председатель правящей партии «Аманат» Ерлан Кошанов и глава КНБ Ермек Сагимбаев (ранее возглавлял Службу охраны президента).
Для закрепления победы во внутриэлитной борьбе Токаеву нужно было заручиться широкой общественной поддержкой. Для этого в марте 2022 года он анонсировал пакет политических реформ, оформившихся в концепцию «Нового Казахстана» — страны, которая последовательно избавляется от токсичного наследия Назарбаева и движется в сторону демократии. Реформы предполагали либерализацию партийной и избирательной системы, а также сокращение полномочий главы государства. Предлагалось уменьшить президентскую квоту в верхней палате парламента, ввести выборы по одномандатным округам в нижнюю палату и снизить регистрационный порог для партий. Все ради развития в стране политического плюрализма.
Токаев подчеркивал, что идет на эти шаги вопреки госслужащим и экспертам, советовавшим оставить все как есть. Президентская риторика тогда идеально соответствовала запросу казахстанцев на перемены, справедливость и подотчетность государства народу.
При этом, помимо внутренней аудитории, у Токаева были и внешние адресаты. Обещания построить «Новый Казахстан» закрепили за ним на Западе репутацию реформатора. Многим внешним наблюдателям обновленный политический режим в Казахстане казался более прогрессивным — особенно на фоне движения в обратном направлении в других странах Центральной Азии.
Найдите отличия
Между тем ожидать системных, а не декоративных изменений было бы наивно. Настоящие демократические реформы пошатнули бы основы авторитарного режима, главные бенефициары которого — Токаев и его окружение.
Истинное содержание токаевских реформ отчетливо проявилось в ходе референдума об изменении конституции (июнь 2022-го), а также внеочередных президентских и парламентских выборов (ноябрь 2022-го и март 2023-го соответственно). Все три кампании сопровождались привычными нарушениями — фальсификациями и давлением на независимых наблюдателей. Не было ни реальной политической конкуренции, ни широкого представительства интересов граждан.
Не оправдались ожидания и от смены лиц в госуправлении. Почти все нынешние министры и акимы — главы местных исполнительных органов власти — вышли из назарбаевской колоды управленцев. Например, премьер Олжас Бектенов всю жизнь проработал на госслужбе, а последние пять лет занимал руководящие позиции в Агентстве по противодействию коррупции. Председатель Сената Маулен Ашимбаев — тоже типичный выходец из назарбаевской системы. Руководители Генпрокуратуры и многих других силовых структур ранее занимали в этих же ведомствах вторые и третьи позиции. Назначения со стороны (как в случае с экс-министром экологии Зульфией Сулейменовой или нынешним министром промышленности и строительства Канатом Шарлапаевым) — это редкие исключения, не меняющие общей картины.
Серьезного перераспределения власти тоже не произошло. Несмотря на декларируемое увеличение полномочий парламента, ключевые решения по-прежнему принимают глава государства и его администрация. Сам Токаев признавался, что предварительно одобряет кандидатуры на пост премьер-министра, выдвигаемые правящей партией, хотя (в соответствии с новой редакцией конституции) он в ней даже не состоит. То есть явно выходит за рамки своих полномочий.
Выборность акимов низовых уровней мало что изменила, так как у центральной власти остались все рычаги влияния на этих чиновников. В таких условиях совсем не удивительна по-прежнему чрезвычайно высокая персонификация власти: как и при Назарбаеве, люди продолжают видеть в президенте защитника и гаранта справедливости. К Токаеву обращаются и протестующие нефтяники, и пострадавшие от паводков, и граждане, требующие правосудия по громким делам, и даже абитуриенты, недовольные распределением образовательных грантов.
Ужесточение авторитаризма
Переизбравшись на семилетний срок и перестроив систему под себя, Токаев не только обрел полномочия Назарбаева, но и перенял его символические роли. Подобно предшественнику, он регулярно выступает с программными речами, в которых наставляет «свой» народ и транслирует идеологические месседжи. Например, на заседании Национального Курултая — консультативно-совещательного органа при президенте — Токаев высказывался по широкому кругу вопросов, касающихся национальной идентичности и социального развития. Он рассуждал о том, какой должна быть молодежь, как следует отмечать праздник весны Наурыз, какая из версий ислама подходит казахам и так далее.
Президент следует примеру предшественника и в обращении с олигархами: этой весной после разрушительных паводков в нескольких регионах Казахстана он обратился к бизнесменам из списка Forbes с призывом добровольно-принудительно поддержать финансами восстановление поврежденных территорий.
Токаев, который в начале своего президентства казался мягким и скромным, за два года эволюционировал в типичного автократа-патриарха. Более того, некоторые признаки указывают на перерождение токаевского режима в еще более жесткий авторитаризм. Так, в 2023 году известного политического активиста Марата Жыланбаева приговорили к семи годам тюрьмы за «финансирование экстремистской организации». По этой же статье в августе 2024-го такой же срок получил журналист и гражданский активист Думан Мухаммедкарим, чей YouTube-канал «Не дейді» стал особенно популярен после протестов-2022. А лидер незарегистрированной Демократической партии Жанболат Мамай получил условный срок в шесть лет за «организацию массовых беспорядков» и запрет на общественно-политическую деятельность.
Ситуация со свободой слова не лучше. Появившаяся в 2023 году норма об ответственности за распространение «ложной информации» создала дополнительные риски для журналистов и блогеров. Принятый недавно закон «О масс-медиа» еще больше расширяет возможности для цензуры и ограничения работы независимых изданий. Помимо прочего, власти теперь будут мониторить публикации на предмет нарушения «нравственных, культурных и семейных ценностей» Казахстана.
Многое о нынешней власти сказал инцидент с нефтяниками из города Жанаозен, которые в апреле 2023 года отправились в столицу для встречи с властями. Участников мирного протеста задержали и принудительно отправили домой.
Показательно и то, как развивались события вокруг убийства в июне текущего года в центре Киева автора популярного в Казахстане оппозиционного Youtube-канала «Басе» Айдоса Садыкова. Правоохранительные органы Украины быстро назвали главных подозреваемых: ими оказались граждане Казахстана Мейрам Каратаев и Алтай Жаканбаев. По информации СМИ, первый из них в прошлом был сотрудником спецназа, второй — МВД. За три месяца местоположение Каратаева казахстанским силовым ведомствам обнаружить не удалось, в то время как Жаканбаев «самостоятельно обратился в органы внутренних дел», был допрошен и задержан, но Генпрокуратура «в интересах следствия» не разглашает никакой другой информации.
Официальные лица Казахстана категорически отвергли обвинения супруги убитого Натальи Садыковой об ответственности Токаева, а также выразили готовность сотрудничать с Украиной в расследовании дела. Однако позднее спикер Сената Маулен Ашимбаев заявил, что Казахстан не будет экстрадировать Жаканбаева. Примечательной была также реакция многих проправительственных блогеров и телеграм-каналов, пытавшихся преподнести это преступление как «провокацию третьих сил».
В целом получилось так, что как только новые власти Казахстана почувствовали себя более уверенно, в их арсенал вернулись прежние репрессивные практики и характерная риторика. Ею пропитана, например, статья «Консолидация и развитие» государственного советника Ерлана Карина — одного из ключевых чиновников в казахстанской системе власти.
В этом материале (с подзаголовком «Концептуальные основы политического курса Президента Касым-Жомарта Токаева») Карин обозначил красные линии, установленные государством для сохранения «общественной стабильности» и соблюдения «общенациональных интересов». По мнению чиновника, вопросы внешней политики, религиозной сферы, межэтнических отношений и языковой ситуации должны обсуждаться исключительно в экспертных кругах, а не всякого рода гражданскими активистами. Ожидаемо и то, что акцент в статье сделан не на демократизации, а на модернизации Казахстана, о которой постоянно говорилось и при Назарбаеве.
Токаев и пустота
Оправдывая мизерные результаты реформ, идеологи президентской администрации пытаются убедить казахстанское общество, что формировавшаяся более 30 лет система не может измениться в одночасье. Социологическое исследование, проведенное компанией Paperlab в апреле 2024 года, показывает, что такое объяснение в целом работает: часть казахстанцев оправдывает Токаева, возлагая ответственность на «плохих исполнителей на местах» и внешние обстоятельства (войну в Украине, стихийные бедствия и так далее). Впрочем, многие все-таки осознают фиктивный характер проводимых реформ. «Мы движемся в том же направлении, откуда пришли. Изменились только фигуры, а движение то же самое», — отметил один из участников фокус-группы.
Противоречивую картину фиксируют и другие опросы. С одной стороны, 64% респондентов не заметили существенных перемен в системе управления страной. С другой — президент Токаев сохраняет довольно высокий личный рейтинг. Это противоречие можно объяснить эффективностью госпропаганды, отсутствием реальной политической альтернативы, а также сохраняющейся в обществе надеждой на то, что президент все-таки осуществит обещанное — надо только подождать.
Однако за последние два года режим Токаева хорошо научился создавать видимость перемен при отсутствии реального содержания. Громкие концепции вроде «Нового Казахстана» оказались лишь попытками заполнить смысловую пустоту, образовавшуюся после многолетней политической стагнации. Настоящие реформы требуют не просто новых лозунгов, а реального ограничения полномочий и привилегий правящей верхушки. Но она к этому явно не готова. Легче установить красные линии и отлавливать тех, кто их пересекает.
Ссылка, которая откроется без VPN - здесь.