«Баня дьявола» — хоррор о депрессии в XVIII веке Чтобы не попасть в ад после суицида, героини убивают детей. За это их казнят — а перед этим отпускают грехи

Еще одна премьера Берлинского кинофестиваля этого года — фильм «Баня дьявола» австрийских режиссеров Вероники Франц и Северина Фиалы. Сценарий основан на исследовании американской ученой Кэти Стюарт, посвященном Германии XVII—XVIII веков, — изучив источники, исследовательница пришла к выводу, что люди, страдавшие от меланхолии (то есть депрессии, в народе это состояние называлось «баней дьявола»), специально совершали преступления, чтобы их казнили. Так происходит и с героинями фильма — о нем подробнее рассказывает кинокритик Антон Долин.

Когда-то давным-давно в одном прекрасном краю, среди заповедных лесов, глубоких рек, величественных гор и неприступных замков люди в точности как сейчас любили, смеялись, разочаровывались, умирали — и страдали от депрессии. Только слова такого не было. Образованные звали недуг меланхолией, простонародье — баней дьявола. Так и называется удивительный фильм австрийцев Вероники Франц и Северина Фиалы, совмещающий свойства хоррора, психологической драмы и социально-исторического исследования на редкую тему.

За производство отвечала компания Ульриха Зайдля — неизменно радикального и скандально известного австрийского автора; собственно, Франц — его соавторка и жена, а Фиала — племянник. Их дебют «Я вижу, я вижу» (он же «Спокойной ночи, мамочка») десять лет назад показали на Венецианском фестивале, Австрия выдвинула его на премию «Оскар». Та изощренная картина с музыкой австрийской композиторки Ольги Нойвирт и следующая, англоязычная лента «Сторожка» обнаружили пристрастие тандема к жанру готического ужаса.

«Баня дьявола», несомненно, превосходит те две работы. Она соединяет свойственный Зайдлю интерес к патологическим, скрытым сторонам человеческой психики и кропотливое, въедливое погружение в иную эпоху, создающее по мере просмотра иммерсивный эффект. Другими словами, от этого чрезвычайно неуютного фильма не оторваться.

Верхняя Австрия, середина XVIII века, сельская местность. Женщина берет на руки плачущего младенца и куда-то идет через лес. Поднимается на гору, подходит к краю водопада. Помедлив несколько секунд, швыряет ребенка вниз. А потом идет к воротам в замок и стучится туда, говоря сторожу единственную фразу: «Я совершила преступление». Ничуть не удивившись, тот впускает ее и захлопывает дверь. С этого шокирующего эпизода начинается фильм. Впрочем, его героиню живой мы больше не увидим — на протяжении всего действия от ее обезглавленного и выставленного напоказ тела крестьяне по ночам будут отрезать пальцы рук и ног, на счастье. «Баня дьявола» расскажет историю другой молодой женщины.

Сценарий родился из недавнего исследования американской ученой Кэти Стюарт, посвященного Германии XVII—XVIII столетий и основанного на исторических протоколах. Тогда люди, страдавшие от депрессии и мечтавшие о самоубийстве, специально совершали преступления, чтобы их казнили, — таким образом они получали шанс на прощение грехов перед смертью. Казнь позволяла избежать преисподней, куда их неизбежно привел бы суицид. Подобных случаев были сотни. Мужчины обычно прибегали к содомии. Женщины — к детоубийству.

Читая книгу и погружаясь в материал, Франц и Фиала заинтересовались подробным протоколом допроса некоей Евы Лицлфеллнер. Поначалу они даже хотели решить драматичный сюжет в жанре судебной драмы, но постепенно пришли к иной концепции — подробному погружению в повседневность трехсотлетней давности, своеобразному путешествию во времени. Оно позволит зрителю ощутить головокружительную дистанцию между эпохами, а потом ошарашенно обнаружить сходство дремучей старины с современностью.

Чувствительная и пугливая Агнес выходит замуж за мужчину из соседней деревни — добродушного здоровяка Вольфа. Она зачарована свадебной церемонией, испугана расставанием с матерью и братом, заинтригована новым домом — мрачным, но непривычно просторным. Но главное, придавлена ответственностью: теперь ей надо вести хозяйство, быть примерной женой, рожать детей.

Невольно ждешь сцен грубости или насилия, но разочарование Агнес — иного свойства. Мужу она не слишком интересна, тот лишь хочет, чтобы она регулярно готовила и помогала в работе. По ночам Вольф, истомленный тяжелым трудом, сразу поворачивается на другой бок. Свекровь ворчит и сурово посматривает на невестку, друзей у Агнес нет, пожаловаться некому — разве что восковому младенцу Иисусу в местной церквушке. Одно мелкое расстройство ведет к другому, женщина замыкается в себе, ей снятся тяжелые сны. Она увязла в трясине «бани дьявола», и никакой цирюльник с пиявками и прочими ухищрениями ее не спасет.

Впечатляет отнюдь не развитие интриги, довольно линейной и предсказуемой, а уровень психологической и бытовой достоверности в декорациях и костюмах — хоть режиссеры и признаются, что немало фантазировали, ведь о быте сельской Австрии XVIII века известно не так много. Оператор Мартин Гшлахт снимает при естественном свете: сгущение сумерек в кадре или сцены трапез, освещенных только лучиной, буквально погружают публику в другие времена. Саспенс нагнетается в рембрандтовской полутьме.

Актеры в самом деле жили во время съемок в жестких условиях, к которым привыкли их персонажи, носили тусклую одежду и мерзли в неотапливаемых каменных домах. Впрочем, вряд ли только это обусловило их потрясающее мастерство. Виртуозную исполнительницу роли свекрови Марию Хофштаттер зрители Зайдля хорошо знают по «Собачьей жаре», «Импорту/экспорту» и трилогии «Рай» — режиссеры рассказывали, что та выросла в сельской местности и консультировала их по поводу обычаев, не слишком изменившихся за столетия. А вот молодых супругов играют фактически дебютанты. Вольф — известный стендапер и диджей Давид Шайд, Агнес — Аня Пляшг, знаменитая певица и композитор, создательница музыкального проекта Soap & Skin.

После смерти отца Пляшг впала в тяжелую депрессию, которой посвятила альбом «Narrow» (2012). Эта запись заинтересовала авторов будущего фильма; они предложили певице записать саундтрек. Работая над музыкой, та настолько влюбилась в сценарий и погрузилась в материал, что в результате сыграла главную роль. Под ее влиянием изменилась и героиня — в частности, запела, причем подлинные песни тех времен, найденные в архивах фольклористов. Родилась актерская работа такой эмоциональной силы, что сравнить ее можно разве что с Бьорк в «Танцующей в темноте». Приходит на ум и другая героиня Ларса фон Триера — Жюстина из «Меланхолии». Только там депрессия была вписана в научно-фантастический фильм-катастрофу, а здесь — в костюмный хоррор.

«Баню дьявола» несложно приписать к феминистскому кино последнего поколения, сочтя трагедию Агнес результатом векового патриархального гнета и религиозных предрассудков. Но фильм Фиалы и Франц тоньше и умнее любой политической повестки. Он намекает, что прогресс мало что изменил в судьбах одиночек, по-прежнему неспособных защитить свое право выбирать траекторию и модель поведения. Погружая нас в хрупкую психику молодой женщины, картина призывает слышать близкого, быть к нему внимательнее и терпимее. Разумеется, история человека, погибающего от депрессии, стара как мир. Это не мешает ей оставаться актуальной.