95 лет назад молодые радикалы-белоэмигранты объединились, чтобы свергнуть власть большевиков и освободить Россию Рассказываем удивительную (и неудобную) историю Народно-трудового союза — от боевого подполья до издания Пастернака и Шаламова

1 июня 1930 года на съезде в Белграде разрозненные группы молодых белоэмигрантов объединились в небольшую организацию, которую затем станут называть Народно-трудовым союзом российских солидаристов (НТС). Поражение Белого движения и его неспособность наладить работу в изгнании радикализировали молодежь, которая отказалась от идеи «второго похода на Москву» и готовилась свергать большевиков из боевого подполья. Их попытки организовать революцию обернулись провалом, но именно ставка на многолетнюю информационную борьбу с советским режимом сделала солидаристов, по замечанию тогдашнего председателя КГБ Юрия Андропова, «особо опасным противником» Кремля. По просьбе «Медузы» историк Алексей Уваров рассказывает сложную (и местами неудобную) историю Народно-трудового союза, который годами поддерживал политзаключенных, печатал запрещенные книги и рассылал десятки тысяч писем с информацией о преступлениях режима, но так и не нашел себе места в позднесоветской и постсоветской России.

Как молодые белоэмигранты и студенты объединились, чтобы «служить России»

После Гражданской войны тысячи молодых бывших офицеров белой армии и студентов рассеялись по Балканам, Франции и Маньчжурии. Первая ячейка будущего НТС возникла в 1924 году в болгарском шахтерском поселке Перник. Бывшие врангелевские офицеры, которые работали на угольных рудниках, организовали там кружок взаимопомощи. Они стремились сохранить чувство общности — и свою готовность «служить России». Идею быстро подхватили и в других местах проживания молодых эмигрантов, поэтому похожие кружки вскоре появились во Франции, Латвии, Нидерландах и Югославии.

Идеологически первые кружки солидаристов строились на выраженном антимарксизме, культе служения России, национализме, идеализме, отказе от партийности и готовности к активизму. В 1929 году на съезде в болгарском городе Велико-Тырново они объединились под девизом «Нам нужна Великая Россия, мы должны быть достойны ее» и взяли образ генерала Корнилова как моральный ориентир борьбы против большевизма.

Идеологическое ядро солидаристов формировалось как ответ нового поколения на поражение Белого движения. Они подчеркивали, что политически находятся «ни справа, ни слева, а впереди» — и пытались дистанцироваться и от либеральных конституционалистов, и от фашистских моделей, которые набирали популярность среди части эмиграции. Своим политическим идеалом они видели беспартийную демократию «делового представительства», в которой выборы проходили бы не по партийным спискам, а в соответствии с местом жительства и видом трудовой деятельности (иными словами, сословием). Дореволюционный парламентаризм солидаристы считали «комедией выборов».

Летом 1930-го солидаристы провели съезд в Белграде, где учредили Национальный союз русской молодежи. Позже объединение переименуют сперва в Союз нового поколения, а затем — в Национально-трудовой союз российских солидаристов (НТС). Первым председателем организации стал герцог Сергей Лейхтенбергский, а исполнительной работой занялся 29-летний донской хорунжий Виктор Байдалаков. Устав НТС объявлял «новым поколением» всех, кто родился после 1895 года. Для таких людей изначально предусматривалось полноценное членство, для более старших — лишь место в «комитетах содействия».

Эмблема НТС сочетала в себе сразу несколько символических смыслов. Тризуб отсылал к гербу Киевской Руси и Рюриковичам, а также, по замыслу солидаристов, должен был напоминать о трех опорах их идеологии — вере, нации и труде. Бело-сине-красный щит подчеркивал связь эмигрантов с дореволюционной Россией и их желанием обновить страну, не отказываясь от исторической памяти.

В 1930-е годы НТС подчеркнуто выступал за «здоровый эгоизм» во внешней политике и отказ от универсалистских идеологий. Солидаристы полагали, что Россия должна преследовать собственные интересы, но не путем империалистской экспансии. Они противопоставляли концепцию «культурной самодеятельности народов» сталинской модели коренизации и жесткому унитаризму предыдущего поколения, предлагая каждому народу в освобожденной от большевиков России сохранить свой язык и традиции.

В качестве альтернативы системе колхозов солидаристы приоритизировали «крепкого мелкого землевладельца-собственника». Опираясь на дореволюционный опыт и успехи нэпа, члены НТС верили, что индивидуальное хозяйство гарантирует и продовольствие, и гражданскую независимость. Свобода рынка при «социальной ответственности государства» должна была уравновесить труд и капитал без марксистской классовой борьбы.

К концу 1930-х НТС открыл отделы в семнадцати странах — от Австралии до США — и насчитывал около 1560 постоянных членов. Всего за одно десятилетие шахтерский кружок превратился в международную молодежную сеть эмигрантов с собственной программой. При этом отношения солидаристов с организациями первой волны эмиграции складывались довольно напряженно. Например, участники НТС выявили советских агентов среди членов Русского общевоинского союза (РОВС) и Братства русской правды (БРП) — и отказались от любого сотрудничества с ними. Старшие эмигранты, в свою очередь, считали солидаристов слишком радикальными и подозрительными.

Как заработало солидаристское подполье

Солидаристы не мыслили идеологию без практики и поэтому уже к концу 1930-х годов попытались проверить, насколько их картина мира жизнеспособна в самой Советской России. В НТС надеялись, что «ходоки» — добровольцы-эмигранты, которые смогут проникнуть на территорию СССР — будут распространять антисоветские материалы, наладят конспиративную переписку, проверят общественные настроения, подготовят почву для более масштабной подпольной сети. А затем подготовят опору для будущей «национальной революции».

При поддержке старых белоэмигрантских организаций, которые предоставляли инфраструктуру для перехода границы и связи внутри страны, «ходоки» — молодые солидаристы — пересекали границу, устраивались на работу и пытались наладить контакты с местным населением. Первыe «ходоки»-добровольцы шли в СССР парами-тройками через польскую границу. Летом 1938-го пятеро солидаристов подошли к колючей проволоке: троих убили пограничники, двоим — Георгию Околовичу и Александру Колкову — удалось скрыться. Околович и Колков провели в Советском Союзе около четырех месяцев. Оба жили в Витебске, где устроились работать на местные заводы. Они наблюдали за отношением рабочих к власти и пытались понять, возможна ли работа боевого подполья в реальных условиях. Осенью 1938-го солидаристы покинули СССР, а спустя год Колков снова проник в страну — и на этот раз поселился в Днепропетровске, где стал работать слесарем. Вплоть до ареста в 1940 году он вел наблюдение и собирал сведения для НТС.

Другие группы «ходоков» пересекали границу с Советским Союзом в 1939–1940 годах. Они должны были осесть в регионах, найти работу, влиться в среду — и установить контакты с группами, недовольными властью большевиков. Впрочем, довольно скоро советским спецслужбам удалось вычислить солидаристов, которых выдали несоблюдение правил конспирации, переписка с людьми за рубежом, неосторожные разговоры и появившиеся в результате этих действий доносы на них. 6 июля 1941 года Военная коллегия Верховного суда вынесла приговоры двенадцати «ходокам» — все были расстреляны в один день.

На этом фоне НТС пришел к выводу, что тактика прямого проникновения в СССР слишком рискованна и неэффективна, поскольку опиралась на устаревшие методы предыдущего поколения эмигрантов. Дело в том, что в 1920–1930-е годы РОВС и БРП полагались на индивидуальный террор: они убивали советских дипломатов, взрывали партийные клубы сторонников большевиков в Европе, поддерживали вооруженные вылазки в СССР. Так, в 1927 году БРП организовало взрыв в Ленинграде и покушение на советских полпредов в Швейцарии и Польше.

Принципиальный поворот внутри союза солидаристов случился после Второй мировой войны. Его оформил идеолог НТС и участник французского Сопротивления Владимир Поремский, который разработал новую «молекулярную тактику». Он предложил рассеять по СССР «ходоков», которых связывали бы только общие инструкции из-за границы. Ячейки по одному-два человека не должны были знать друг о друге. Даже если советские спецслужбы раскроют десяток таких «молекул», считал Поремский, система не найдет нервный центр. Задачей нового поколения «ходоков» должны были стать не короткие операции, а тихая и долговременная инфильтрация идей.

Многие солидаристы выросли уже в эмиграции — и поэтому видели в насилии моральную несостоятельность. Провалы операций «ходоков» показали НТС, что смелый активизм приводит лишь к репрессиям и человеческим потерям. Поэтому солидаристы постепенно начали делать ставку на нелегальную информационную работу: еще в 1939 году в Берлине заработала их подпольная типография «Льдина». НТС начал массовый выпуск листовок и брошюр, рассчитанных на проникновение в СССР по почтовым и гуманитарным каналам.

Как солидаристы выстроили систему антисоветской пропаганды и ввезли в СССР книги Солженицына и Булгакова

С лета 1953 года солидаристы работали в студии «Радио Освобождение» (позднее — Radio Liberty, «Радио Свобода»). Хотя союз не стал формальным учредителем радиостанции, члены НТС стали ее наиболее продуктивными и мотивированными сотрудниками.

Раз в неделю короткая волна приносила в советские квартиры сводки процессов, отрывки самиздата и хронику процессов над политзаключенными. Радиопередачи вели на чистом русском языке, без иностранного акцента, — это вызывало у слушателей больше доверия. И хотя советские власти активно глушили «голоса» вплоть до января 1989 года, многим жителям СССР удавалось регулярно их слушать.

НТС неоднократно устраивал почтовые марафоны. Начиная с декабря 1961-го солидаристы отправляли в СССР пачки писем с листовками и брошюрами с антисоветской агитацией, религиозными текстами и публикациями запрещенных авторов. До 1990 года организации удалось отправить через советскую почту более миллиона таких писем.

Еще одним важным направлением работы НТС стало издательство «Посев». Оно началось как четырехполосный машинописный бюллетень весной 1945 года в лагере перемещенных лиц Вайден в американской зоне оккупации Германии. Именно там оказались десятки тысяч бывших остарбайтеров, пленных, эвакуированных и бежавших от репрессий советских граждан. Эти люди — часто без документов, родины и уверенности в завтрашнем дне — нуждались в информации, обретении идентичности и организационной поддержке.

Бюллетень помог членам НТС поддерживать связь друг с другом и русскоязычной послевоенной диаспорой. Солидаристы надеялись сохранить ощущение общности, привлечь новых сторонников своей политической программой и тезисами о будущем России, освобожденной от большевиков.

К концу 1960-х «Посев» превратился в ежемесячный журнал на сотню тысяч страниц и достиг тиража более сорока тысяч экземпляров. Именно на его страницах впервые появились целиком «Архипелаг ГУЛАГ» и «Раковый корпус» Александра Солженицына, сборники стихов Бориса Пастернака, «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Отдельными сериями выходили произведения Ивана Бунина, Михаила Булгакова, Варлама Шаламова и карманное издание «Мастера и Маргариты» с пометками цензурных купюр.

Контрабандой журнал и другие издания солидаристов отправляли и в СССР. В НТС придумали довольно сложную логистику. Газеты «Вахта» и журнал «Наши дни» легко прятались в дорожном багаже — и через моряков и ученых в командировках попадали на черные рынки Одессы, Мурманска и Владивостока. Если верить мемуарам диссидентов, в стране сохранялся высокий интерес к прессе солидаристов. Журнал «Посев» в 1970-х годах на черном рынке продавался за 25 рублей, а отдельные книги издательства НТС — до 50 рублей. В Нью-Йорке работал особый филиал «Посева», где издавались карманные серии книг из запрещенной литературы — специально для ввоза в СССР.

Советская власть с первых дней существования НТС рассматривала солидаристов как враждебную политическую организацию. Распространение ее материалов внутри страны квалифицировалось как уголовное преступление. Сотрудники КГБ регулярно изымали издания «Посева» или агитационные материалы НТС из почтовых отделений. А людей, которых уличали в хранении или передаче таких материалов, привлекали по статьям 70 и 190-1 УК РСФСР: за «антисоветскую агитацию» и «заведомо ложные измышления, порочащие советский строй». С середины 1960-х годов борьбу против «антисоветской агитации» курировало специально созданное Пятое управление КГБ, которое сосредоточилось на идеологическом контроле и борьбе с внутренними проявлениями инакомыслия.

Для первых советских диссидентов журнал «Посев» и другие издания солидаристов стали едва ли не главным источником информации о правах человека и гуманитарном знании, свободном от советской идеологии. Именно из этих книг и радиосводок НТС выросла «Хроника текущих событий», самиздат шестидесятников и советское правозащитное движение.

Как солидаристы стали сотрудничать с ЦРУ — и оказались под прицелом КГБ

В начале 1950-х руководство НТС начало работать с ЦРУ, таким образом получив влиятельных покровителей. Солидаристы предложили американцам план Petia-8: предполагалось, что при поддержке американской разведки они отправят в СССР новое поколение «ходоков»-агитаторов, займутся идеологической обработкой советского военного контингента в Восточной Европе, а также запустят собственное коротковолновое радио.

Американские спецслужбы согласились — и профинансировали план НТС, заплатив более чем 110 тысяч долларов. Сами солидаристы подчеркивали, что «не собирают военную разведку для чужой державы, а готовят революцию». Руководство НТС настаивало на независимости в принятии решений, а любые совместные проекты с ЦРУ рассматривались через призму интересов самого движения. Это приводило к постоянному напряжению: американская разведка ожидала большей подотчетности и кооперации, солидаристы же стремились остаться самостоятельной политической силой.

Проект по отправке диверсионных групп в СССР закончился провалом. С 1952 по 1953 год в Советский Союз при поддержке американских спецслужб перебросили 85 человек — большинство из них либо пропали без вести, либо перешли на советскую сторону. В мае 1953 года четырех парашютистов задержали сразу же после посадки, осудили и расстреляли. Солидаристы выяснили, что в школу подготовки агентов НТС под Франкфуртом проник советский разведчик Никита Хорунжий-Мюллер. Он передавал в Москву списки курсантов и инструкторов — это надолго парализовало следующие циклы подготовки «ходоков».

Неудачи заставили американскую разведку сменить подход. Если реальное антисоветское подполье так сложно организовать, гораздо проще создать миф о нем. В 1954 году ЦРУ запустило организацию-дублера — Центральное объединение политических эмигрантов из СССР (ЦОПЭ), чтобы культивировать образ тайного и масштабного движения, угрожающего советской власти. Такая тактика оказалась успешной — СССР пришлось потратить немало сил и ресурсов на охоту за фантомами вплоть до середины 1960-х.

На акции эмигрантов СССР иногда отвечал прямым террором. В апреле 1954 года в Западном Берлине советские разведчики похитили одного из руководителей НТС Александра Трушновича.

Тогда же в ФРГ c заданием убить Георгия Околовича (того самого первого «ходока»-солидариста) прибыл капитан КГБ Николай Хохлов. Однако, разочарованный в советской системе, он отказался выполнять приказ. Хохлов обратился к западной прессе, раскрыл детали операции и продемонстрировал журналистам начиненный таллием пистолет, который был замаскирован под пачку сигарет. Этот шаг стал первым публичным разоблачением зарубежной операции КГБ. В СССР Хохлова приговорили к заочному расстрелу, а его жену арестовали и сослали в лагерь на пять лет. Сам бывший капитан КГБ перебрался в США, где занялся наукой, писал мемуары и преподавал психологию. В 1992 году он был официально помилован указом Бориса Ельцина, а в 1993 году на короткое время вернулся в Россию.

Оба инцидента — похищение Трушновича и разоблачение Хохлова — попали на первые полосы западной прессы и неожиданно усилили позиции НТС. Американские власти получили наглядное доказательство того, что небольшая эмигрантская организация представляет реальную угрозу Кремлю. Это помогло обосновать дальнейшее финансирование «Посева» и радиопрограмм: эффект от информационной борьбы оказывался серьезнее и дешевле, чем дорогостоящие диверсионные операции, а КГБ тем временем продолжал тратить ресурсы на поиск «невидимого подполья».

Как идеи нацистской Германии повлияли на убеждения солидаристов — и как память о них удобно стерлась после поражения во Второй мировой

Молодые белоэмигранты, основавшие НТС, унаследовали и многие крайности своего времени. В середине 1930-х годов в программных брошюрах солидаристы много рассуждали о «еврейском вопросе» на территории будущей России, свободной от большевиков. Многие выступали за выселение всех евреев за пределы страны или, в крайнем случае, за их «компактное поселение» в одной области. В 1944 году НТС принял такие формулировки в свой уставной документ — «Схему национально-трудового строя».

Уже после Второй мировой войны солидаристы тихо вычеркнули пункты о «еврейском вопросе» из своих программных документов. В переизданиях антисемитские пассажи заменяли новыми, более нейтральными. А ранние тиражи прятали в архивах, объясняя новым членам НТС, что «модернизированная редакция» лучше отвечает христианскому идеалу личного достоинства.

Другой крайностью стало и сотрудничество с национал-социалистами. Считая вторжение Третьего рейха на территорию СССР шансом для солидаристов, Виктор Байдалаков привез руководство НТС в Берлин — и начал налаживать контакты с абвером. Байдалаков надеялся использовать союз с Германией, чтобы начать подпольную работу на территории России и добиться от Гитлера разрешения на создание автономной русской администрации на оккупированных территориях. Довольно быстро такие попытки получили жесткий отказ. Нацисты не искали независимых партнеров, тем более из числа белой эмиграции.

Отношения между Третьим рейхом и НТС обострились летом 1944 года после неудачного покушения на Гитлера, к которому имели отношение офицеры абвера, ранее контактировавшие с российскими солидаристами. В ответ гестапо арестовало около 150 человек, связанных с НТС. Большинство из них погибло в концлагерях Равенсбрюк и Заксенхаузен. В послевоенных программных текстах солидаристы часто вспоминали «репрессии нацистов», оставляя за скобками, кто первый инициировал сотрудничество с Третьим рейхом.

После Второй мировой войны солидаристам пришлось идти на другие сложные компромиссы. Значительная часть бюджета НТС формировалась за счет американской поддержки: средства поступали через структуры, созданные ЦРУ для запуска русскоязычной радиостанции Radio Liberation (с 1959 года — Radio Liberty, «Радио Свобода»), а также через связанный с ней International Literary Center, который выкупал тиражи «Посева» для подпольной рассылки в СССР.

Частично солидаристы финансировали свою работу за счет пожертвований эмигрантов, членских взносов и Русского исследовательского фонда, созданного в США в 1981 году. Внутри организации источники финансирования часто вызывали споры. Часть руководства требовала полной прозрачности и отказывалась заниматься разведывательной деятельностью в пользу иностранных государств, несмотря на просьбы покровителей сохранять деликатность ради доноров.

Конфликт достиг пика в 1960 году, когда НТС покинула группа Виктора Байдалакова, бессменного руководителя с 1930-х годов. Всего спустя год его имя исчезло из юбилейного альманаха, словно его никогда не было. Солидаристы опасались, что американские гранты делают их издательство зависимым от политической повестки в США — и сильнее отдаляют их от жителей Советского Союза. Однако найти другие источники финансирования, которые смогли бы обеспечить бесперебойную работу типографий и радиостудий, НТС так и не смог.

Как НТС одержал идейную победу во время перестройки — и обрел полное забвение в постсоветской России

Перестройка в СССР впервые предоставила НТС неожиданный шанс действовать открыто. На митинге на стадионе «Локомотив» в Ленинграде 7 октября 1988 года член подпольной группы солидаристов Роман Евдокимов впервые поднял российский триколор, который на протяжении десятилетий считался запрещенной в Советском Союзе символикой. Вскоре сторонники демократического движения в России все чаще стали пользоваться триколором на своих мероприятиях. А массовым символом сопротивления коммунизму он стал во время событий августовского путча.

После победы над ГКЧП бело-сине-красный флаг утвердили как национальный флаг России. Можно сказать, что НТС символически удалось замкнуть собственную историю: цветами, которые с 1930-х украшали эмблему организации, теперь обозначалась та самая страна, за обновление которой боролись солидаристы.

В начале 1990-х руководство НТС переехало в Россию — и начало активно организовывать семинары, публичные конференции и лекции «Посева». Солидаристы безвозмездно передали в Государственную библиотеку десятки тысяч эмигрантских изданий, чтобы познакомить жителей страны с утраченным пластом национальной культуры. В мае 1996 года в Перми и вовсе состоялся съезд солидаристов — первое легальное мероприятие за всю историю НТС. Движение вскоре зарегистрировали в Минюсте как всероссийскую общественную организацию, занимающуюся общественным просвещением.

К моменту распада СССР идеи и тексты, которые солидаристы распространяли на протяжении многих десятилетий, стали частью общественного словаря позднесоветской (а затем уже и постсоветской) России. Многие члены НТС готовились к переустройству государства преимущественно из-за рубежа — и с удивлением обнаружили, что, несмотря на идеологическую победу над советской властью, им так и не нашлось места в жизни страны после падения режима. НТС сосредоточился на сохранении культурного и интеллектуального наследия русской эмиграции — издательство «Посев» существует в России и сегодня.