«Напоминает жизнь в России» Многие россияне бегут от репрессий — в США. Однако при Трампе их все чаще депортируют обратно в Россию. Мы поговорили с теми, кто пытается спастись от высылки

Сразу после инаугурации зимой 2025 года Дональд Трамп ужесточил миграционную политику США. В городах проходят антимигрантские рейды, кроме того, летом из страны дважды массово выслали россиян. Минимум двоих из них сразу после возвращения в Россию задержали. В общей сложности к концу августа из США депортировали около 200 тысяч человек. «Медуза» поговорила с тремя россиянами, которые подались на беженство в США из-за риска преследования на родине и получили отказ от миграционной службы. Теперь эти люди живут в статусе нелегальных мигрантов — им грозит депортация.

Эдуард Глезин

получил отказ в политическом убежище после 11 лет ожидания

В 2014 году, когда аппарат уполномоченного по правам человека возглавила [Элла] Памфилова, меня уволили из пресс-службы этого ведомства. До этого все нападки силовиков на меня из-за активной гражданской деятельности отбивал [Владимир] Лукин, который был моим начальником десять лет. Перед увольнением новый руководитель отдела кадров собрал на меня папку с компроматом, в которой были все протоколы моих задержаний на митингах и постановлений судов. Он сказал, что передаст все это коллегам в ФСБ, где в недавнем прошлом работал сам, для проверки на экстремизм. Это грозило мне тюрьмой — до пяти лет. Поэтому я быстро решил уезжать.

Мне казалось, что Америка — именно та страна, которая сможет гарантировать безопасность. У меня не было цели купить виллу или яхту, я просто хотел спасти свою жизнь. Притом что у меня был не очень хороший английский, я никогда не был в Америке, и у меня нет здесь родственников. Тем не менее я рискнул и перебрался сюда по туристической визе, а после подался на политическое убежище.

Тогда, в 2014-м, мне пришлось начинать жизнь практически с нуля. В России я был кандидатом исторических наук и трудился в офисе. Здесь же работал на бензоколонке, официантом и таксистом. Сейчас я дальнобойщик — это самая высокооплачиваемая работа из тех, что я перепробовал и что мне доступны. Теперь меня ее лишают: согласно новому постановлению, водить большие грузовики могут только граждане США или обладатели грин-карт. При этом мне нужны деньги на адвоката, услуги которого стоят около 20 тысяч долларов. Учитывая, что еще нужно оплачивать аренду квартиры, ситуация непростая.

По закону срок между подачей заявки на беженство и вызовом на интервью с миграционным офицером — 45 дней. Но мне пришлось прождать 11 лет. Такие задержки объясняют небольшим количество офицеров, но я подозреваю, что на самом деле власти ждут, что заявители не выдержат и сами переберутся в другие страны. Или в их родных странах сменится режим и для их прошения об убежище больше не будет оснований.

В начале октября 2025 года мне отказали в убежище. Мне кажется, офицер, который меня допрашивал, принял решение не одобрять мою заявку еще до разговора. Он был крайне предвзят во время беседы, не принял к рассмотрению доклад, в котором был собран обзор нынешней ситуации в России, экспертное заключение по моему делу и другие материалы. Офицер также задал массу посторонних вопросов, совершенно не относящихся к делу, но при этом не спросил самого главного: почему я уехал из России.

Об увольнении и угрозах уголовным делом я рассказал в заключительном слове — такую возможность дают после интервью. Офицер не учел и то, что из-за моих высказываний в фейсбуке и «ВКонтакте» Роскомнадзор неоднократно отправлял мне письма, в которых меня обвиняли в «дискредитации» российской армии и «фейках» о ней, пропаганде терроризма и экстремизма, дестабилизации общественной ситуации в России, а также дискредитации лично товарища Путина.

Справедливость умерла прямо на моих глазах. Все миграционные офицеры и судьи [рассматривающие кейсы о предоставлении убежища] — просто чиновники, которые вынуждены подчиняться инструкциям руководства. В закрытых эмигрантских группах в фейсбуке регулярно выкладывают информацию об увольнении судей, которые одобряют больше половины заявок о прошении убежища. На их место нанимают более дисциплинированных военных юристов, которых инструктируют выполнять указания и отказывать людям в резидентстве.

Я приехал в США до того, как Дональд Трамп стал президентом. При [Бараке] Обаме и при [Джо] Байдене не было планов по выселению миллиона мигрантов в год. Именно мигранты делают Америку великой, и сейчас она подрывает основы своей экономики.

Ситуацию усугубляет то, что ICE начали патрулировать дороги и прицельно охотиться за дальнобойщиками. Если я попаду под такую облаву, меня отправят в детеншен, а это значительно затруднит работу с адвокатом. У меня отберут телефон, позвонить без специального разрешения я не смогу. А отношение тюремных офицеров к заключенным гораздо хуже, чем у полицейских. Фактически, если я попадусь на дороге, меня ждет неминуемая депортация.

Благодаря тому, что осенью я обнародовал информацию о своем положении, на меня вышли правозащитные организации из Польши и Франции. Сейчас они рассматривают мою заявку на получение гуманитарной визы.

Многие [эмигранты, которые попали в ту же ситуацию] просто молчат, ожидая положительного решения в суде. Я же решил публично рассказать о проблеме, чтобы призвать всех, кто собирается в ближайшее время покинуть Россию, сто раз подумать перед тем, как искать убежища в Америке при нынешней администрации.

Владислав Краснов

провел в миграционной тюрьме больше полугода и весной проиграл суд о прошении на политубежище

В России я был волонтером ФБК и одним из организаторов «Бессрочного протеста». По понятным причинам мне и моей семье не хотелось принимать участие в войне в Украине — даже косвенно, платя налоги. Поэтому мы решили покинуть страну. К тому же моего соратника Диму Иванова приговорили к восьми с половиной годам, и мне не хотелось последовать его примеру. Я решил переезжать в США — мне казалось, там беспристрастно рассматривают прошение об убежище, вникают в представленные доказательства.

Сначала я попробовал податься на студенческую визу: планировал улучшить знание языка и получить высшее образование. Но получил отказ. Я считал, что находиться в стране, где я тогда был, небезопасно, поэтому решил попробовать добраться до США через Мексику. Я поехал один, семья осталась в другой стране. Я заранее скачал приложение CBP One, которое с подачи администрации Байдена могли использовать просители убежища, чтобы избежать джампинга. Я заранее уведомил пограничников через приложение, что собираюсь перейти границу и податься на убежище, после чего мне назначили время, в которое я должен был перейти границу.

Насколько я знаю, все проходившие границу таким образом цивильно оформляли необходимые бумаги для подачи на беженство, сдавали отпечатки и ждали своих судов на свободе. К августу 2023 года, когда я проходил границу, Байден, видимо, дал негласные указания, чтобы некоторых иностранцев задерживали для более тщательной проверки.

После прохождения американской границы меня отправили в изолятор — комнату размером 20 квадратных метров, в которой находилось 25 человек. Мы спали на ковриках для йоги и укрывались одеялами из фольги. Через неделю меня почему-то отправили в Миссисипи, хотя это другой штат, а значит, и другая юрисдикция. В Калифорнии, куда я направлялся, потому что там у меня были спонсор и друзья, кейсы беженства одобряют чаще, чем в республиканских Миссисипи и Луизиане. Там совсем удручающая статистика, судьи одобряют лишь 2% прошений об убежище.

Я прошел интервью, но меня не отпустили из детеншена. Офицеры отпускали одного человека из 50, хотя у всех были примерно одинаковые доказательства и обстоятельства. Я на три недели застрял в детеншене, который представлял собой барак с 75 кроватями на 150 человек. Распорядок был не самый удобный: завтрак был в четыре часа утра, обед в 10, а ужин в 16. У кого-то были проблемы со связью, люди неделями не могли пообщаться с родственниками. Короче говоря, это какой-то абсурд, другим словом не назовешь.

Я просидел в детеншене больше полугода. После прохождения интервью мне назначили суд в Лос-Анджелесе на 2024 год, но через несколько дней я получил письмо, что суд перенесли в штат Луизиана. Он республиканский, поэтому некоторые адвокаты называют его депортационным хабом.

В итоге 1 марта, в день похорон Навального, меня привели в суд, где я предоставил доказательства, что мне грозит преследование в России: протоколы судов, письма от [правозащитника] Льва Пономарева, «Дождя» и «ОВД-Инфо» о том, что я действительно был волонтером в ФБК, что они меня знают и мне грозит настоящая опасность. Всего этого оказалось недостаточно. Сам судья вместо обсуждения моего кейса прицепился к тому, что я был наблюдателем на выборах, и мы час обсуждали избирательную систему в России.

Мой адвокат допустил несколько ошибок, которые повлияли на рассмотрение. Например, он не предоставил судье историю моего преследования. В итоге в документах, которые рассматривались на заседании, появились разночтения.

Позже у меня появились дополнительные доказательства: я получил решение ЕСПЧ, что в России меня задерживали незаконно, дал интервью ряду СМИ, например The Guardian, и получил дополнительные письма от «Мемориала», [политика Ильи] Яшина и многих других [лидеров общественного мнения].

После суда я подал апелляцию и, пока ее рассматривал суд, узнал, что моего адвоката лишили лицензии. В июле я нашел нового, но уже в августе меня заковали в наручники — на руках и ногах, как у заключенного в каком-нибудь фильме — и перевезли из Луизианы в Нью-Джерси, чтобы депортировать.

Уже в аэропорту я отговорил полицейских сажать меня на рейс, продиктовал им номер апелляции и потребовал отвезти меня обратно в детеншен. Как я слышал, в подобных случаях тебя могут просто затолкать ногами в самолет и отправить в Россию через Дубай, Каир, Стамбул или Катар.

После возвращения в Луизиану меня освободили из детеншена в рамках досудебного соглашения — благодаря тому, что ранее я присоединился к иску против [экс-министра внутренней безопасности] Алехандро Майоркаса. В конце октября, после 14 с половиной месяцев заключения, я покинул Луизиану и поехал в Калифорнию к знакомому, который выступил моим спонсором.

Сейчас я пытаюсь переоткрыть свой кейс в рамках нового дела. На апелляциях не рассматривают новые факты, и именно поэтому ранее мне пришлось использовать тот набор документов, которые подал первый адвокат. Теперь у меня есть азарт довести это дело до конца.

В то же время я не могу покинуть США. После освобождения я оказался без каких-либо документов — их нужно было сдать после перехода границы. Где они сейчас, я не знаю, но если учесть, сколько раз меня транспортировали, я не уверен, что они вообще остались в сохранности.

Сейчас я уже поймал дзен и отношусь ко всему спокойно. Вначале было тяжело быть вдали от семьи, особенно в детеншене. Я застал момент, когда заключенным давали 500 бесплатных минут на разговоры по телефону, но в июне 2024-го эта практика прекратилась, и теперь все звонки платные.

В иммиграционных тюрьмах многие ломаются, потому что никаких сроков [легализации] нет и в республиканских штатах из-за нынешней политики Трампа практически невозможно получить убежище. В итоге они просятся обратно [на родину].

Николай (имя изменено)

больше двух лет живет в миграционной тюрьме и подал апелляцию против решения о депортации

Вооруженное нападение на Украину 24 февраля 2022 года было для меня шоком, который трудно с чем-то сравнить. Разве что с потерей [близкого человека]. В следующие полтора-два месяца из-за регулярных военных преступлений и бездействия большинства россиян мне стало понятно, что жить в такой среде я не могу.

Я провел одиночный пикет в своем городе, меня приговорили к административному аресту. После этого ко мне и моей матери — 83-летней тяжело больной женщине — приходили [силовики] с предупреждениями, что если я не остановлюсь, то окажусь в тюрьме. Мать в слезах умоляла меня никуда не ходить.

Протестовать мне хотелось часто — буквально после каждой новости из Украины. Я пообещал матери, что больше выходить не буду, и стал готовиться к отъезду. Завершал рабочие проекты, продавал некоторую недвижимость, делал загранпаспорт.

После объявления «частичной» мобилизации я купил билет в Ереван. В первые месяцы за границей стало понятно, что надо ехать дальше, [потому что в Армении] не моя культура. Хотя страна демократическая и к русским настроена в целом дружелюбно.

Я не собирался просить убежища в какой-либо стране. Рассматривал рабочую визу в Германии, но мне было 45 лет, и немецкий интеграционный центр ответил, что с этого возраста медицинское страхование в Германии становится значительно дороже, а работодатели, как правило, не берут «возрастных» соискателей.

Конечно, Европа мне всегда казалась ближе, чем США, но попасть туда из Армении в 2023-м у меня не получилось. В Штаты же уехали несколько знакомых. Перейдя границу с Мексикой, они получили местные водительские права, разрешения на работу и ждали судов на получение политических убежищ.

Один из знакомых посоветовал идти его путем, о котором он тогда не жалел — и не жалеет до сих пор. Я всегда относился к этому человеку с уважением, поэтому принял его совет. Я даже не думал, что придется сидеть в миграционной тюрьме, ведь было мобильное приложение СВР-One, которое казалось практически легальным способом попасть в США. Все отзывы на него, которые я читал в интернете, были положительными. Люди дожидались своего времени, переходили границу, получали «94-ю форму» и легализовались в США, ожидая миграционных судов. Ни о каких арестах и задержаниях речи не было.

Я прилетел в Мехико в июле 2023 года и в тот же день зарегистрировался в мобильном приложении СВР-One. В конце августа мне сказали прийти в указанное место и в указанное время на встречу с офицером на погранпункте San Ysidro Pedestrian.

В убежище мне отказали в мае 2024-го — из-за нескольких поездок в Россию из Армении (я ездил завершать дела). Судья решил, что мои отношения с полицией недотягивают до уровня преследования. Я неудовлетворен решением и считаю, что мне не дали предоставить все аргументы в суде.

Позже я подал апелляцию в вышестоящую инстанцию, но ее отклонили, полностью согласившись с решением миграционного судьи. Я поначалу смирился и стал готовиться к депортации (миграционные службы постановили отправить меня в Россию, хотя я просил выслать меня в Армению). Перечитывая решение, я понял, что оно достаточно поверхностное и не затронуло некоторые представленные на апелляции аргументы, например участие в организациях Навального и их финансирование. Помимо этого, в России мне может грозить преследование за пожертвования украинским благотворительным фондам, которые я делал из Армении.

В итоге, не питая больших надежд, я подал вторую апелляцию, продолжая готовиться к депортации. К моему удивлению, федеральный апелляционный суд был благосклонен: он назначил адвоката, который работал pro bono. И вынес решение о приостановке депортации. Сейчас я жду финального решения, которое может случиться со дня на день.

Кроме того, в июне я подал ходатайство в федеральный окружной суд в Пенсильвании из-за того, что я слишком долго нахожусь в местном детеншене. На заседании по этому делу федеральная судья встала на мою сторону и раскритиковала ICE за необоснованно длительное заключение.

Сейчас я жду два судебных решения: об освобождении из миграционной тюрьмы и по моему миграционному кейсу. Если дойдет до депортации, я попробую сбежать на пересадке, чтобы не попасть в Россию. Я знаю примеры, когда депортированным из США удавалось провернуть подобное. Немаловажную роль будет играть, в какой именно стране произойдет пересадка. И, конечно, везение. С ним у меня пока не очень.

Что о ситуации говорит правозащитник?

Анна Шумова, член совета директоров правозащитной организации Russian Seattle for Freedom, которая помогает российским эмигрантам

Основной поток россиян, которые запрашивали политическое убежище, был в 2022–2023 годах, при администрации Байдена. У всех просителей убежища, которые переходили мексикано-американскую границу с помощью приложения CBP One, было разное время ожидания: если в начале оно могло составить пару недель, то в 2023–2024 годах — до 10 месяцев. Проблемы россиян начались в июне 2024-го, когда вышел меморандум, согласно которому всех россиян нужно было оставлять в детеншенах до суда. Сложно сказать, насколько справедливо миграционные суды оценивают доказательства людей из других стран, потому что я занимаюсь только россиянами. Тем не менее мне кажется, что [нынешняя ситуация] касается просителей из всех стран.

С приходом Трампа принципиально изменилась одна вещь: депортации стали массовыми и регулярными. В Россию улетают несколько рейсов в месяц. Кроме того, многих миграционных судей уволили, а остальные, по моему мнению, пытаются подстроиться под систему, чтобы сохранить работу. Добавлю, что при администрации Трампа в августе вышел новый отчет по правам и свободам в России, который ежегодно готовит Госдепартамент. В этом году он оказался почти в три раза меньше (41 лист против 110 в прошлом году), из него полностью вычеркнули пункт про [давление на] ЛГБТ, а остальные политические репрессии описаны так, будто они касаются не каждого гражданина, а лишь самых видных журналистов, политических активистов и известных людей.

Россиянам, которым не одобрили ни убежище, ни апелляции на отказы, сложно найти другой вариант легализации в стране. Возможен брак с гражданином, но в кейсах, с которыми я знакома, люди стараются искать другие пути: например, основания для открытия дела заново. Во время первого суда проситель убежища понимает, что от него хотели и какие были слабые места его доказательств. Если у него появляется вторая попытка, он старается собрать больше доказательств и свидетельств [для своего кейса].

Разница между детеншенами в консервативных и демократических штатах не такая уж большая. ICE, в чьем подчинении находятся все детеншены, — это федеральная служба. Если говорить про систему в целом, то тюрьмы США никогда не славились человечным отношением. Проблемы в детеншенах в целом одинаковы: отсутствие медпомощи, моральное давление, непонимание перспектив, ограниченный доступ к адвокатам, друзьям и семьям, отсутствие доступа к документам или компьютерам и телефонам, плохое питание, антисанитария.

Если США отказали вам в предоставлении убежища, получить его в других странах очень сложно. Поэтому [россиянам] надо пробовать любые варианты: рабочие и студенческие визы или ВНЖ за инвестиции. Выехать из США после проигранного суда безопасно можно только в случае, если суд был проигран не когда человек находился в детеншене. Иначе депортация в страну гражданства.

По уровню тревоги жизнь россиян в ожидании решения по депортации в США очень напоминает жизнь в России. Ты постоянно ждешь, что тебя могут закрыть в тюрьме, и никогда не знаешь, где встретишь офицера. Помимо этого, у тебя нет разрешения на работу и прав.