В одном селе в Татарстане одновременно хоронили погибшего в Украине солдата — и провожали добровольца на фронт. Два мероприятия разделяла узкая тропинка Вот как прошел этот странный день

За почти два с половиной года полномасштабной войны, по приблизительным подсчетам, погибли более 75 тысяч российских военных. Во всех регионах страны похороны бойцов уже стали привычным — и регулярным — делом. В том числе в маленьких деревнях и селах, жители которых часто воспринимают поход на фронт как возможность заработать хорошие деньги. В июне в маленьком селе в Татарстане похороны солдата по имени Ильназ организовали одновременно с проводами на фронт местного жителя Сергея. Оба мероприятия проходили так близко друг от друга, что практически слились в одно. Корреспондентка «Медузы» поехала в село, сходила на похороны и проводы, поговорила со многими местными жителями — и рассказывает, как это было.

По просьбе некоторых героев мы не называем их имена.

Почти каждый месяц в небольшом селе в Татарстане провожают военных на передовую в Украине. И почти каждые четыре месяца хоронят тех, кто погиб на фронте.

Местные жители вспоминают, что на первых похоронах собралось немало людей — около 90 человек. На вторых — вдвое меньше. А на прощании с пятым погибшим уже было не разобрать, кто приехал, чтобы почтить его память, а кто просто остановился посмотреть, проходя мимо кладбища.

О смерти 36-летнего мобилизованного Ильназа стало известно не сразу: в январе он перестал выходить на связь, через два месяца его начали считать пропавшим без вести. В разговоре с родителями солдата районный военком предположил, что военный погиб еще полгода назад, но процесс опознания очень затянулся и тело Ильназа начало разлагаться. Поэтому, когда все закончилось, его положили в цинковый гроб без окошка, а сам гроб запретили вскрывать — сотрудники военкомата не разрешали родственникам даже подходить к нему.

О гибели сына пожилым родителям Ильназа сообщили в мае. Похороны назначили на второе воскресенье июня.

«Сына нашли, но мертвым»

В день, когда семье Ильназа сообщают о его смерти, жители села активно обсуждают Сергея с Шоссейной улицы: он, не сказав семье, подписал контракт, чтобы отправиться в Украину в составе регионального батальона.

Несколько мужчин стоят вечером около продуктового ларька и подсчитывают, сколько денег Сергей получит за годовой контракт — и какой ремонт в гараже на них можно сделать.

В очереди в ларек загорелая женщина шепчет на ухо подруге, что Сергей — «игроман»: «У него настолько большие долги, что сумма уже около ста пятидесяти тысяч [рублей]. Он таких денег тут никогда не заработает. Единственный его вариант — идти на войну».

Подруга слушает ее без интереса и даже не кивает в ответ. Она смотрит на хлеб: школьник в начале очереди забрал последнюю самую дешевую буханку. Похоже, остальное ей не по карману, и женщина уходит, так ничего и не купив. А ее подруга начинает шепотом рассказывать историю об «игромане» Сергее пенсионерке в той же очереди. Это мать Ильназа.

О его гибели она узнала только час назад — позвонили из военкомата и сообщили, что «сына нашли, но мертвым». В ларек она пришла за водкой для своего мужа, который полгода до этой новости держался трезвым. Лицо матери красное от жары, босые ноги в резиновых тапочках — мокрые после поливки огорода. Икры покрыты комариными укусами, узор в белый горошек на сером платье практически выцвел.

Пенсионерка молчит, а односельчанка продолжает рассказывать ей, «какой позор — иметь сына-игромана». Надежду, мать Сергея, ей очень жаль, ведь тот «пошел в отца — такой же алкоголик и лентяй». Несколько минут спустя она вдруг спрашивает пенсионерку, не нашелся ли ее сын, и, тут же перебивая собеседницу, добавляет: «Очень странно, что его так долго ищут. Вполне возможно, он уже сбежал воевать на другую сторону и домой больше не вернется».

— Нашли Ильназа на днях. Скоро похороним, — наконец вставляет слово пенсионерка.

— Ну и хорошо, что нашли, — без промедления отвечает женщина. — Лучше мертвым, чем никак, хоть похороним по-человечески. Кстати, а Сережка-то, говорят, еще и травку курил в своем колледже... Жалко Надю, такой позор.

Субботник

Все ключевые для общественной жизни места расположены в центре села рядом друг с другом: здание администрации, детский сад, церковь и православное кладбище. Во время похорон после прощальной трапезы в храме всего за две минуты можно дойти до могилы умершего.

А еще в десяти минутах ходьбы от кладбища стоит школа, всех учеников и учителей которой администрация села заставляет приходить на похороны погибших в Украине солдат — даже в каникулы. Если новость о смерти военного появляется за несколько недель до похорон, как в случае с Ильназом, директор школы дает классным руководителям задание — подготовить с детьми номера для выступления после панихиды, пока будут рыть могилу. Обычно это песни и стихотворения о Великой Отечественной войне, но был случай, когда школьники пели «Под шум и взрыв гранат» — про войну в Афганистане. Обо всем этом «Медузе» рассказали несколько учеников и жителей села.

Другой пункт в подготовке к похоронам солдата — генеральная уборка на площадке у церкви и на кладбище. Этим, по словам нескольких учеников, занимаются школьники начиная с пятого класса, по субботам. Накануне прощания с Ильназом дети пришли на уборку в день своих летних каникул — им его засчитают как один из обязательных дней летней отработки на школьном участке. Отказываться не принято: это сочтут неуважением к семье военного. К тому же сын погибшего, Булат, учится в этой школе — в сентябре он пойдет в шестой класс.

Булат идет на «субботник», как и все, к половине девятого утра. Он несет грабли, метлу, перчатки и мусорные пакеты. Получив задание от учителя, он принимается убирать могилу жителя села, умершего в 2005 году: возле нее валяются пустые бутылки из-под водки и окурки.

Ближе к обеду школьники переходят к площадке у церкви. Тут гораздо меньше мусора, чем у могил, потому что храм почти всегда закрыт и люди приходят сюда редко. Завершается «субботник» отмыванием памятника Победы в Великой Отечественной войне. Семиклассницы выливают на стелу ведро воды и изо всех сил трут ее тряпками. Грязная вода стекает на мраморные плиты, на которых стоит памятник. Из серых луж тут же начинают пить две бродившие рядом бездомные собаки, и это очень радует школьниц.

Уборка заканчивается в шесть вечера. Выпив кваса и лимонада «Колокольчик», дети идут на построение, чтобы отрепетировать номер, который школа готовит к завтрашним похоронам, — стихи и песню. Те, кто не участвует в номере, изображают аплодирующую толпу.

Для «нашего слона»

В отличие от похорон погибших в Украине, проводы на фронт — редкое событие для села, рассказывают «Медузе» несколько местных жителей. Чаще всего туда уходят против своей воли: в рамках мобилизации, как это было осенью 2022 года, или под давлением полиции. Сельские силовики иногда ставят перед выбором тех, кто нарушил закон: либо человек подписывает контракт, проходит боевую подготовку и отправляется на войну, либо на него заводят уголовное дело. В марте 26-летний житель села, угнавший машину, выбрал первое — три месяца спустя он погиб.

Доброволец Сергей собирает на проводы родственников, друзей и знакомых, в том числе из соседних деревень. Он дает задание своей девушке — сделать два тазика его любимого «зимнего» салата. Весь вечер накануне мероприятия она нарезает овощи и колбасу на балконе, подшучивая в историях в вотсапе, что готовит для «нашего слона». Отец Сергея привезет два ящика пива, а мать приготовит пироги с мясом и запечет картошку. Проводы состоятся утром в воскресенье — в то же время, что и похороны Ильназа.

Семьи Сергея и Ильназа знают, что проводы и похороны пройдут одновременно. Но перенести похороны нельзя: военкомат и администрацию уже предупредили, а школьники готовы выступать. Изменить время проводов тоже невозможно: вечером Сергей собирается в город с друзьями, а уже в понедельник он отправится на тренировочный Кадамовский полигон в Ростовской области.

Мать Ильназа говорит, что просила Сергея отметить проводы подальше от церкви и кладбища, говорила, что они «быстренько похоронят и уйдут, а потом освободят центр [села]». Но доброволец отказался, потому что он «еще живой солдат» и его «надо уважать». Больше мать Ильназа не спорила. По ее словам, в таком состоянии, как у нее, «бороться за свои желания просто невозможно».

Похороны и проводы

Термометр у церкви в восемь часов утра в воскресенье показывает тридцать семь градусов жары. Местные жители уже собираются рядом с храмом на похороны Ильназа, а мать добровольца Сергея и его девушка выносят из машины раздвижной стол и ставят на стадионе около церкви. Похороны и проводы разделяют посыпанная мелкими камнями тропинка и два облезлых куста.

К девяти приходит священник, начинается отпевание. Сотрудница районной администрации снимает молитву на видео и фотографирует гроб. Школьники по команде директора отпускают в небо шарики в цветах российского триколора и начинают свое выступление.

В это же время на стол перед гостями Сергея ставят водку. Контрактник разжигает костер и начинает жарить шашлык. По словам его девушки, вместе с друзьями они отмечают уход на войну еще с ночи.

Невысокий пятиклассник в идеально выглаженной рубашке читает стихотворение Константина Симонова «Убей его!»:

Классная руководительница улыбается и снимает выступление на видео. Остальные дети в ряду не шевелясь смотрят перед собой: на репетициях их часто ругали за лишние движения.

Стихотворение подхватывают другие школьники в шеренге — каждому задали выучить по несколько строк. Завершить поэтическую часть выступления должна второклассница с длинными косичками. Девочка раскраснелась под палящим солнцем и судорожно пытается сделать вдох. Пауза затягивается, и учитель кричит: «Ибрагимова!» Второклассница резко приходит в себя и выдает заученные строки:

Школьники и учителя аплодируют. Родители Ильназа смотрят на них с непониманием.

Развернувшись по команде учителя, школьники уходят маршем. Трое старшеклассников в пилотках, выступающие следом, поют под музыку песню Шамана «Встанем».

Микрофоны работают слабо, поэтому пение подростков перебивается музыкой с проводов добровольца: «Ягода-малинка оп-оп-оп, крутит головой, залетает в топ».

Один из одиннадцатиклассников, пытаясь не засмеяться, пробует незаметно снять выступление на телефон. Но завуч, стоящий рядом, бьет его по руке. Гости похорон аплодируют песне школьников под пьяные крики: «Серега, давай, жги!», «Братуха, а вот так слабо?»

Аромат шашлыков Сергея перебивает запах разложившегося тела, который чувствуется даже через цинковый гроб. Школьники завистливо смотрят в сторону накрытого стола веселой компании.

Второклассница с косичками спрашивает учительницу, будут ли их сегодня кормить. «Вы должны быть благодарны за то, что вас вообще сюда позвали!» — гневно отвечает та, припоминая девочке запинку при прочтении стихотворения. Учительница обвиняет школьницу в неблагодарности, неуважении к богу, старшим, войне и «предкам, которые воевали за то, чтобы эта неблагодарная коза тут стояла и просила есть». Девочка, вжав голову в плечи и уставившись себе под ноги, теребит волосы.

«И того Сережку хоронить будем, и те же дети будут тут землю кидать»

Гроб Ильназа опускают в могилу. Гости и школьники выстраиваются в длинную очередь, чтобы бросить туда горсть земли из синего пластикового таза. Дети обязаны говорить «Спасибо, покойся с миром» — эту фразу отрепетировали заранее. Также, по плану школьного руководства, дети должны были креститься, но мусульманские семьи запротестовали. Поэтому креститься обязаны только дети с «русскими» именами и фамилиями, остальные — освобождены.

Когда очередь бросать землю доходит до семиклассников, земля в тазу заканчивается. Один из них идет было к тропинке, чтобы взять земли с газона, но завуч хватает его за галстук и говорит, что работники кладбища сейчас накопают еще.

На проводах Сергея друзья будущего бойца танцуют под музыку, раздающуюся из магнитолы. Сам Сергей уже спит в траве около автомобиля.

Мать погибшего Ильназа вытирает глаза носовым платком, муж приобнимает ее и шепчет что-то на ухо. После похорон она подходит к священнику и жалуется, что устраивать проводы добровольца по соседству с прощальной церемонией — «некрасиво».

— Да ладно вам, еще соберутся в таком же составе, — отмахивается священник. — И того Сережку хоронить будем, и те же дети будут тут землю кидать.

А затем обращается к сотрудникам военкомата, садящимся в служебную машину: