Последнее слово Алексея Навального в суде по делу об «экстремизме» называется «Совесть и интеллект». И это пик его публичных выступлений. Так считает филолог и переводчик Дмитрий Симановский. Как главный российский оппозиционер прошел путь от уличных лозунгов до разговоров о философии и этике и цитат ученых-культурологов — об этом Симановский пишет в новой колонке для «Холода».
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм .
Последнее слово в российском суде уже оформилось в самостоятельный жанр политической публицистики. Навальный, который только за 2021 и 2022 год выступал в суде более 10 раз, невольно стал одним из корифеев жанра. Так, 20 февраля 2021 года ему пришлось произнести аж два последних слова . Количество выступлений, конечно, заметно снижает медиаажиотаж вокруг них, но даже очевидные истины (коррупция — зло, в Кремле — преступники, политика — дело каждого) Навальный не устает проговаривать, находя для этого все новые образы и аргументы. Он прибегает к самым разным риторическим и стилистическим приемам. Содержание этих приемов со временем меняется, а вместе с ними эволюционирует и публичный образ политика.
Большинство довоенных последних слов Навального — часть его метатекста ( тексты, связанные между собой, помогающие понять роль явления в культуре. — Прим. « Холода ») : ссылки на авторитеты ему не нужны, он упирает на очевидную абсурдность обвинения, форсирует мемы собственного сочинения и основные положения своей программы. Политик и публицист бьет в, пожалуй, самую больную (до войны) точку режима — коррупцию. И именно эта борьба, а не либеральная идея и не «стихийный национализм», позволила Навальному достучаться до миллионов.
Навальный прилагает максимальные усилия, чтобы его готова была слушать самая широкая аудитория. Словосочетания «нищая зарплата» и «богатейшая страна» есть практически во всех его текстах, а вот высоких слов и даже намека на морализаторство он тщательно избегает. Клеймя Путина и его окружение, он выходит за пределы оговоренных Уголовным кодексом преступлений, только чтобы подчеркнуть какую-нибудь мемогенную деталь типа «уточки» или «аквадискотеки». Осторожность с этически нагруженными высказываниями в прежних речах Навального я объясняю аллергией на «публичную духовность», свойственную людям, становление которых пришлось на постсоветский период.
Разбирая тексты Навального, легко обнаружить, что практически все они содержат четыре тропа: ирония/самоирония, неисправимый оптимизм («прекрасная Россия будущего»), призыв к действию («не сдавайтесь!») и уничижительное упоминание Путина. В этом он проявляет чрезвычайную последовательность, пусть даже его насмешки над «бункерным» кому-то могут напомнить сцену с черным рыцарем из «Монти Пайтона». Однако после возвращения в РФ и с того света кое-что изменилось: в самодостаточный метатекст Навального стали проникать цитаты. В слове от 20 февраля 2021 года Навальный ссылается на авторитетные источники: Библию, «Гарри Поттера» и мультсериал «Рик и Морти».
Первое после начала войны последнее слово начинается с отсылки к творчеству певицы Монеточки, а заканчивается цитатой из Толстого: «Война — произведение деспотизма. Те, которые хотят бороться с войной, должны бороться только с деспотизмом». Ради снижения пафоса Навальный сопровождает цитату описанием рутинного обыска в учебном классе для зэков: «И я вот стою голый и смотрю на стену, а со стены на меня смотрит Лев Толстой».
В опубликованном на прошлой неделе последнем слове Навальный идет дальше: он впервые говорит о совести как об утраченной опоре российского общества и цитирует профессора Лотмана.
Юрий Михайлович Лотман — историк культуры, в конце 1980-х его лекции по русской литературе показывали по Центральному телевидению, но известен он прежде всего как глава московско-тартуской семиотической школы. Одно из ключевых понятий семиотики, интертекстуальность, — это диалог между текстами. Текст в этом контексте — любое сообщение от флажкового семафора до романа или телесериала.
Интертекстуальность в виде культурных отсылок встречалась у Навального и раньше. Подзаголовком своего блога он еще в 2000-х выбрал парафраз реплики из серии «Футурамы» , в которой самовлюбленный и туповатый капитан Зепп Бранниган собирается протаранить ничего не подозревающую Нейтральную планету, потому что нейтралы кажутся ему ненадежными и склонными к предательству. Да, культурных отсылок хватало и раньше, тем не менее я позволю себе утверждать: чем жарче разгорается «финальная битва между добром и нейтралитетом» , тем отчетливей метатекст Навального становится интертекстом, тем гуманистичнее его риторика, тем трезвее суждения.
Позаимствованный Навальным тезис Лотман развивает в работе «Клио на распутье». В этой статье великий филолог выдвигает предположение, что история в будущем будет рассматриваться не как цепь единственно возможных «больших» событий, но как бесконечное разветвление дорог и перекрестков, двигаясь по которым каждый из нас совершает ежедневный выбор. «Крест, перекресток уже в санскрите обозначал выбор, судьбу, человеческие начала: разум и совесть. Перепутье предоставляет выбор идущему. Клио вышла на перепутье». И пусть «прекрасная Россия будущего» у нас на глазах из гиперболы превращается в оксюморон, возможность выбора у нас никто не отнимет.
«Нельзя судить камень за то, что он падает вниз, но не говорите себе: “Я был в таком положении, я ничего плохого не хотел, но были такие обстоятельства, я иначе поступить не мог...” Это неправда! Не бывает обстоятельств, когда нельзя поступить иначе. А если у нас такие обстоятельства все-таки находятся, значит, у нас нет совести. Совесть — это то, что диктует, как поступить, когда есть выбор. А выбор есть всегда...»
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.