250 лет Бостонскому чаепитию: против деспотии, или за собственный карман - BBC News Русская служба

250 лет назад, 16 декабря 1773 года, в Америке случилось событие, известное как Бостонское чаепитие. Оно считается началом борьбы североамериканских британских колоний за независимость.

Однако, как это часто бывает с историями, пронизанными национальной гордостью, героические мифы и прозаические факты совпадают далеко не во всем.

Что же это было?

Бостон был городом в одной из 13 североамериканских британских колоний, в котором жили относительно законопослушные британские же колонисты.

Король Георг III, вернее, его парламент, ввел очередной налог , на сей раз на такой жизненно необходимый любому англоязычному человеку товар, как чай.

Колонисты возмутились, потому что совершенно справедливо считали, что платить налоги имеет смысл только в том случае, если их введение было одобрено в том числе и их демократически избранным представителем, который бы заседал в лондонском парламенте.

Колонистов же ни в Палате общин, ни тем более в Палате лордов не было.

Североамериканские патриоты выдвинули простой и понятный лозунг : «No taxation without representation» (более или менее дословный перевод: никакого налогообложения без законного в парламенте представления), завернулись в одеяла, вымазали лица сажей, чтобы походить на коренное население Северной Америки (индейцы считались символом свободы, что совершенно не мешало европейцам их истреблять и притеснять), вооружились для антуража топорами, назвав их томагавками, ворвались на палубы британских кораблей, порубили ящики с чаем и высыпали содержимое в воду.

Окружающий народ понял, что пришла пора показать англичанам, что о них думают, начал войну за независимость, колонизаторов победил, принял «Декларацию независимости» и Конституцию, после чего новая страна стала светочем свободы и демократии для всего остального мира и на все последующие времена.

Подпишитесь на нашу имейл-рассылку, и каждый вечер с понедельника по пятницу вы будете получать самые основные новости за день, а также контекст, который поможет вам разобраться в происходящем.

Так? Не совсем так, а точнее – совсем не так. Потому что сомнений не вызывают только три пункта:

А теперь по порядку.

Очень, ну просто очень-очень нужны деньги!

Корни Бостонского чаепития растут из Столетней войны и ставшего традиционным противостояния англичан и французов.

В XVII и XVIII веках в Северной Америке появились не только английские, но и французские колонисты. Правителей Индии тогда обхаживали также не только английские, но и французские негоцианты.

Но в Северной Америке французы мешали англичанам особенно сильно. Британские колонии располагались вдоль атлантического побережья, а французские – в канадском Квебеке и далее к югу - по современной Луизиане и долине реки Миссисипи.

Даже полному профану от стратегии и политической географии было понятно, что так дальше продолжаться не может и что французские поселения и форты могут просто придушить британские колониальные начинания, прижав их к побережью. По образному выражению британского историка Саймона Шамы, французы у британцев «крали империю буквально на глазах».

Семилетняя война, в которой Британия и Франция противостояли друг другу (Уинстон Черчилль называл ее «первой мировой войной»), шла не только в Европе, но и на всех колониальных фронтах, в том числе и в Северной Америке.

В ту пору одной из наиболее заметных фигур в британской политике был Уильям Питт старший, который поначалу фактически, а потом и официально возглавлял правительство. Он отлично понимал, что для успешного ведения боевых действий главное – это не столько отважные солдаты и умелые полководцы, сколько деньги.

Питт не скупился. Военные траты составляли примерно 18 млн фунтов в год, что в два раза превышало годовой бюджет правительства. Французы были благополучно придавлены, британцы могли радостно потирать руки, глядя на свои раскинувшиеся по всему свету владения, но...

Для того, чтобы эти владения охранять и как-то поддерживать, были нужны все те же деньги. Парламент решил, что раскошелиться должны и сами колонисты: в конце концов, в их же собственных интересах, чтобы их охраняла армия метрополии!

Он ввел новые налоги, в том числе и налог на любую печатную продукцию. Колонисты возмутились и платить отказались, большую часть налогов довольно скоро отменили, но в 1773 году британский парламент принял так называемый «Чайный закон», и вот тут-то все и началось.

Политика с экономикой и частный капитал в придачу

Во второй половине XVIII века крупнейшей корпорацией в мире была Британская Ост-Индская компания, которая указом королевы Елизаветы I в 1600 году получила полное и монопольное право на торговлю к востоку от мыса Доброй Надежды.

Через полтора столетия она по площади контролируемых территорий и по количеству доходов стала «больше, чем несколько стран».

Профессор Йельского университета Эмили Эриксон считает , что корпорация была фактически императором значительной части Индии, которая на тот момент была одной из самых продуктивных экономик в мире.

Однако точно так же, как и Британская Империя, Ост-Индская компания откусила больше, чем могла проглотить, и точно так же оказалась почти банкротом.

Надо было одновременно спасать и финансы страны, и компанию, крах которой имел бы для тогдашней экономики еще более скверные последствия, нежели крах инвестиционного банка Lehman Brothers - для мировой финансовой системы в 2008 году.

И вот тогда премьер-министру лорду Норту пришла в голову замечательная идея. Компания была в долгу перед государством. Для того, чтобы она могла платить по своим обязательствам, ей кровь из носу был нужен еще один рынок сбыта.

А британские власти во-первых, тоже хотели пополнить государственные финансы, а во-вторых, заставить упрямых североамериканских колонистов платить хоть какие-то налоги, чтобы они тем самым, как бы не мытьем, так катаньем, признали верховенство парламента в Лондонe.

Для этого и был принят «Чайный закон» , который разрешал компании продавать скопившийся на британских складах чай в Америку, не платя британские налоги, зато колонисты, покупая этот чай, налог бы платили.

Прибыль от продажи чая шла бы предпринимателям, тогда как налоги – британским властям. Классический вариант сытых волков и целых овец, но не тут-то было.

Деловой интерес и немного свободы

Важно не забывать, что хотя чай высыпали в море в знак протеста против нового закона, с финансовой точки зрения протест смысла не имел, потому что после его введения цена чая становилась не выше, а ниже.

До «Чайного закона» североамериканские колонисты покупали чай у местных контрабандистов и у голландских предпринимателей (голландцы тоже отлично чувствовали себя на море и составляли британцам раздражавшую последних конкуренцию).

Поэтому, хотя некоторые высоко идейные и свободолюбивые граждане действительно возражали против того, чтобы Лондон решал, какие налоги им платить в Северной Америке, было немало весьма состоятельных и уважаемых граждан , для которых этот закон являлся существенным ударом по кошельку.

Их более чем устраивала контрабандная торговля, а изменение законодательства наносило прямой удар по нелегальной чайной экономике.

Американский историк Ховард Ангер, автор книги «Американская буря: как Бостонское чаепитие воспламенило революцию», высказался по этому поводу весьма определенно: «Многие были готовы пожертвовать своей честью и кровью невинных людей, маскируя свою борьбу за богатство под поиск свободы для простого человека».

В качестве примера Ангер приводит еще один британский закон, который тоже просуществовал в колониях очень недолго: «Закон о патоке».

Самым популярным спиртным напитком Новой Англии был ром. Для его производства местные контрабандисты ввозили порядка 1,5 млн галлонов (около 7 млн литров) патоки в год.

Если бы они ввозили ее законным путем, то им пришлось бы отдать властям в качестве дохода около трех (да-да, всего лишь трех) процентов своего валового дохода.

«Предполагаемая пошлина в шесть пенсов, - пишет Ангер, - сократила бы их валовую прибыль с 1200 процентов до 1161,5 процента! Именно это заставило бостонцев так рьяно отстаивать свое «естественное право» импортировать дешевую беспошлинную патоку из Французской, Испанской и Голландкой Вест-Индии. А такой дешевой она была потому, что производилась рабским трудом».

«Патриарх свободы»

История одновременно и хороша, и плоха тем, что любые, даже документально установленные факты можно интерпретировать по-разному.

Одной из главных фигур протеста был Сэмюэль Адамс, очень богатый и очень влиятельный человек, чья семья разбогатела в том числе и на контрабанде чая.

Что он из себя представлял? Вопрос интересный, причем без однозначного ответа.

Третий президент Соединенных Штатов и автор первой версии «Декларации независимости» Томас Джефферсон называл его «патриархом свободы».

Журналист и писательница Стейси Шифф, автор его биографии «Революционер: Сэмюэль Адамс», полагает, что к тому моменту, когда, скажем так, чайник для Бостонского чаепития уже булькал, Адамс стал одним из основных вдохновителей борьбы против британских властей в Бостоне.

«У него не было абсолютно никакой профессии ( хотя она ему была и не особо нужна, поскольку он происходил из очень состоятельной семьи ), и к 1773 году он уже был автором сотен страстных статей против короны, в которых очень пристально следил за тем, что он называл «вторжением в американские права и свободы», - говорит Шифф. – И его возражения против «Чайного закона» заключались в том, что закон как бы вынуждал американцев каждым глотком чая соглашаться с тем, что верховная власть принадлежит ( британскому ) парламенту».

Ангер же подчеркивает, что да, Адамс безусловно был одним из главных вдохновителей бостонских безобразий, но одновременно и обиженным на судьбу человеком, который Британию просто не любил.

Во-первых, он чувствовал себя униженным после того, как его отец потерял крупную сумму на финансовых спекуляциях, в результате чего еще молодым человеком он был вынужден пережить крайне болезненное падение в социальном статусе в бытность студентом Гарварда.

О нем также говорили , что он был готов «совершить любое преступление ради свержения власти британского правительства».

Позднее этот же заклятый враг налогообложения занимал пост губернатора Массачусетса - с 1793 по 1797 год, уже после обретения независимости.

В новом качестве он категорически утверждал, что налоги платить надо, а тот, кто осмелиться восстать против законов республики, должен быть приговорен к смерти.

Кстати, налоги для граждан Массачусетса после обретения независимости выросли.

Отгрузить нельзя увезти, или где ставить запятую

Невольно возникает вопрос: почему борцы с парламентом и очередным налогом так сильно противились выгрузке чая?

Если большая часть публики разделяла их чувства, то не проще ли было бы просто этот чай бойкотировать?

Профессор истории Бруклинского колледжа в Нью-Йорке и автор исторического труда «Вызов патриотов: Бостонское чаепитие и создание Америки» Бенджамин Карп, объясняет, что нет.

Проблема заключалась в том, что главные зачинщики беспорядков (они же борцы с британской деспотией) вовсе не были уверены , что, если и когда чай будет разгружен и поступит в продажу, население сумеет устоять перед искушением и гордо отвернуться от любимого напитка, продаваемого по дешевке.

Более того, существовала и еще одна небольшая юридическая заковыка: по закону корабль должен был быть в обязательном порядке разгружен в течение 30 дней после прихода в порт. Если же этого по какой-то причине не происходило, то весь груз переходил в ведение таможенников, которые уже и распределяли его по оптовым продавцам по своему усмотрению.

Уйти же из порта вместе с чаем (наиболее привлекательный вариант для патриотов) было невозможно без письменного разрешения губернатора.

Губернатор Хатчинсон давать подобное разрешение не собирался, во-первых, потому что был юнионистом и не имел ничего против лондонских властей, а во-вторых, потому что среди шести торговцев , которым предназначался груз, двое были его сыновьями, двое – родственниками, а двое – друзьями.

Образовалась патовая ситуация, разрешить которую можно было только выкидыванием драгоценных листьев в море.

Тридцатидневный же срок истекал в полночь, 16 декабря. Понравился ли чай рыбам? Этот вопрос остался открытым.

Оценки и последствия

Будущий 2-й президент США Джон Адамс был в полном восторге, узнав что вся поверхность Бостонской гавани покрыта чайными листьями.

Будущий 1-й президент Джордж Вашингтон хотя и писал (публично) в 1774 году, что «Дело, за которое боролся Бостон... всегда будет делом, за которое будет бороться вся Америка», утверждал в частных разговорах, что категорически не одобряет «их действий по уничтожению чая», добавляя, что бостонцы «сошли с ума». Он, как и подавляющее большинство представителей элиты любой страны, считал частную собственность неприкосновенной.

Бенджамен Франклин, единственный из отцов-основателей США, скрепивший своей подписью все три важнейших исторических документа, лежащих в основе образования Соединенных Штатов Америки как независимого государства ( Декларацию независимости, Конституцию и Версальский мирный договор 1783 года, формально завершивший войну за независимость ), настаивал на том, чтобы Ост-Индской компании возместили стоимость испорченного чая, и даже был готов сам за него заплатить.

В ходе протеста никто не пострадал, и за исключением собственно чая как такового и замков на дверях, ведущих в трюмы кораблей, никакое имущество не пострадало тоже.

Говорят, что участники бостонского флешмоба даже подмели палубы перед тем, как разойтись по домам. Честно говоря, в последнее верится с трудом: дело было вечером в декабре, темнело рано, и подметать палубу при свете факелов – дело довольно безнадежное.

«Американцы с благоговением относятся к глубоко укоренившимся в стране традициям демократического протеста, но одновременно они утверждают, что уважают закон и порядок. Бостонское чаепитие стоит на границе этих двух ценностей», - написал Бенджамен Карп.

Есть мнение, что корни гражданских протестов, таких как штурм Капитолия в январе 2021 года, растут именно из Бостонского чаепития, которое при этом считается одним из основополагающих событий становления американского государства.

Впрочем, любое историческое событие можно превратить в героический возвышающий обман, но для того, чтобы извлечь из него нужные уроки, все-таки лучше не скрывать и его прозаических принижающих его истин.