Неонацисты в России: почему российские подростки идут в наци-скинхеды - BBC News Русская служба

В России снова активизировались неонацисты — это видно по росту числа совершенных ими преступлений. Современные наци-скинхеды — часто ими оказываются несовершеннолетние подростки — нападают на приезжих и неформалов, снимают это на видео и выкладывают в интернет, но пока что в основном не совершают убийств. По крайней мере в тех количествах, как их предшественники из 2000-х.

Би-би-си на примере молодежной группировки из Костромы рассказывает о том, кто такие современные юные неонацисты, как совместные походы на футбол закончились нападениями на людей, почему неонацистские идеи, несмотря на все усилия силовиков, снова получили распространение среди российской молодежи, и какую роль в этом играют тик-ток и телеграм.

«Отбитые нацисты» и «кэжуалы»

В начале 2024 года в Костроме, старинном городе на Волге с населением 264 тыс. человек, появилась неонацисткая банда. В ней состояли несовершеннолетние подростки.

Началось все с закрытого канала в телеграме, рассказывает бывший участник банды Антон (имя изменено), которому тогда было 17 лет: «Сначала это был просто канал для знакомых: погулять, на матч сходить».

Вскоре кроме походов на матчи местной футбольной команды они начали рисовать на улицах Костромы свастики, кельтские кресты и другую ультраправую символику. Подростки оставляли на стенах города неонацистские надписи и название своей банды — Made With Hate («сделаны с ненавистью» — англ .).

К лету банда уже активно участвовала в драках, которые в большинстве случаев сама и начинала. «Могли собраться и избить кого-то целой компанией, — рассказывает Антон, — Сначала просто ходили, искали наркоманов и алкашей, на них налетали. Потом постоянно были вылазки, чтобы поймать кого-то из левого движа (участников антифа-движения — Би-би-си )».

Видео нападений часто сами снимали и выкладывали в свой канал, в котором уже состояло более сотни человек — не только из Костромы, но и из других российских городов, и даже, по словам Антона, несколько человек из Украины и Польши.

Их объединяли правые взгляды, но у всех они были разной степени радикальности, говорит Антон: «Были и националисты, и ярые, конченные, на голову отбитые нацисты. Были и просто какие-то кэжуалы (от английского casual — "случайные, нерегулярные" — Би-би-си ), которые любили прийти подраться с кем-нибудь. Ходили они этой компанией, первые подлетали, дрались».

«Сами ни хрена не знают»

Антон говорит не «мы», а «они», и во время разговора всячески дистанцируется от других участников банды. «Я тогда толком ни в чем не разбирался, не читал ничего, поэтому не знал даже, каких взглядов придерживаюсь», — вспоминает он.

Он состоял в банде 10 месяцев и решил ее покинуть в октябре прошлого года, когда начал «более глубоко разбираться» в неонацизме.

На вопрос о том, что именно он изучал по теме, Антон отвечает обтекаемо: «Литературу, историю, видеоразборы, всякие вот эти книги...». Но потом добавляет, что разочаровался в ультраправой идеологии он в том числе после прочтения автобиографической книги российского неонациста Максима Марцинкевича по прозвищу Тесак. Российский суд в 2014 году признал эту книгу экстремистской.

«Я понял, что они [наци-скинхеды] сами ни хрена не знают. Поверхностную только пену какую-то. И я понял, что я не такой», — говорит он.

Юноша с ракетницей и в бомбере

17-летний Ярослав (имя изменено) приехал в Кострому из Подмосковья, потому что поступил в местный колледж учиться на ювелира.

16 ноября прошлого года они с другом решили сходить на показ фильма об антифашисте Иване Хуторском, которого неонацисты из группировки БОРН убили в 2009 году. Показ организовали костромские антифа-активисты, приурочив его к 15-й годовщине убийства.

Когда Ярослав с другом возвращались с показа, к ним подошли девять человек и начали расспрашивать про политические взгляды, писал телеграм-канал «Антифа.Ру». После этого один из них достал сигнальный пистолет и выстрелил Ярославу в лицо.

После выстрела нападавшие разбежались. Друг Ярослава вызвал «скорую», его госпитализировали, но глаз в итоге спасти не удалось. После этого Ярославу, ослепшему на один глаз, пришлось бросить учебу на ювелира и вернуться в Подмосковье к родителям. Говорить с Би-би-си он отказался.

Через пару дней после инцидента с ракетницей в Костроме задержали предполагаемого нападавшего, 17-летнего Кирилла (имя изменено). На него завели дело по статье о хулиганстве с применением оружия (до семи лет колонии), суд отправил подростка в СИЗО. Позже, в начале декабря, ему добавили еще одну статью — о причинении тяжкого вреда здоровью с применением оружия, предполагающую до 10 лет лишения свободы.

Данные несовершеннолетних по закону не должны разглашаться, но суд в Костроме один раз случайно опубликовал ФИО Кирилла, а также фамилии его адвокатов. Так Би-би-си смогла найти его социальные сети и изучить открытые данные о нем.

Мать Кирилла умерла в 2012 году, когда ему было всего лишь пять лет, поэтому ребенка вместе с его старшей сестрой воспитывал отец.

На фотографиях в профиле на его странице в «ВКонтакте», куда он не заходил несколько лет, — маленький ребенок с короткой стрижкой. В них сложно узнать высокого молодого человека в тяжелых ботинках и куртке-бомбере (характерная одежда для скинхедов — Би-би-си ), который в день нападения с ракетницей попал на камеры наблюдения.

Бывший неонацист Антон сказал Би-би-си, что Кирилл состоял в банде Made With Hate, к которой присоединился всего за несколько недель до своего ареста. Отец и адвокат Кирилла не стали разговаривать с Би-би-си.

Люди с автоматами

В начале декабря по факту нападения с ракетницей в Костроме задержали еще одного человека, им оказался 17-летний студент Костромского техникума торговли и питания Бухенвальд — прозвище в честь нацистского концлагеря времен Второй мировой он взял себе сам. До задержания он работал поваром в местном ресторане «Скалки Палки» (там на запрос Би-би-си не ответили).

Именно Бухенвальд был заводилой в Made With Hate, говорит Антон и добавляет, что не знает, «зачем тот вообще пошел в этот правый движ»: «Он бурят, но топил против таких, как он, и за славянский род, хотя сам не славянин».

Суд отправил Бухенвальда под домашний арест, но в апелляции меру пресечения ужесточили и отправили подростка в СИЗО. По версии следствия, он, «разделяя идеологию неонацизма», организовал в Костроме экстремистское сообщество, в котором состояло не менее 15 человек, и руководил им. С июня по ноябрь 2024 года они напали как минимум на трех местных жителей, заявили в СК.

Утром 9 декабря Антон проснулся от стука в дверь. Он подошел посмотреть в глазок, но стучавшие закрывали его рукой, и ничего не было видно. «Это ФСБ», — сказали за дверью.

«Я спросонья подумал, что это шутка какая-то. Постоял, поприкалывался, сказал, что не открою. В итоге открыл, и реально зашли люди с автоматами», — вспоминает он.

Силовики провели дома у Антона около четырех часов, причем большую часть этого времени они ждали его маму. Она ушла провожать в школу младшую дочь, а начать обыск без взрослых силовики не могли — Антон был несовершеннолетним. Силовики забрали у него компьютер и телефон, а его самого повезли на допрос.

Антон считает, что его задержали, потому что силовики нашли его среди бывших участников чата костромских наци-скинхедов. На допросе следователь рассказал ему, что в тот же день были задержаны еще девять человек. В здании СК, где проходил допрос, он встретил несколько бывших соратников.

Вопросы следователей касались деятельности Made With Hate — «как создавалась группировка, сколько я в ней состоял, что делали, почему я ушел». После допроса его и других задержанных отпустили в статусе свидетелей по уголовному делу о создании экстремистского сообщества.

Би-би-си направила в СК запрос по поводу уголовных дел, возбужденных после нападения с ракетницей 16 ноября, но на момент этой публикации ответа не получила.

Возрождение традиций

События в Костроме получили широкую огласку в СМИ, но на самом деле это лишь один из примеров преступлений новой волны неонацистов в России. Количество нападений, совершенных ультраправыми, в последние годы снова растет, хотя до этого на протяжении 10 лет снижалось, и это подтверждают цифры.

По данным центра «Сова» (признан в России «иноагентом»), который мониторит активность правых радикалов, за прошлый год в результате нападений ультраправых пострадало 259 человек, один из них погиб. Годом ранее исследователи зафиксировали 123 пострадавших.

В основном такие нападения практикуют группы несовершеннолетних, некоторым из них нет и 16 лет. Нападают они как на мигрантов, лиц неславянской внешности, так и на бездомных, людей в состоянии алкогольного опьянения, молодежь неформальной внешности и идеологических противников.

Новые наци-скинхеды, как пишут исследователи, пытаются возродить «традиции и все наработанные в 2000-е виды насилия».

«Вернулись все стандартные схемы и приемы: подставные свидания, „белые вагоны", пиплхейтерство, издевательства над бездомными», — говорит исследовательница «Совы» Вера Альперович.

Подставные свидания широко использовали Тесак и его соратники — от лица несовершеннолетних назначали встречи тем, кого считали педофилами, и затем избивали их. «Белые вагоны» — популярная среди российских наци-скинхедов 2000-х практика нападений на приезжих в поездах. Пиплхейтерство — ультраправая идеология, предполагающая, что общество нуждается в чистке. Пиплхейтеры совершают нападения на бездомных, пьяных или наркопотребителей независимо от их этнической принадлежности.

Современные ультраправые подростки публикуют много видеоконтента, например, с нападениями на людей. Это массовое стремление к интернет-активности и «хайпожорству» отличает их от предшественников, говорит Альперович.

Наци-цирк

«Жажда хайпа сейчас играет очень весомую роль, больше, чем когда-либо раньше, — говорит Альперович, — Тесак в этом смысле был скорее исключением, и его очень многие ультраправые за это и не любили — что он пламенную борьбу превращает в цирк с конями. А сегодня цирк является основным, по крайней мере складывается такое впечатление».

В ультраправой среде 2000-х была масса людей, которым «просто нравилось кого-то бить», но все же ядро движения тогда составляли идейные неонацисты — «идеологически подкованные люди, начитавшиеся неонацистской литературы и выпускавшие свои журналы».

Сейчас активность наци-скинхедов в России снова растет, но пока что эта субкультура находится в зачаточном состоянии и еще не оформилась политически и идеологически: «Это не идейные бойцы, как раньше. Путин, война, Америка — для них это все слишком сложно. Вот есть мигранты — надо их побить и снять видосик».

«В середине 2010-х годов ультраправое движение вырубили практически под корень, — говорит Альперович, — и поэтому новое поколение [неонацистов] не очень умудрено опытом предыдущего, которого по сути не осталось — кто в Украину уехал, кто-то умер, кто-то сел, кто-то снял бомбер. Люди ушли, и у нынешнего поколения нет преемственности связей с предыдущим».

Связь с предыдущим поколением у современных ультраправых подростков сохранилась только на уровне видеороликов в сети и «интернет-хайпа», говорит Альперович: «В таком виде это все и возродилось».

С ней согласен и бывший участник неонацистской банды Антон. Их с бывшими соратниками вдохновляло «покидать всякие видео из нулевых, эти акции [предыдущего поколения ультраправых]».

«Ты смотришь видео, как скинхеды ходят под грозную музыку. И думаешь: я тоже таким быть хочу», — говорит Антон.

Современные ультраправые практически копируют стиль одежды своих предшественников из нулевых. «Бомберы, тяжелые ботинки, камуфляж, белые шнурки», — перечисляет Антон то, что сейчас носит радикальная правая молодежь в Костроме. Так одевались наци-скинхеды в России в 2000-х годах, копируя, в свою очередь, моду британских скинхедов 1980-х.

С конца 2010-х годов ультраправое движение в России стало постепенно оживать, говорит Альперович. Этому, по ее словам, способствует ксенофобная риторика российских официальных лиц и государственных СМИ, а также «общий милитаристский уклон российского общества» и правый поворот в политической повестке, причем не только в России, но и за ее пределами — например, популярность европейских правых популистов или приход к власти в США Дональда Трампа.

Но в России большим толчком для активизации правой молодежи стала смерть в челябинском СИЗО неонациста Тесака в 2020-м году.

«Правая и левая молодежь знает друг друга по именам»

Число правых подростков в Костроме стало расти с 2020 года после смерти Тесака, согласен 19-летний костромской антифашист Егор (он попросил не указывать свою фамилию): «Когда умер Тесак, пошел прям культ его личности, и много людей тут стали примыкать к правому движению под этим влиянием».

Сам Егор на тот момент «начинал углубляться в неформальные движения», и в связи с этим у него стали происходить конфликты с праворадикалами. Тогда, в 2020 году, они «были заряжены на то, чтобы драться на голых кулаках», вспоминает он. Его ровесники, «давние правые ребята из околофутбольных ультрас», были «более честными в этом плане».

В последние годы им на смену пришло новое поколение правой молодежи — 16-17-летние подростки, «даже еще младше кто-то у них был», которые «начали в городе беспредел», рассказывает Егор: «Они занимались тем, что могли толпой докопаться до кого-то за внешний вид, за убеждения. Например, до неформалов и всяких таких людей, которые не могли им ответить».

В конце концов, продолжает он, «они опустились до того, что использовали разные пусковые устройства — ракетницы, которые стреляют сигналом, или перцовые баллоны».

Кострома — маленький город, и правая и левая молодежь тут знает друг друга по именам, рассказывает Егор: «Вы либо учитесь в одном колледже, либо у вас есть общие друзья и знакомые. То есть вы все равно как-то пересекаетесь и друг друга знаете».

«В Костроме не так много учебных заведений, и почти по всех учатся эти правые ребята, — продолжает он, — Но колледжи — это как будто бы нейтральная территория. Они видят нас, мы видим их, но там они не рискуют кидать агрессивные фразы и начинать конфликты. Это происходит либо в интернете, либо на улице».

Поэтому банда, в которой состоял Антон, была у антифашистов на виду, объясняет Егор. Среди примеров их деятельности он приводит также посещение собраний местной ячейки Русского национального единства (РНЕ). Это известная российская неофашистская организация из 1990-х, сейчас под ее брендом действуют ячейки во многих городах России (подразделения РНЕ в Рязанской и Омской областях, а также в Татарстане признаны экстремистскими и запрещены в России) — они поддерживают российское вторжение в Украину и проводят акции в поддержку российских военнослужащих. Некоторые представители РНЕ воюют в Донбассе с 2014 года.

При этом действовавшая в городе подростковая банда неонацистов, судя по всему, войну не поддерживала. Среди граффити, которые они оставляли в Костроме, была надпись «Свободу России, мир Украине», в закрытом канале подростков в телеграме были люди из Украины, а Бухенвальд объяснял всем вокруг бессмысленность войны тем, что «славяне убивают славян».

«Они все ******* (отбитые) просто, — объясняет антифашист Егор, почему антивоенные подростки ходили на собрания провоенной РНЕ, — И у них каша в голове. В Костроме нет правых взрослых, кто был бы за Украину. Вот они и прибились к этим».

Антон вспоминает, что они ходили вместе со взрослыми из РНЕ «патрулировать город» и следить за порядком. На одном из видео в группе костромской ячейки РНЕ во «ВКонтакте» показано, как ее активисты подходят к местным жителям на улице и спрашивают, что те думают по поводу «засилья мигрантов в городе», а на фотографии с их акции возложения цветов в память «о жертвах этнопреступности» Егор узнал одного из участников Made With Hate.

Неонацисты из тик-тока

Важную роль в распространении ультраправого контента среди подростков сейчас играет тик-ток. «Большинство оттуда все черпают, там такого сейчас прям очень много», — рассказывает бывший неонацист Антон.

В российском сегменте тик-тока действительно можно найти много видео правой тематики. Часто они посвящены известным ультраправым деятелям прошлых лет. Например, наци-скинхедам Дмитрию Боровикову («Кислый») и Алексею Воеводину, лидерам «Боевой террористической организации» (БТО), одной из самых кровавых неонацистских банд нулевых, на счету которой более десятка убийств. В России БТО признана террористической организацией и запрещена.

21-летний Боровиков, убитый силовиками при задержании в Санкт-Петербурге в 2006 году, и севший пожизненно Воеводин традиционно были популярными фигурами в ультраправой среде, и в тик-токе они предстают в образе героев.

Подростки снимают видео о том, как кладут цветы на могилу Боровикова, поздравляют его с днем рождения, публикуют его архивные съемки. В некоторых видео никак не затрагивается непосредственно человеконенавистническая идеология, которой придерживались неонацисты, а содержатся, например, признания им в любви.

Неонацист Тесак — еще одна популярная фигура среди правых подростков. Загадочные обстоятельства его гибели в заключении заставили соратников усомниться в официальной версии его смерти — суицид, что способствовало тому, что ультраправые возвели его в ранг героев.

О Тесаке не только публикуют тик-токи, но и заимствовали и многое из его деятельности. Организация подставных свиданий и избиения на них, нападения на мигрантов, бездомных, гомосексуалов и людей, которых неонацисты считали педофилами, съемка этих нападений и их публикация в интернете — все это Тесак с его соратниками практиковали в рамках созданных им движений «Формат18» (в России признано экстремистской организацией и запрещено) и «Реструкт» в нулевых и 10-х.

Аналогичные практики используют и теперь, только видео нападений выкладываются преимущественно в закрытых каналах в телеграме. Один из самых крупных таких каналов — «Сельский клуб „Руки вверх!"» — сейчас насчитывает более 22 тыс. подписчиков.

«Среди наших костромских скинхедов это довольно известный канал, они его смотрят, чем-то вдохновляются», — рассказывает Антон.

В «Сельском клубе» публикуют видео нападений, которые администраторам канала присылают подписчики, поздравляют с днем рождения Адольфа Гитлера, проводят денежные сборы для задержанных соратников. Иногда реклама канала мелькает и в тик-токе.

«У меня три акции есть в „Сельском клубе"», — хвастается один из пользователей в комментариях к такому видео. В тик-токе также иногда публикуются видео с нападениями, но по сравнению с телеграмом их не так много. Также встречаются видео, в которых рассказывается, как лучше совершать нападения, как соблюдать конспирацию и скрываться от камер видеонаблюдения.

Среди последних постов «Сельского клуба» — призыв прийти на судебное заседание к администратору другого аналогичного канала «Разгром», 16-летнему подростку, арестованному в конце прошлого года, которого на данный момент обвиняют по нескольким экстремистским статьям УК, а также в участии в террористической организации.

Как сообщал RTVi, последнее обвинение администратору «Разгрома» вменили за то, что он призывал поддержать в суде фигурантов дела о подготовке покушения на российских пропагандистов Маргариту Симоньян и Владимира Соловьева. Следствие считает фигурантов связанными с ультраправой организацией NS/WP (в России признана террористической и запрещена).

NS/WP (National Socialism/White Power) — старый и хорошо известный среди ультраправых бренд. Российские власти считают, что это международное движение, в 2021 году российский суд признал NS/WP террористической организацией и запретил. Но по факту эту аббревиатуру в разное время использовали многие ультраправые группировки. Сейчас под таким хэштегом часто публикуются видео как в телеграме, так и в тик-токе. «В тик-токе сейчас особенно много пропаганды NS/WP», — говорит Антон.

«Правоохранители не успевают за ростом насилия»

В последнее время в России стали чаще преследовать ультраправых, свидетельствуют данные центра «Сова».

Центр поделился с Би-би-си своей статистикой уголовных дел, возбужденных по факту насильственных преступлений на почве ненависти. 2022 год — 11 дел против 15 человек, 2023 год — 18 дел против 29 человек, 2024 год — тоже 18 дел, но фигурантов уже вдвое больше — 57 человек. За первые четыре месяца 2025 года пока известно о восьми делах против 15 человек.

«Периодически из чатов и каналов ультраправых мы узнавали, что против того или иного активиста или даже группы активистов возбуждено уголовное дело и что они задержаны, — рассказывает Альперович, — Но правоохранительная система не афишировала это в СМИ, видимо, стараясь не привлекать внимание к тому, что в России есть наци-скинхеды. Российские власти же рассказывают, что они есть только в Украине».

Существенное отличие современных ультраправых подростков от предшественников заключается в том, что они пока что еще не так жестоки, как неонацисты нулевых, говорит Альперович: «Это не группировки Боровикова-Воеводина, у которых были руки по локоть в крови».

«Но эскалация насилия происходит буквально на глазах, — продолжает она, — еще недавно, осенью 2023 года, львиную долю зафиксированных нами случаев насилия составляли нападения с газовым баллончиком. Сейчас только с баллончиком стали нападать редко, теперь человек еще получает несколько ударов. Были уже и убийства, и „молоточники" (среди правых молоток был и остается популярным инструментом нападения — Би-би-си ). Но все же до того, когда они подбегают и 18 ножевых наносят, мы пока не дошли».

Число молодых неонацистов растет не только в России, это международный тренд, говорит Пол Джексон, профессор истории радикализма и экстремизма британского университета Нортгемптона. «Сила социальных сетей придала крайне правому пространству новую и мощную динамику. Особо популярны слабо модерируемые онлайн-платформы, такие как Telegram».

Снижается и возраст тех, кто совершает неонацистские преступления. В Британии самым молодым арестованным за ультраправый терроризм в последние годы стал 13-летний мальчик, замечает научный сотрудник Центра исследований экстремизма Университета Осло Грэм Маклин.

«Я думаю, что часть привлекательности ультраправых идей среди подростков связана с тем, что цифровая среда неонацистских онлайн-пространств выработала уникальную визуальную эстетику. Она, несомненнно, привлекает тех, кто ищет экстремальный или „острый" контент», — говорит он.

«Молодые люди иногда чувствуют отсутствие цели в обществе и находят ответы на свои разочарования в экстремистском контенте, — добавляет Джексон, — Более того, люди могут найти в этих экстремистских пространствах чувство общности, которое они не находят в других местах».

«Модно и круто»

Сейчас оба фигуранта уголовного дела о нападении с ракетницей в Костроме находятся в СИЗО. Это дело, как и у обыски у предполагаемых участников Made With Hate, не подкосило местную правую среду, правых в городе стало только больше, говорит Антон.

«Буквально за последние два месяца появилось столько ребят новых, я иду по улице и не узнаю никого, — рассказывает он. — Год назад в правом движе было человек 15, включая меня, а сейчас, наверно, человек 40-50».

По словам Антона, речь идет в основном о подростках 14-19 лет. На рост популярности ультраправой субкультуры, по его мнению, сильно влияет интернет — телеграм и тик-ток. «Никто из них ни в чем не разбирается, и так как главная литература для них — это тик-ток, то и примеры для подражания для них, наверно, — это Кислый и Воеводин», — считает он.

Подростки присоединяются к правым, потому что сейчас «это модно и круто», говорит антифашист Егор: «Многие хотят в это вписаться, чтобы создать себе образ крутого парня. И начинают одеваться так же, примыкают ко всем этим петухам. И ради крутизны перед сверстниками начинают себя позиционировать как правые скинхеды и футбольные хулиганы».

В компании других правых скинхедов такие подростки чувствуют себя «защищенными и крутыми, потому что их много», считает Егор. Другие сверстники «возможно, их так и воспринимают», и «наверно, даже считают опасными», а «взрослые обыватели их просто не видят».

Новые правые подростки, которые «пришли на смену Бухенвальду» в Костроме, уже «не говорят при встрече, что они нацисты». «Они опасаются, и говорят, что они футбольные фанаты просто», — продолжает Егор и признает, что те так отвечают, чтобы антифашисты их не побили.

По словам Егора, как и в случае с ультраправыми, на улицах дерутся антифашисты 16-19 лет, а их более старшие товарищи из антифа-среды в насилии участия не принимают — они пересекаются на других антифашистских акциях или музыкальных мероприятиях.

Антон, после того как ушел из компании неонацистов, продолжил общаться «со своими друзьями-обывалами» и начал немного поддерживать связь с антифашистами. Уже после обысков и допроса по делу Made With Hate подошел в колледже, в котором учился, к другу Егора, тоже антифашисту, и рассказал ему свою историю — «как он попал под раздачу, хотя на тот момент уже не был неонацистом», вспоминает Егор. Антон начал проявлять интерес к панк-року, и поэтому антифашисты один раз даже предложили ему поехать вместе с ними в Иваново на панк-концерт.

«Так как он уже не правый и хочет как-то влиться в панк-рок, мы решили его позвать. Он приехал, послушал музыку и уехал. Никто с ним дружбу не старался строить», — говорит Егор.

«Классные ребята, даже не знаю, почему мы друг друга летом били, — говорит Антон, — На самом деле смешная ситуация. Летом друг другу морды колотили, а зимой уже вместе стоим, пляшем на панк-концерте».

«Мужской выбор»

В конце апреля Антон перестал отвечать на сообщения Би-би-си. «Он уехал на так называемую СВО», — рассказал Егор и добавил, что тот подписал контракт с российским Минобороны. Про мотивы Антона это сделать Егор говорит следующее: «Сказал, что хочет повзрослеть, и в семье все военные. И еще какую-то шляпу загнал».

Егор в последнее время практически не общался с Антоном, но недавно встретил его в автобусе и попытался образумить: «Я спросил, зачем ему это [контрактная служба]. И посоветовал ему головой думать начать, а не **** страдать. Но он сказал, что уже поздно».

По слова Егора, Бухенвальд и его компания с антивоенными взглядами были скорее исключением для ультраправой среды Костромы, сейчас в городе вся правая молодежь в основном поддерживает вторжение России в Украину: «Кто-то из них даже хочет вместе с Антоном поехать. А остальные просто говорят: мы за наших, за Россию. ZOV, гойда, все дела».

В середине мая Антон снова вышел на связь с Би-би-си. Он рассказал, что не проходил срочную службу и заключил контракт с Минобороны «в принципе только из-за того, что папа был военным».

«В остальное я не лез», — добавил он.

Отец Антона, ветеран войны в Чечне, умер в результате несчастного случая, когда сыну было восемь лет. Про войну он говорил мало, «только то, что это страшно», вспоминает Антон. Мама из-за его решения уехать воевать «очень расстроилась, но сказала, что это мужской выбор».

«Я поехал, не чтоб защищать идеи чьи-то, — говорит Антон, — Я всегда был за экстрим. Прибьет так прибьет».

При участии отдела расследований

Редактор Анастасия Лотарева (власти России включили Анастасию в реестр «иностранных агентов». Би-би-си категорически возражает против этого решения и оспорит его в суде)

Для визуального оформления использовались снимки Getty Images