Ненадежное убежище. Россияне в тисках американской иммиграции - BBC News Русская служба

Дело Леонида Мелехина, жителя Перми, пытавшегося получить убежище в США, но депортированного этим летом обратно в Россию после неудачи в судах, обратило внимание на судьбу россиян, выбравших Америку в попытке избежать политического преследования на родине. Мелехин утверждал, что участвовал в протестах и был оппозиционным активистом, но американский судья не поверил ему. После этого российская полиция продемонстрировала, что веские аргументы у пермяка были: его арестовали по прилете, и теперь он ждет суда по обвинениям в оправдании терроризма.

До второго прихода Дональда Трампа к власти суды чаще удовлетворяли просьбы россиян об убежище, чем отказывали им, но за последние месяцы как минимум около сотни соискателей депортировали в Россию. И, вероятно, отказов и депортаций будет больше. Би-би-си рассказывает о том, какой путь проходят россияне, ищущие убежище в США.

Упоминаемые в тексте Илья Яшин, Владимир Осечкин, Владимир Кара-Мурза, «Мемориал», «Медиазона», Сахаровский центр и «ОВД-Инфо» считаются в России «иностранными агентами», телеканал «Дождь» — нежелательной организацией, ФБК и «Штабы Навального» — запрещенными экстремистскими организациями.

К февралю 2022-го спецслужбисты города Кемерово уже хорошо знали фотографа Александра Балашова. Он сотрудничал со штабами Навального, выходил на акции протеста за честные выборы. В январе 2022-го был на пикете, приуроченном к выходу фильма, в котором Навальный разоблачал своих отравителей. Александру уже тогда было понятно, что вскоре никакой протест власти не потерпят. Он продал квартиру, отправился с женой, Ольгой Никитиной, в поездку по России. Телефоны держали выключенными. Включили как-то раз — сразу позвонили «эшники» (сотрудники управления МВД по противодействию экстремизму — Би-би-си ), пригласили «поговорить». Александр попросил вызвать повесткой, зная, что слать ее полицейским будет некуда.

В Кемерово он вернулся через несколько дней после вторжения российских войск в Украину. Вышел с протестом, простоял не больше пары минут и был задержан. «Как ни странно, меня сразу отпустили, но там уже участвовали ФСБшники, и желание уехать из России усилилось, — рассказывает Балашов. — Они продолжили названивать, но где-то еще неделю я скрывался. Но в один прекрасный момент у меня не было вариантов и нужно было заказать такси, а чужих телефонов не было под рукой. Мне пришлось включить телефон, но сотрудники ЦПЭ приехали на место гораздо быстрее, чем такси».

Последовало три «карусельных» задержания в спецприемнике: практика, когда задержанного после окончания срока административного ареста сразу же снова задерживают по новому протоколу. Билеты на рейс в Бишкек, купленные заранее, пропали. Юрист, помогавший Балашову, намекнул, что ситуация пахнет серьезными обвинениями, и посоветовал найти полноценного адвоката по уголовным делам. «У меня продолжались допросы в ЦПЭ. Каждые несколько дней ко мне приходили и пытались что-то у меня узнать. Первые два срока я ничего не говорил и довольно жестко их посылал. Когда был третий срок, то я понял, что мне отсюда уже не убежать». Балашов решил сообщить курировавшему его дело сотруднику полиции, что решил угомониться и новых акций протеста устраивать не будет.

Борцы с экстремизмом среагировали быстро и бурно. «Ко мне на допрос приходят „эшники“ огромной толпой, десять или 12 человек. С ними приходят операторы, которые меня снимают с разных сторон. И начали сразу заставлять заполнять всякие бумаги о том, что я обязуюсь передавать сведения о неправомерных действиях в кругу моих родственников, друзей и близких. Я понимал, что я сейчас, наверное, готов подписать что угодно, чтобы просто быстрее вырваться. И из тюрьмы, и из России попробовать тоже».

На следующем допросе спецслужбисты намекнули, что заинтересованы в том, чтобы Балашов слетал в Грузию и навестил там своего знакомого, бывшего регионального координатора штабов Навального. Александр решил не говорить «да» или «нет», обещал подумать. Через несколько дней его вызвали на новый допрос. «Уже подробно начали обсуждать, что я полечу в Грузию шпионить за своим другом. Заставили меня же подписать еще одну бумагу о том, что я обязуюсь передавать сведения в интересах Российской Федерации. А на прошлом допросе мне показали там огромную стопку бумаг, сказали „Вот на тебя у нас уже есть уголовное дело“. Ну, так, как бы с угрозой — сиди, не дергайся».

На выходе из спецприемника Александра встречали жена и друг. Настояли на том, чтобы срочно, даже не навещая матери Балашова, уезжать из Кемерова. Друг довез супругов до Новосибирска, на несколько дней они сняли там квартиру. В конце марта 2022-го все билеты в Грузию были раскуплены. Супруги купили дорогущие билеты до Дохи, столицы Катара. Александр говорит, что до самого конца не верил в то, что получится улететь, думал, что арестуют при попытке покинуть страну. Так что «эшникам» он перед вылетом позвонил и соврал, сказав, что полетит в Грузию из Катара, когда отдохнет.

В Катаре Александр и Ольга купили билеты в Мексику, чтобы оттуда пробовать попасть в Соединенные Штаты.

На южной границе

Статистика пограничной службы США показывает, что с начала 2022 года попасть в США попытались примерно 123 тыс. граждан России. В это число входят те, кто прибыл с визами любого рода, и те, кто приехал без виз и, следовательно, рассчитывал получить в Соединенных Штатах убежище. Больше половины — около 78 тыс. человек — пытались пересечь наземную границу между Мексикой и США на пропускных пунктах в четырех американских штатах, граничащих с Мексикой. Пик в наплыве граждан России на границу США с Мексикой был в декабре 2023-го — погранслужба насчитала тогда почти восемь тысяч прибывших. Людей, пробравшихся на американскую территорию тайком, без каких-либо контактов с пограничниками, эта статистика, естественно, не учитывает.

Более подробную картину о тех, кто пытался получить убежище, дает проект TRAC , собирающий данные иммиграционных судов и статистику службы ICE, занимающейся задержанием, содержанием и выдворением иностранцев из США. В предвоенный 2021 год в иммиграционные суды США поступило примерно 2300 дел с российскими искателями убежища. В 2022-м их было уже больше 15 тысяч, в 2023-м — 42,5 тысячи. В прошлом году тоже около 15 тысяч. В первое полугодие 2025-го таких дел в судах появилось мало — меньше тысячи, но вряд ли из-за того, что кончились российские заявители. Резкое ужесточение иммиграционной политики во второе президентство Дональда Трампа привело к усилению нагрузки на суды — и многие дела рассматриваются медленнее.

Известно, что с 2022 года окончательные решения в делах об убежище были вынесены в отношении менее чем 10 тыс. российских заявителей. В подавляющем большинстве случаев суды поддержали прошения о предоставлении убежища — за последние три с половиной года были одобрены прошения девяти с лишним тысяч человек. Но за последние полгода, с резким изменением иммиграционной политики после возвращения Дональда Трампа в Белый дом статистика отказов в убежище резко выросла.

«Судьи стали гораздо более предвзятыми к доказательствам, — говорит Анна Шумова, руководитель организации Russian Seattle for Freedom, которая, среди прочего, помогает россиянам, находящимся в иммиграционных тюрьмах в американском штате Вашингтон. — Есть человек, у которого — письма поддержки от ФБК, от „Дождя“, ОВД-Инфо, от Сахаровского центра. От „Мемориала“, от Ильи Яшина. И он выиграл дело в Европейском суде по правам человека. И вот с этим набором рекомендательных писем этот человек проиграл все суды, все апелляции. Он достаточно публичный человек, я его имя не буду называть, потому что у него статус очень неоднозначен, он в любой момент может быть депортирован».

В одном из июльских решений по делу двух российских заявителей иммиграционный судья мотивировал отказ математическим раскладом. Для понимания контекста политических преследований защита привела статистику обращений с доносами, которые были отправлены бдительными гражданами в Роскомнадзор — около 300 тысяч. И — статистику по уголовным делам, связанным с антивоенной позицией — по данным «ОВД-Инфо», на момент суда их было больше 1100. Но судья, поделив одно на другое, заключил, что вероятность быть арестованным в России составляет меньше 10%, а это — определенный американским законом уровень, ниже которого опасность для заявителей не считается значительной.

Заветный пограничник

В апреле 2022-го Балашов и Никитина пытались пересечь границу Мексики с США шесть раз. Делали это на машине. Ее пришлось бы оставить на американской стороне границы, ибо без задержания в случае Балашова не обошлось бы. Но и для такого — одноразового — использования автомобиль купили не самый старый. «По всем чатам [по пересечению границы] многие тогда считали, что чем машина лучше выглядит, тем больше шансов, что ее не досмотрят и будет возможность доехать до этого самого заветного офицера на границе и попросить убежища», — говорит Александр.

Но выяснилось, что еще до основного КПП на границе машины и документы их пассажиров проверяет сотрудник, к которому с просьбой об убежище обратиться нельзя. Доехать до нужной кабинки на погранконтроле никак не удавалось. Александр видел тех, кто просто выпрыгивал из машины и пытался добежать до нужного американского пограничника. «Нас останавливали, разворачивали, отправляли обратно к мексиканским полицейским, задача которых была просто выгрести из нас абсолютно все деньги, которые у нас есть. Вот иногда отобрать машину. Но нам удавалось, в общем, отделаться малой кровью. Машину у нас не забирали».

Поменяв несколько машин и два погранперехода на границе Мексики с Калифорнией, Александр и Ольга все-таки сумели подать свои паспорта нужному пограничнику и заявили, что хотят попросить убежища. По существовавшим тогда правилам сотрудник не мог отказать в рассмотрении такой просьбы без суда. Супругов разделили и отправили под арест в миграционную тюрьму на границе. К этому Балашов был готов, но того, что задержание и разлука продлятся несколько месяцев, не ожидал.

Примерно через неделю их увезли в «детеншены» (detention center) — так, для краткости, называют миграционные тюрьмы, расположенные по всем Соединенным Штатам. Александра сначала отправили в крупнейший из таких центров в штате Миссисипи, а немного погодя — в другой, на севере штата Нью-Йорк. Жена Балашова все полгода своего ареста просидела в аналогичном учреждении в штате Луизиана. Несмотря на то, что супруги явились на границу вдвоем, их дела рассматривали отдельно.

Сейчас разбором того, что может ожидать оказавшихся в американском «детеншене», битком набиты популярные тематические чаты в телеграме. Но весной 2022-го у россиян, стремившихся осесть в США, было туманное представление о том, из чего именно будет состоять процесс получения убежища. «Первые недели воспринимаются как-то, что надо просто переждать, — говорит Балашов. — Было сумбурное понимание: вот мы перешли границу, мы сидим [под стражей] на границе, через какое-то время нас посадят в детеншен, мы посидим пару недель, и нас просто выпустят. Мы не понимали, что у нас в детеншене должны пройти суды. Как идет процесс — абсолютно никто из тех, кто переходил границу, не понимал».

Говоря «мы», Балашов имеет в виду содержавшихся вместе с ним русскоязычных искателей убежища: россиян, граждан Таджикистана и Кыргызстана, гражданина Молдовы, которых привезли в иммиграционный центр в городке Батавия, штат Нью-Йорк. Впрочем, российские граждане в этой группе преобладали. «Они не столько бежали от войны, потому что как таковой мобилизации еще не было. Они бежали от политического преследования в основном. Кто-то с основаниями, а кто-то просто увидел возможность в этом, что случилась война и теперь, может быть, получить политическое убежище будет гораздо проще».

Административные «качели»

Иммиграционные правила в США в последние лет пять то ужесточались, то вновь становились более либеральными. В первое президентство Трампа всех заявителей, пытавшихся подать на получение убежища при пересечении мексикано-американской границы, обязали дожидаться решения на территории Мексики. Сменивший Трампа Джо Байден отменил эту норму и в 2023 году ввел процедуру, по которой время для подачи на границе заявления об убежище можно было бронировать через CBP One — специальное приложение таможенно-пограничной службы. Этого времени, однако, приходилось дожидаться месяцами.

Таких заявителей поначалу не задерживали, и они дожидались суда по рассмотрению своей просьбы об убежище на свободе. Но в 2024 году власти резко сменили подход в отношении граждан России и нескольких стран СНГ. Даже тех, кто не прорывался на границу в надежде на удачу, а шел по времени, назначенному приложением CBP One, стали массово отправлять в иммиграционные тюрьмы. Чем объяснялось это решение, власти США не сообщали.

«Никто к такому варианту развития не был готов, — говорит Дмитрий Валуев, руководитель организации Russian America for Democracy in Russia. — Большинство людей, в общем-то, рассчитывали на то, что они приедут, они смогут найти адвоката и смогут как-то собрать свои документы, потому что никто не едет, не ехал — по крайней мере, тогда — с полным пакетом документов. Тем, кто к этому времени не имел адвоката, давали такой листок бумаги с телефонными номерами адвокатских фирм. Но проблема была в том, что беженцы не могут воспользоваться своими деньгами (в иммиграционных тюрьмах у задержанных нет доступа ни к своим телефонам, ни к компьютерам, ни к деньгам — Би-би-си ) То есть даже если они найдут какого-то адвоката, они не смогут заплатить».

В январе этого года, сразу же после вступления в должность президента во второй раз, Дональд Трамп в принципе запретил предоставлять возможность просить об убежище на границах. Тех, кто еще пытался воспользоваться запланированными встречами с сотрудниками погранслужбы, задерживали, не принимая прошений и теперь пытаются депортировать.

Резкий скачок задержаний с 2024 года замедлил работу иммиграционных судов. Сроки пребывания в «детеншенах» начали расти. На это наложилась и перетряска кадров в иммиграционных судах, говорит иммиграционный адвокат из Калифорнии Юлия Николаева. «За эти первые полгода [президентства Трампа] значительно изменился судейский корпус в иммиграционных судах. Большое количество судей, когда стало понятно, к чему все это идет, ушли добровольно, не захотели в этом участвовать. Часть более гибких почувствовала, куда ветер дует, и начали, в общем, менять собственные подходы. Я вижу судей, с которыми я год назад выигрывала суды, а сейчас не выигрываю суды по идентичным примерно делам. А очень многих судей просто уволили».

В конце августа дефицит кадров в иммиграционных судах правительство Трампа решило восполнить военными юристами, позволив им после двухнедельного обучения заступать на должности иммиграционных судей. Николаева находит это возмутительным нарушением процедур. «С юридической точки зрения это дикость, потому что это как терапевту поручить делать операции. То есть это настолько разные специализации, ну как гражданское и уголовное право».

Адвокат уверена, что военные юристы в роли судей в тонкости запросов об убежище вникать будут еще хуже, чем кадры, пришедшие на волне новой иммиграционной политики, и процент отказов и вытекающих из этого депортаций неизбежно повысится. «Иммиграционное законодательство очень сложное, за две недели его освоить невозможно, и, конечно, это поменяет общую картину в статистике по делам об убежище», — говорит Николаева.

Кроме того, тысячи людей, допущенных в последние годы в США до рассмотрения их прошения об убежище, теперь не чувствуют себя в безопасности — случайная проверка документов сотрудниками ICE может привести к тому, что таких заявителей поместят под стражу до рассмотрения их дел.

А точного представления о том, сколько еще российских граждан остаются под стражей либо в ожидании рассмотрения своей просьбы об убежище, либо перед неминуемой депортацией, ни у кого нет. «Это совершенно непрозрачно. У нас нет никакой официальной статистики, — говорит Николаева. — У нас была примерная, эмпирическим путем собранная информация, когда мы оценивали число задержанных примерно в пять тысяч человек. Но с тех пор многие были депортированы, а кто-то вышел на свободу, выиграв суды. Поэтому у нас нет вообще никаких цифр. Но я понимаю, что это как минимум, конечно, сотни человек однозначно. А вот сколько тысяч — тут у нас вообще сейчас нет понимания».

Выйти до суда

К середине мая 2022-го Александр понял, что выбираться из «детеншена» нужно собственными силами, не рассчитывая на естественный ход американского судопроизводства. За счет положенных по закону телефонных звонков (в то время они были еще бесплатны) он искал адвоката-волонтера, готового представлять его интересы бесплатно. Пошли первые, формальные, заседания суда, которому предстояло решать судьбу Балашова и его соседей по иммиграционному центру.

Тонкости судопроизводства Балашов и другие арестанты не понимали. «Мы пытались поговорить с судьей на процессе, но он отказывался говорить не по теме заседания, а тема заседания была какая-нибудь формальная — дать клятву в том, что мы будем говорить правду и только правду. На этом заседание заканчивалось. А на следующем заседании мы только признавали вину в том, что перешли границу США, не имея на то документов».

Оказалось, что судья был у всех один и тот же. Бывалые обитатели «детеншена» от своих адвокатов уже знали, что у этого чиновника нулевой процент одобрения ходатайств об освобождении из-под стражи. Кто из россиян нашел адвоката первым, Балашов уже не помнит, но советами юриста делились на всю компанию. Советы сводились к тому, что — все так же, через веерные звонки по волонтерским группам, работающим с мигрантами — надо найти человека, готового официально поручиться за то, что выпущенный из-под стражи не растворится нелегалом на просторах Америки, а будет ходить в суд, рассматривающий его просьбу об убежище.

Александр думал, что случай у него достаточно убедительный. «Как только я нахожу адвоката, я первое, что ему заявляю — „Слушайте, у меня очень сильный кейс, и я готов судиться прямо здесь для того, чтобы просто сразу быстрее выйти“. Адвокат говорит, что это сумасшедшая идея, что даже если я сам Навальный, никто мне убежище не даст и нужно отсюда выходить. Это в первую очередь. Если уже не удалось уйти, то можно попробовать судиться, но это дело гиблое».

Разговор через стекло

До прошлой осени активисты Russian Seattle for Freedom занимались делами, привычными для российских эмигрантов с либеральными взглядами: проводили акции протеста против войны в Украине, собирали пожертвования и сочиняли письма для российских политзеков. Но в ноябре 2024-го стало известно, что в иммиграционную тюрьму Такомы, неподалеку от Сиэтла, привезли кого-то из россиян с мексиканской границы. «Когда узнали, что помимо российской тюрьмы существует еще и американская тюрьма, и она вот здесь, в 20 минутах от дома, то почему бы не съездить и не посмотреть, тем более если это можно?» — вспоминает Анна Шумова.

Существенное отличие российской тюрьмы от американской — в том, что с визитом к ее обитателям в часы для посещения может прийти любой человек, а не только близкий родственник, достаточно знать имя и номер, присвоенный задержанному. Первые имена узнали в чатах по иммиграционной тематике — там родственники из России пытались узнать, что происходит с их родными.

«Таким образом мы узнали первые имена, пришли к ним, — рассказывает Шумова. — Дальше они уже по своим соседям, по блокам, собрали нам списки, дали нам еще больше имен. И вот, в принципе, вся работа у нас строится таким сарафанным радио, мы знакомимся со всеми, кто приезжает, уезжает. Когда люди переезжают из одного детеншена в другой, то мы и там какие-то контакты находим».

Волонтеры из Сиэтла не занимаются юридической помощью и как правило даже не ищут адвокатов — по словам Шумовой, сейчас большинство из тех, кто стремится остаться в США, уже знают, что установить контакт с юристом надо еще до появления на границе. Но они могут помочь составить подборку сообщений в СМИ о политических преследованиях в России, перевести документы на английский или принять по почте мобильный телефон или компьютер с нужными документами — самим заявителям в «детеншенах» пользоваться своей техникой запрещено.

Часто приходится помогать с тем, чтобы подключить родственников из России к специальным мессенджерам, через которые позволено вести общение задержанным в тюрьмах. Критически важно — пополнять деньгами тюремный телефонный счет задержанного, чтобы она или он могли всегда оставаться на связи.

Порой самая существенная помощь, говорит Шумова, — это простой разговор по телефону через толстое стекло тюремного отсека для посещений. «Когда мы пришли в „детеншен“ в первый раз, то ребята сидели там уже больше полугода и у них было абсолютное ощущение того, что про них забыли, за них никто не переживает. Они попали в какие-то совершенно вражеские условия, их несправедливо держат в тюрьме. И в этот момент к ним приходит человек, который говорит: „А давай мы как-нибудь попробуем тебе помочь, прислать книжку, например“. Обычный разговор — чем увлекался, чем занимался, какие планы дальнейшей жизни, что будет делать, в какой штат ты ехал, чем планируешь заниматься? Что-то я про себя рассказываю, как я сюда попала, чем я занимаюсь».

Просто потому, что была нужна помощь

На то, чтобы найти человека, готового поручиться за Балашова перед иммиграционной тюрьмой, у Александра ушло три месяца. «Вписался» за него уроженец Украины, протестантский пастор, приехавший в США в начале 90-х. Пока утрясали все формальности, уже почти подошло время финального заседания суда, который должен был решать вопрос о предоставлении убежища. На свободу Балашов вышел после четырех месяцев под стражей, в конце августа 2022-го, за три дня до суда. Первую неделю жил в семье своего поручителя, потом переехал в квартиру, которую сняли другие недавно освободившиеся эмигранты из России.

Естественный вопрос — не пытался ли украинец выдвигать ему какие-то претензии из-за того, что Россия напала на Украину — вызывает у Александра скачок эмоций. «Вопрос про войну они мне задали, наверное, только день на третий. И он был задан очень аккуратно, чтобы меня не задеть, — говорит Балашов. Он замолкает, потом продолжает, прерываясь, пытаясь сдержать слезы. — Эти люди, которые меня абсолютно не знали, помогали мне просто потому, что мне нужна была эта помощь».

Поручившийся за Балашова пастор жил в штате Вашингтон, и единственным требованием к Александру было переехать туда же. По правилам иммиграционной системы судебное разбирательство об убежище было начато заново. Это часто объясняет длительные сроки содержания в иммиграционных тюрьмах для многих других искателей убежища — любое перемещение между детеншенами в разных штатах означает, что дело будет рассматривать другой судья и начнет это рассмотрение с нуля.

Освободившись сам, Балашов бросился помогать выйти на свободу жене, которую продолжали держать в иммиграционной тюрьме в Луизиане. Условия там были хуже. «У них в детеншене постоянно происходят какие-то не очень приятные ситуации. Люди сидят на голодовке, людей запирают в одиночных камерах, над ними издеваются, не пускают адвокатов. Это уже тогда было нормальной практикой для Луизианы», — говорит Балашов. Жене Александра тоже удалось найти себе бесплатного адвоката, но отпускать ее до суда иммиграционная тюрьма была готова только под залог в 35 тыс. долларов.

Таких денег у Балашова не было. Не было, в общем, вообще никаких — те немногие сбережения, что удалось вывезти из России, Александр отдал Ольге, ошибочно полагая, что женщину из-под стражи выпустят первой. Сотрудники тюрьмы рассказали Ольге о существовании полуофициальных залоговых брокеров. «„Айсы“ (служба ICE — Би-би-си ) в Луизиане, скажем так, очень сильно намекают на то, что можно не платить 35 тысяч. Можно связаться с неким Мигелем, который возьмет сумму меньшую. Тебе нужно будет платить ему деньги каждый месяц. А этот Мигель якобы заплатит залог вместо тебя». C этой мутноватой схемой, заняв денег все у того же поручителя-пастора, внести залог удалось за несколько дней до суда, на котором должны были рассматривать просьбу жены об убежище.

Неокончательная победа

Но в луизианском «детеншене» оставалась россиянка по имени Маша, с мужем которой, Борисом, Балашов познакомился еще на границе с Мексикой. В тюрьме у этой женщины начались серьезные проблемы со здоровьем, на которые руководство учреждения особого внимания не обращало. Ей и мужу тоже предложили выйти под огромный залог, и Балашов погрузился в решение этой проблемы. «С каждым днем шансы того, что она там умрет в детеншене, увеличиваются. Детеншен не стремится возить Машу по больницам. Им вообще абсолютно плевать на ее состояние здоровья. И все, что они делают, они делают только для его ухудшения, ей не оказывается медпомощь никакая. Ее, наоборот, запирали в камеру одиночную, где к ней никто не подходил, она на тот момент не могла передвигаться, не могла даже доползти до туалета».

При помощи адвокатов сумму залога удалось снизить вдвое, и новых знакомых Балашова тоже выпустили на свободу. «Моя волонтерская деятельность, собственно, началась тогда с помощи Маше и Борису», — говорит Александр.

В Сиэтле Балашов познакомился с другими выходцами из России. Тогда и появилась идея разыскать других соотечественников, сидящих под арестом в ожидании суда. «Когда ты сидишь в "детеншене", это огромное счастье, когда к тебе кто-то приходит, пусть адвокат, пусть другой человек со свободы. У меня такого не было, — вспоминает Балашов. — Ко мне, кроме адвоката, никто не приходил. Там любое движение, даже просто пойти иногда к врачу — это уже развлечение. Потому что делать тебе абсолютно нечего. А тут поговорить с человеком со свободы, который тебе что-то расскажет, — это просто колоссальное счастье».

Статистика показывала, что судья в штате Вашингтон, которому предстояло рассматривать дело Александра Балашова и Ольги Никитиной, удовлетворял лишь каждый пятый запрос на предоставление убежища. «Естественно, у меня были переживания на этот счет, потому что 20% одобрения это не 100, — говорит Балашов. — Но на свободе уже не оставалось сомнений о том, что суд будет легко выиграть с доступом к доказательствам, нормальным судьей, возможностью заработать денег на адвоката и вообще его найти». Политическое убежище в США Балашов и его супруга получили в конце 2024 года.

Но не всегда процесс заканчивается, даже когда решение для заявителя положительное. В иммиграционной тюрьме в Такоме волонтеры из Сиэтла познакомились с Альбертом Хамитовым, приехавшим в США из России из-за опасений преследований по причине своей гомосексуальности. Он добрался на границу Мексики и США в 2023 году, восемь месяцев ждал назначенного системой CBP One «окна» для подачи своих документов сотрудникам погранслужбы. Когда время для этого визита подошло, уже действовала директива о повальном задержании всех просителей убежища из России и нескольких других стран, Альберта задержали и поместили в тюрьму со звучным названием «Империал» в калифорнийском городе Калексико. В августе 2024-го суд удовлетворил его просьбу об убежище, но прокуроры подали на это решение апелляцию.

Иммиграционная система несколько раз перевозила Альберта по тюрьмам в разных штатах. В городской тюрьме Лас-Вегаса, в штате Невада, Хамитов и еще двое задержанных россиян устроили в знак протеста голодовку, требуя перевода в другие тюрьмы. Последовал переезд в штат Вашингтон. Но вскоре Альберта и еще 40 человек внезапно увезли из Вашингтона в тюрьму на Аляске, где условия содержания были гораздо хуже — не было, например, горячей воды и питья.

Хамитов сумел сообщить об этом волонтерам из Сиэтла, а они отыскали на Аляске адвоката, который подал жалобу на такие перемещения в федеральный суд. Тем временем Шумова и ее единомышленники из Сиэтла писали письма конгрессменам в Вашингтоне и на Аляске и рассказывали об этой истории журналистам в местных СМИ. Через 12 дней Хамитова вернули в Вашингтон, а еще через неделю освободили — прокуратура решила не оспаривать выданное ему решение о политическом убежище. «Эти 14 месяцев, которые я провел в детеншен-центрах, для меня показались годами. И это произошло только по причине того, что я пересек границу США и попросил об убежище», — резюмировал Хамитов в интервью правозащитнице Ольге Романовой .

Адвокат Юлия Николаева говорит, что такая история не уникальна. О случае Хамитова она знает от одного из своих заявителей, Андрея Галкина, который по-прежнему остается в иммиграционной тюрьме в Такоме. В течение нескольких месяцев Хамитов и Галкин вместе содержались в тюрьмах в Калифорнии, Неваде и Вашингтоне. «У него крепкий кейс: десятки митингов, задержания, административка за дискредитацию и демонстрацию экстремистской символики и другие аргументы, — рассказывает Николаева о деле своего подзащитного. — Но прокурор подал апелляцию, в мае апелляционная палата вернула дело на новое рассмотрение, и новый судья в июле вынес противоположное решение, в котором просто невероятное количество ошибок. Теперь мы снова в апелляции, теперь уже с нашей стороны».

Насильное возвращение

Леонид Мелехин из Перми попал в иммиграционную тюрьму в Калифорнии в конце лета 2024 года и был уверен, что его аргументы для получения убежища убедительны: участие в антиправительственных демонстрациях, сотрудничество со «Штабами Навального», попытки расследовать нарушения местной полиции и чиновников, демонстрация антипутинского плаката после начала войны и последовавший за этим визит полиции к его родным.

Но в декабре 2024-го заслушавшая его дело судья решила, что вероятность его преследования в случае возвращения в Россию составляет меньше тех самых 10% и в убежище отказала. У Мелехина оставались надежды на апелляцию, но апелляционное заседание прошло даже без приглашения его на заседание и решение судьи не отменило. Новую апелляцию Мелехин не подавал — его сокамерники в «детеншене» рассказали журналу New Yorker, что после года с лишним в заключении и двух неудач в суде у Мелехина опустились руки. Из иммиграционной тюрьмы Мелехин, по данным американского издания, пропал 23 июля. Через неделю «Медиазоне» стало известно , что 25 июля Леонид Мелехин был отправлен пермским судом под арест по обвинению в оправдании терроризма.

«Эта судья конкретная, которая его депортировала, я ее знаю хорошо, — говорит адвокат Юлия Николаева. — Она любит спрашивать „сколько у тебя подписчиков в соцсетях?“ Они действительно многие не понимают специфику российских сегодняшних реалий, они считают, что опасность грозит только тем, кто более-менее известен».

Процесс депортаций так же непрозрачен, как и содержание в иммиграционных тюрьмах. Как правило, выдворяемых по одному-двое вывозят на рейсах коммерческих авиалиний в третьи страны, у которых есть авиасообщение с Россией. Чаще документы депортированным отдают только после того, как закончилась посадка на рейс в самолет, летящий в Россию, хотя известны случаи, когда получив паспорт еще на пересадке в третьей стране, депортируемый мог попытаться улететь куда-то еще.

Крупные партии россиян были вывезены из США специальными рейсами в июне и в августе. Рейс 27 августа вылетел из Луизианы в Каир, на борту было как минимум 50 человек. Конкретных имен депортируемых не называли, известно только, что среди них был 25-летний Артем Вовченко, разыскиваемый в России по делу о дезертирстве. Газета Guardian приводит свидетельство еще одного, неназванного, пассажира этого рейса: «Он умолял не сажать его в самолет до Москвы, но египетская полиция его скрутила и привязала к креслу. Он рыдал весь полет до Москвы».

29 августа первые данные о задержании Вовченко опубликовал активист Владимир Осечкин. Но сообщений о других задержаниях вернувшихся из США после этого не было. Адвокат Николаева допускает, что, пытаясь избежать негативного освещения в масс-медиа, американские иммиграционные службы могут просить российских правоохранителей воздерживаться от повальных арестов сразу по прилете. «Если они массово будут задерживать и арестовывать, то это, конечно же, даст нам здесь, юристам, защитникам, большой жирный аргумент в поддержку заявителей в американских судах».

Даже если такая договоренность и существует, никакой гарантии от преследования позже это не дает. «Понятно, что все их координаты и так далее, все это берется на карандаш. И дальше что с ними происходит? — спрашивает Николаева. Один из ее заявителей после такого возвращения пропал. — Мы до сих пор не можем его найти. И я не понимаю, задержали его или выехал он из страны, он на связь не выходит».

В начале сентября политики Владимир Кара-Мурза, Илья Яшин и Юлия Навальная призвали власти Канады принять тех россиян, кому из-за депортации на родину из США может грозить опасность. «Мы просим Канаду принять решение дать убежище тем гражданам России, чье несогласие [с политикой властей России] и антивоенные действия не подлежат сомнениям [...] Мы просим вас проинформировать правительство США о готовности Канады принять таких людей на канадской земле и предложить направить их в Канаду вместо депортации в Россию».

Официальной реакции на это обращение пока не последовало.

На митинг — с адвокатом

В Сиэтле июньский антитрамповский митинг протеста под лозунгом No Kings («[В Америке] нет королей») собрал больше 70 тыс. человек — почти 10% населения этого города. Таких крупных акций протеста в Сиэтле не видели давно. Но опасения, казавшиеся раньше типичными только в России, начинают рождаться и в Америке. «Ходила информация, что записали участников на видео, что за это потом прилетит», — говорит Шумова.

На февральский митинг, посвященный третьей годовщине вторжения России в Украину, группа Russian Seattle for Freedom позвала иммиграционного адвоката. Не для выступлений, а подстраховаться. «На случай, если придут сотрудники миграционной полиции, — объясняет Анна. — Потому что скопление людей, которые выступают против Путина, — как будто бы очевидно, что это мигрантская тусовочка. А раз так, то можно их забрать и увезти в „детеншен“. И вот чтобы такого не случилось, мы на митинг ходили в сопровождении иммиграционного адвоката».

Такая параноидальная предосторожность объясняется изощренностью уловок, на которые пускается в последнее время ICE. Известны, например, случаи, когда представители миграционной службы на суде с соискателем убежища заявляют, что снимают свои претензии. Суд отменяется, заявитель выходит из зала и... тут же задерживается уже в виде рядового нарушителя визового режима, к которому можно применять процедуру ускоренного выдворения из страны без каких-либо судебных разбирательств.

Акцию русскоязычных активистов в Сиэтле иммиграционная полиция в итоге не проверяла, но усердие, с которой ICE исполняет трамповские директивы по выявлению и выдворению иммигрантов, пугает юристов. «В основном на улицах задерживают, скажем так, людей, у которых нет статуса, но многие из них — это тоже просители убежища, которые просто ждали своих судов на свободе», — говорит адвокат Юлия Николаева. Пока что, подчеркивает она, ресурсов на повальные задержания у службы ICE нет — ни полицейских, ни в том, что касается емкости иммиграционных тюрем: «Но теоретически ICE может задерживать, имеет юрисдикцию задерживать всех, кто находится в США на этапе ожидания своего суда по убежищу».

Среди таких, ожидающих решения, и сама Анна Шумова, приехавшая в США в 2022 году. Предположение о том, что помощь задержанным в иммиграционных тюрьмах штата Вашингтон может сказаться на ее собственных шансах на убежище, вовсе не кажется ей фантастичным. «Страшно, что, возможно, придется пережить еще одну эмиграцию. Я в голове этот момент держу, что, возможно, в моей жизни случится то, что мне нужно будет еще раз поменять страну жительства, что мне нужно будет еще раз уехать и еще раз где-то с нуля выстраивать свою жизнь».

Но стремлению помочь арестантам в «детеншенах» это пока не мешает. «Я для себя верю в то, что помогать людям — это нормально, и бояться... наверное, уже хватит. Всю жизнь можно пробояться».