«Ваня очень не хотел уезжать». Что известно о первом в России деле о шпионаже в отношении журналиста

Лефортовский районный суд Москвы арестовал задержанного в Екатеринбурге журналиста Wall Street Journal Эвана Гершковича по делу о шпионаже (статья 276 УК). Его отправили в СИЗО до 29 мая. Адвоката Даниила Бермана не пустили в зал суда.

Суть дела неизвестна. ФСБ заявила, что «по заданию США» Гершкович занимался «сбором сведений об одном из предприятий российского ВПК, которые составляют гостайну». «Пресечена противоправная деятельность аккредитованного при МИД России корреспондента московского бюро американской газеты The Wall Street Journal гражданина США Гершковича Эвана, 1991 года рождения, подозреваемого в шпионаже в интересах американского правительства», — говорится в релизе спецслужб.

Первым о задержании журналиста сообщил учредитель It’s My City Дмитрий Колезев, сославшись на два источника. Очевидцы «Вечерних ведомостей» рассказали, что в центре Екатеринбурга у ресторана Bukowski Grill был задержан мужчина, лица которого не было видно, так как на его голову натянули свитер.

Известно, что в Екатеринбурге журналист работал над материалом об отношении местных жителей к войне и вербовкам ЧВК Вагнера. Как пишет «Медуза» со ссылкой на источник, помимо посещения Екатеринбурга, Эван Гершкович ездил в Нижний Тагил, где находится «Уралвагонзавод». Депутат заксобрания Свердловской области Вячеслав Вегнер рассказал «Русской службе Би-би-си», что полторы недели назад обсуждал с журналистом вербовку заключенных, в том числе женщин, в ЧВК Вагнера: «У него [Гершковича] было мнение, что людей насильно забирают. Я ему показал обращения, которых уже более тысячи, обращения со всей страны: люди обращаются ко мне, чтобы я ходатайствовал перед Пригожиным, чтобы у них была возможность стать участниками СВО».

Журналисту грозит до 20 лет лишения свободы. О перспективах развития дела, возможностях обмена и вероятных сценариях «Важные истории» поговорили с адвокатом правозащитного проекта «Первый отдел» Евгением Смирновым.

«Гостайной может являться все что угодно, даже, как посажены деревья в парке»

— Можно ли сказать, что это первое подобное дело в России о шпионаже, когда задерживают журналиста?

— Это первое известное дело. Точной статистики нет: каждый год Верховный суд публикует статистику с разбивкой по статьям, но, учитывая, что от момента задержания до момента вынесения приговора по этим делам проходит обычно полтора-два года, мы можем лишь примерно говорить о том, сколько людей было задержано. При этом судебный департамент учитывает не все данные: мы неоднократно выясняли, что количество известных нам приговоров за год было больше, чем дал судебный департамент. Опираться на его статистику нельзя — это, скорее, ориентир. Условно говоря, на одного задержанного за шпионаж приходится четыре-пять задержанных за госизмену. Все время сохраняется такая корреляция. Статьи «госизмена» и «шпионаж» во многом похожи, отличия только в субъекте, который совершил преступление, точнее, в его гражданстве.

— ФСБ заявила, что задержала за «сбор сведений об одном из предприятий российского ВПК, которые составляют гостайну». Речь может идти о поездке Гершковича на «Уралвагонзавод»?

— Если мы говорим про причину, мы не знаем, за что его задержали. Верить заявлениям ФСБ нельзя, они очень часто врут. Например, все знают историю Ивана Сафронова: вначале говорили, что его задержали за одно, а потом мы все видели документы, где было другое обвинительное заключение, нежели то, о котором сообщалось. Поэтому нельзя исключать, что и Гершковича будут обвинять за сбор и передачу информации, которая была совершена до этой поездки. 

Могла быть какая-то провокация. Например, какой-то человек с ним встретился и под видом, условно, флешки с фотографиями этих могил ЧВК передал какую-то другую секретную информацию. Может быть, они нашли что-то гораздо раньше, у него какую-то, опять же, в том же деле Сафронова... 

В статье о госизмене или шпионаже нет никакого исключения для журналистов. И поэтому подвести нормальную работу журналистов под них [эти статьи] нашим властям не составляет никакого труда. Взять любую информацию, которую собирают журналисты, а потом — своих экспертов, которые скажут, что это государственная тайна. У нас, как мы знаем, гостайной может являться все что угодно, даже, как посажены деревья в парке. А если уж человек пишет про войну, про работу ЧВК Вагнера, то, конечно, провести экспертизу по секретности вообще не составит труда. 

Если говорить про другие аналогичные дела, у них была следующая конструкция обвинения: есть российский гражданин, который общается со своим другом, коллегой или приятелем, имеющим какое-то отношение к другой стране, и ее подданный работает на организацию какую-то. Вася общается с Петей. ФСБ перехватывают у них какое-то это общение. И говорят: Петя на самом деле сотрудничает с иностранными спецслужбами, и в этой переписке есть государственная тайна.

Причем «доказывают» [факт гостайны или шпионажа] письмом, которое предоставляет какой-либо из генералов ФСБ или СВР. По сути, это даже не слова, когда человека, например, допрашивают в суде, и у стороны защиты есть возможность его допросить. Это просто письмо следователю из двух строк. Например, «по информации, имеющейся у СВР или у ФСБ России», далее идет фамилия, имя, отчество, [этот человек] «является сотрудником иностранной спецслужбы такой-то. Точка». Эти доказательства — откуда все они получены? Чем подтверждается сотрудничество? Никого это не беспокоит. Всем на это плевать. Но суду этого достаточно, чтобы отправить людей на года за решетку.

Яркий сигнал журналистам был дан во время дела Ивана Сафронова, который тоже писал про оборонку: «Вы можете писать только ту информацию, которую публикует Министерство обороны». Вся остальная работа может быть расценена как государственная измена. Сейчас государство может давать сигнал о том, что иностранные журналисты, которые находились в большей безопасности, чем российские, ныне не обладают это безопасностью. И даже аккредитация в российском МИДе, [которая была у Эвана], особо не помогает. 

— Но это дело касается не только иностранных журналистов — это же дополнительный акт устрашения для российских журналистов, которые занимаются темой войны и, в частности, ЧВК Вагнера?

Да, это акт устрашения, но в первую очередь для тех журналистов, которые работают с иностранными редакциями. С ЧВК Вагнера вообще сложная ситуация. Очень сложно отнести сведения какие-то о них к государственной тайне, потому что все-таки это частная структура, которая находится вне закона, хотя мы все прекрасно понимаем степень вовлеченности государства в ее работу. Я не думаю, что государство захочет действительно предоставлять суду какие-то документы о механизме работы ЧВК Вагнера с государством, которое составляет государственную тайну. Может быть, его могут посадить действительно за это, но вменять ему совершенно другое, как это часто происходит в нашей стране. 

— Есть ли вообще какая-то возможность у адвоката при защите такого дела не давать подписку о неразглашении ФСБ и продолжать освещать дело?

— Их очень мало, их очень сложно реализовать. Но такие возможности есть. 

— Возможен ли обмен?

Я очень на это надеюсь. Потому что пока, как мне видится, это самый простой способ выбраться [из тюрьмы]. Но, как правило, обмены совершаются, когда человеку уже вынесен приговор, чтобы его можно было помиловать. Юридические процедуры обмена в 90% случаев проходят через указ о помиловании президента. А следственные мероприятия и суды, в среднем, [по таким статьям] занимают два года. Но, конечно, российские власти, когда им нужно, могут ускорить процесс во всем, в том числе и с вынесением приговора. Хотя эти люди не задумываются о человеческих судьбах, им на них просто плевать.

Мне кажется, здесь важна политическая воля [Владимира Путина]. Если политическая воля будет послезавтра его обменять, исполнители просто будут придумывать, как это сделать хоть в какой-нибудь видимости соблюдения законов. 

Очень похоже его задержание на то, что Россия ждет каких-то предложений [по обмену от властей США], что есть какой-то человек, которого Россия хочет вернуть. Но предполагать сложно. Вполне возможно, что это какой-то непубличный человек, о котором мало что известно.

В России есть несколько людей, которых нужно менять. В первую очередь это, конечно, [Владимир] Кара-Мурза, тоже иностранный подданный, у которого ужасное состояние здоровья. Лично по моему мнению, хотя бы из гуманитарных соображений, он должен идти первым на обмен.

Что известно о Гершковиче

31-летний Эван Гершкович рассказывал, что его семья уехала из СССР в США в 1979 году, где он и родился. Последние шесть лет Гершкович живет и работает в России, сотрудничая с The Moscow Times, Agence France-Presse и The Wall Street Journal. После начала войны в Украине он был одним из немногих иностранных журналистов, кто продолжал работать в стране.

«Я всегда шучу, что Эван более русский, чем все мы. Его, кажется, даже Эваном мало кто зовёт из друзей — больше Ваней. Он искренне интересуется всем, что происходит в России, глубоко чувствует контекст и рассказывает об изменениях в стране через какие-то реальные человеческие истории, а это не даётся на раз-два, когда ты экспат и иностранец. Хотя какой Ваня иностранец — у него даже кота зовут Боярин», — говорит в беседе с «Важными историями» Елена Дементьева, бывший шеф-редактор телеканала «Дождь».

Подруга Гершковича, Оля, в беседе с «Важными историями» подтверждает, что когда в последний раз они виделись, они всерьез обсуждали, что его обижает, когда его называют Эваном. «Ваня из тех людей, которые искренне любят Россию и понимают россиян, даже когда слово „русский“ в мире становится ругательным. Он из тех журналистов, которые не навешивают ярлыков, а пытаются понять людей, с которыми разговаривают. В последний год он много ездил по России, но понимал, что за ним следят региональные силовики, однако всегда старался действовать максимально открыто. Не скрывался, не пытался обмануть систему, а максимально честно работал и добивался журналистской аккредитации, потому что понимал, что журналистика — не преступление», — сказала она.

Журналистка Ирина Баблоян виделась с Гершковичем на прошлой неделе в Москве. «Оба радовались как дети, и проболтали часов пять. Делились впечатлениями о Москве и обсуждали планы на ближайшие месяцы. После начала войны мы вместе оказались в командировке, и Ваня буквально уговаривал меня не уезжать из России. Он говорил: „Ира, ты не можешь уехать. Ты очень нужна мне тут“. Ваня сам очень не хотел уезжать и каждый раз переживал, что что-то упустит или перестанет чувствовать атмосферу, — рассказала она. — Мы с Ваней познакомились много лет назад и так вышло, что сразу подружились. Ваня — хороший друг, честный и очень весёлый».

«Он никакой не шпион, он прекрасный журналист, который понимает Россию лучше многих и переживает из-за того, что происходит в нашей стране, наверное, потому что отчасти считает Россию и своей страной тоже. Ну и для нас он, конечно, не Эван, а Ваня, потому что, ну, какой ты американец, Эван, ты Ваня!», — в свою очередь пишет журналистка Мария Борзунова.

• The Wall Street Journal заявила, что «категорически отвергает» обвинения ФСБ в отношении своего журналиста и требует его немедленного освобождения. Международная организация «Репортеры без границ» заявила, что «встревожена» задержанием Гершковича. По мнению организации, это выглядит как «ответная мера» на работу репортера по расследованию деятельности ЧВК Вагнера. 

• В Белом доме и Госдепе также «решительным образом осудили» задержание Гершковича. «Мы также осуждаем продолжающиеся преследования и репрессии российского правительства в отношении журналистов и свободы прессы», — сообщила пресс-секретарь Белого дома Карин Жан-Пьер в разговоре с Msk1. В США также заявили, что пытаются решить вопрос, и призвали американцев, находящихся в России, «немедленно покинуть страну».

• Журналист-расследователь Андрей Захаров напомнил, что в конце января в Словении задержали двух граждан России, которые жили там по аргентинским паспортам на имена Людвиг Гиш и Мария Мейер. По информации The Guardian, речь шла о российской спецслужбе. Источник газеты утверждал, что после ареста пары российская сторона «быстро согласилась с тем, что они были сотрудниками разведки», и сейчас Москва и западные страны «ведут закулисные переговоры об их обмене на одного или нескольких людей, которые находятся в заключении в России».

•  В декабре 2022 года Вашингтон передал Москве торговца оружием Виктора Бута в обмен на осужденную в России за хранение марихуаны баскетболистку Бритни Грайнер. Среди возможных кандидатов на обмен в прошлом году были осужденный в России бывший морской пехотинец Пол Уиллан и учитель Марк Фогель — его приговорили к 14 годам лишения свободы за хранение наркотиков.