«Важные истории» идентифицировали 129 российских срочников, пропавших без вести или оказавшихся в плену под Курском
Родственники военнослужащих рассказали о том, что в России их заставляют молчать, военкоры и пропагандисты боятся им помогать, а командиры — обманывают
«Важные истории» установили имена более чем сотни срочников, которые пропали без вести или оказались в плену в результате боев в Курской области (45 плененных и 84 без вести пропавших). Большинство из них — солдаты 17-го и 18-го батальонов 488-го мотострелкового полка, базирующегося в Брянской области. Также есть бойцы из 252-го мотострелкового полка из Воронежской области.
Подсчет основан на проверенных объявлениях в соцсетях о пропаже или пленении, видео и фото с украинской стороны и верифицированным данным из разговоров с волонтерами и родными срочников.
Как минимум трое срочников погибли, однако число неверифицированных сообщений о гибели военнослужащих по призыву под Курском выше.
В списках, составленных «Важными историями», есть 19 срочников из Коми, 11 — из Башкортостана, 9 — из Тюменской области, 8 — из Ямало-Ненецкого автономного округа, еще 8 — из Кабардино-Балкарии, 7 из Дагестана, а также 6 москвичей, 2 петербуржца, бойцы из регионов Сибири, Урала, из Крыма, областей Центральной России, из Татарстана и других регионов.
Большинству из пропавших и плененных 20 лет — это 45 бойцов. Еще 29 бойцам всего 21 год. Среди тех, кого ищут, девять 18-летних срочников. Самым старшим из пропавших 24 года.
К сожалению, на данный момент мы не можем опубликовать полные поименные списки идентифицированных солдат из-за опасений, которые испытывают их родственники.
Как все начиналось
Жительница Дагестана Патимат потеряла связь с сыном 6 августа. За день до этого он писал ей, что находится в Судже. Патимат злится на его командира роты: тот ушел на больничный за день до нападения.
«Наши мальчики, которые дома кроме телефона в руках ничего не держали, а на учебках — испорченные автоматы, остались с врагом одни», — говорит она.
По ее словам, срочников обещали эвакуировать еще 6 августа. Но к тому моменту их опорные пункты уже были разбиты.
Утром 7 августа солдаты одной из державших оборону рот сообщили родителям, что к ним на подкрепление идут штурмовики — «осталось продержаться два часа».
В итоге 40 человек оказались в плену, рассказывает мать одного из них. «Мы его узнали на видео — [его взяли в плен] совсем на другой позиции, [не там] где был изначально. Место, куда их послали, — горячая точка», — рассказывает она. О том, что сын в плену, она узнала от Международного Красного Креста.
Сын 41-летней учительницы из Кузбасса Ирины не выходит на связь с 7 августа. Она рассказала «Важным историям», что до прорыва ВСУ даже не знала, в каком полку ее сын, — он ничем не делился. Пришлось по несколько часов прозванивать горячую линию Минобороны и воинскую часть — там ей подтвердили, что сын числится в подразделении. Через несколько дней ему все же присвоили статус пропавшего без вести.
Как семьи срочников заставляют молчать
Сейчас на связь с Ириной и другими родителями срочников выходят «помощники», которые объясняют, что о пленении, гибели и пропаже срочников не стоит говорить публично, чтобы не «подыгрывать» украинцам и не идти на конфронтацию с властью. Одна из таких «добровольных помощниц» — Z-волонтерка Светлана Заруцкая, администраторка чата воинской части. Она советует «не разговаривать с хохлами», и обращаться к сотрудникам ФСБ, если кто-то попытается помочь родственникам найти сыновей.
«И в 1941 году на границе стояли срочники, и в Афганистане наши срочники воевали, и в Чечне. Когда они принимали присягу, они присягали Родине. <...> Хохлы давят на то, что мы, твари, срочников поставили. Была проведена очень большая информационная пропаганда на настрой жителей России против своего правительства и против своего государства. Но нужно понимать: это хохлы перешли нашу границу и взяли срочников в плен, а некоторых убили. А мы, российская армия, их границ не пересекали. Нигде мы не пересекли новую границу Украины», — говорит она родителям срочников в разговоре, запись которого предоставила «Важным историям» одна из матерей.
Никакой информации о сыне в Минобороны Ирине не дают, но Заруцкая убедила ее, что после обращения в международные и украинские организации будет хуже: сотрудники ФСБ могут «объявить ее сына дезертиром или перебежчиком», а самих родителей украинцы якобы «повесят на крючок» — попросят выйти с плакатом против Путина или войны.
«Если я сяду в тюрьму — как это поможет сыну?» — рассуждает Ирина.
44-летняя мать срочника из Коми Марина так не считает. О том, что сын в плену, она узнала после того, как оставила заявку в боте украинского проекта «Хочу найти».
«Я бы и к черту пошла, — говорит она. — Мне все равно на ФСБ — надо найти ребенка и вернуть домой. Толку от наших никакого — ему поставили статус “без вести пропавший”, чтобы не искать».
Чтобы этот статус поменяли на «военнопленного» и внесли сына в списки на обмен, куратор из части попросил Марину прислать видеодоказательство того, что сын в украинском лагере. Никаких доказательств, кроме полученного звонка, у Марины нет — «зла на часть не хватает». Единственное, что радует — сын живой и, по его словам, в плену его «не прессуют».
Путин прилетал [к Кадырову] договариваться не [насчет] обмена наших детей, а [насчет] «Ахмата». А наши ребята не нужны никому, кроме нас
Патимат ищет своего ребенка в каждом новом ролике и фото украинских телеграм-каналов с российскими пленными. Ей подсказали, как замедлять видео, чтобы вглядеться в каждое лицо, вслушаться в каждый голос.
Работающие со списками волонтеры сообщили Патимат, что в плену, по их подсчетам, могут оказаться около 300 срочников. Представитель с украинской стороны сказал, что всего в плен попали около 400 человек.
В одном батальоне с сыном Патимат был внук 65-летней жительницы Кабардино-Балкарии Екатерины. Оба оказались на позиции близ села Олешня. По словам Екатерины, солдаты срочной службы были в каждом из опорных пунктов на границе, и командир предупреждал их о возможном вторжении. Он же просил сразу связаться с родителями, когда наступление началось.
Родственница одного из командиров 488-го полка в разговоре с «Важными историями» подтверждает: о скоплении сил ВСУ на границе в руководстве знали. Но теперь, уверена она, ФСБ сделает крайними тех, кто попал в плен или остался в живых. И 18-летние срочники, «особо внушаемые для вербовки», — удобный объект для таких допросов.
Связаться с родными срочники из-под Олешни не успели. Никто из дислоцированных там с тех пор на связь не вышел, говорит Екатерина. По ее словам, теперь родители обсуждают видео украинского журналиста Юрия Бутусова с обгоревшими телами на одном из опорных пунктов и надеются, что сыновей там нет. Но многие уже сдали ДНК в местных военных следственных отделах — материалы отправляют в Ростов-на-Дону.
Как пропагандисты и военкоры отказались помогать
За помощью в огласке родители сразу же обратились к пропагандистам и «военкорам». Те помогать побоялись. Среди них были сотрудник «Комсомольской правды» Александр Коц, Z-блогер Семен Пегов, военный пропагандист ВГТРК Евгений Поддубный, сотрудник «Известий» Эмиль Тимашев, перешедший на сторону России украинский блогер Юрий Подоляка и портал Ura.ru. Тимашев посоветовал родителям делать официальные запросы, журналисты портала Ura.ru указали на статью о «военных фейках», рассказывает мать срочника.
Провластная блогерка Анастасия Кашеварова обещала родителям вместе с депутатом Госдумы Шамсаилом Саралиевым помочь составить списки на обмен. Но обвинила самих срочников в том, что ВСУ прорвали границу.
«Служа на границе в воюющей стране, они были абсолютно расслаблены — по гражданке, без оружия. Посмотрите фото и видео пленных из зоны СВО — ребята все контуженные, грязные, израненные — понятно, что боролись до последнего. Сравните с кадрами пленных из Курской области — кто в тапках, кто по гражданке, все чистенькие. <...> Сдача в плен без боя, по халатности, пьяным — работа на врага», — написала она.
Двухсотых нет совсем, а все трехсотые давно вышли на связь
12 августа родители солдат 488-го полка составили обращение к Путину. По словам волонтеров, письмо подписали более 150 человек и отправили в администрацию президента и министру обороны. Но не все верят, что Путин действительно поможет.
Уважаемый Владимир Владимирович, обращаемся к Вам как к Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами Российской Федерации.
Мы, родители военнослужащих, призванных на срочную службу, чьи сыновья охраняют государственную границу в Курской области из 15, 17, 18 батальонов.
Наши ребята несли службу по прикрытию государственной границы вблизи нескольких населенных пунктов Курской области.
16 марта 2024 года все заголовки средств массовой информации запестрели новостью о том, что Путин принял решение отвести войска, укомплектованные призывниками срочной службы от линии государственной границы на второй и третий эшелоны, и заменить их было поручено контрактниками и добровольцами. Писали, что поручение российского лидера было выполнено, но это, к сожалению, не так. Наши дети служат на самой границе, мало подготовленные для этого: максимум 10 дней полигона.
Единственный навык, которые они хорошо освоили, — это таскание тяжестей и владение лопатой. И сейчас они попали под прорыв ДРГ в Курской области. Элитные и тяжело вооруженные бригады против наших легко вооруженных детей. О судьбе большей части мы ничего не знаем. Батальоны разбиты. Лишь третья рота 15 батальона с хутора Кучеров сохранила свой состав полностью: командиры спасли наших детей, обреченных на смерть в качестве пушечного мяса.
После того, как некоторых смогли эвакуировать с позиций под тяжелой артиллерией, их снова хотят туда же отправить. Мы, родители, четко понимаем, что наши сыновья призваны в Вооруженные силы России, чтобы защищать свою родину. Но сейчас навыков этих явно недостаточно, чтобы противостоять силам профессиональных военных.
Наши дети отправляются на убой как пушечное мясо и гибнут, не успев послужить Отчизне. Причем у некоторых ребят отцы уже погибли на СВО. У нас есть и сироты.
Просим Вас, уважаемый Владимир Владимирович, не оставить наше обращение без внимания и надеемся, что срочники будут оперативно отведены во второй и третий эшелон обороны. Просим принять меры к привлечению к ответственности тех, кто игнорирует ваши поручения.
Утром 15 августа в украинских СМИ появились кадры, где, как утверждается, показаны пленные срочники и бойцы чеченского «Ахмата». Через некоторое время Владимир Путин впервые за 13 лет прилетел в Чечню. «Путин прилетал договариваться не [насчет] обмена наших детей, а [насчет] “Ахмата”. А наши ребята не нужны никому, кроме нас», — уверена мать пленного срочника Марина.
Как врали командиры
«Важным историям» удалось установить имена более 10 солдат-срочников, которые вышли на связь с родителями из госпиталей. Кого-то из раненых приходится искать через сарафанное радио. 22-летний Вячеслав Бондаренко, сержант, попавший в армию с недовесом, пропал 9 августа и нашелся спустя полторы недели в госпитале. С ранением головы, в коме и без документов.
Еще как минимум трое солдат, не получивших ранений, возвращены на боевые позиции.
Один из них — сын 42-летней жительницы Тульской области Анны, срочник из 252-го полка. 21 августа он позвонил ей с чужого телефона и сообщил, что связи еще долго не будет. По словам волонтеров, у солдат отобрали даже кнопочные телефоны.
14 августа стало известно о гибели в Курской области 22-летнего срочника Артема Добродумского из Ростовской области.
7 августа погиб 22-летний Никита Добрынин из Коми. Командиры уговорили его подписать контракт на два года вместо годичной срочной службы, обещая не отправлять далеко от дома, рассказала «Важным историям» родственница Добрынина, — а затем командировали в Курскую область.
Тогда же в боях под Курском был убит 18-летний Даниил Рубцов из Вологды. А 9 августа, за неделю до своего 20-летия, погиб десантник Станислав Матвеев из Старой Руссы. Успел ли он подписать контракт — неизвестно.
Солдаты срочной службы получали ранения и пропадали не только в первые дни наступления ВСУ под Курском. Некоторые из них в последний раз выходили на связь 11–14 августа. По данным издания «Вёрстка», срочников, эвакуированных с границы в начале наступления, теперь снова отправили в зону боевых действий в Большесолдатский район Курской области близ Суджи. В части их запугивали и вынуждали подписать контракты, применяя насилие и зачитывая статьи Уголовного кодекса о воинских преступлениях. Перейти на контракт никто не согласился.
Патимат, матери пропавшего срочника из Дагестана, в части сказали: «Двухсотых нет совсем, а все трехсотые давно вышли на связь».
Редактор: Никита Кондратьев