«Фу» — «Да не то слово. Просто не то слово», — вздыхали от усталости высокопоставленные российские чиновники из свиты Владимира Путина, когда вошли в зал заседаний в ходе визита в Северную Корею. Тяжело переступая, направился к своему креслу и тут же сел министр иностранных дел Сергей Лавров. С трудом занял свое место, прикрыв глаза, первый зампред правительства Денис Мантуров. Разложил бумаги министр обороны Андрей Белоусов...
«Выйдите в холл!» — скомандовал северокорейский чиновник.
«А зачем мы уже зашли сюда?» — удивился один из членов делегации.
«Сейчас сюда зайдет наш руководитель», — объяснил северокорейский товарищ.
Эта неловкая ситуация — печальная иллюстрация того, на каком полюсе находится Россия и каких союзников вокруг себя собирает. Наш блок состоит из таких стран, где самой главной ценностью считаются вожди, а остальных в общем и целом не воспринимают как людей. Потому самым высокопоставленным и не самым молодым членам правительства, которые от усталости еле передвигают ноги, можно как в школе сказать: выйдите и зайдите как положено. А что можно сделать с простыми гражданами — страшно даже подумать.
Владимир Путин считает, что воссоздает многополярный мир. Он много и с жаром говорит о гегемонии Запада, о навязывании нам чуждых ценностей и давлении на тех, кто хочет развиваться самостоятельно. Звучит громко, но что мы имеем по факту?
По факту Россия притягивает такие государства, где «традиционные ценности» в итоге сводятся к убийствам оппозиционных политиков, активистов и журналистов. И к почти ничем не ограниченной власти диктаторов или династий.
«Во внешней политике нет морали, есть только национальные интересы», — напоминал как-то бывший глава советской разведки Леонид Шебаршин. И действительно, в истории США и других западных демократий есть примеры сотрудничества с вороватыми и людоедскими режимами. Но проблема нынешней России в том, что мы стали полюсом притяжения именно для таких режимов и именно для таких общественных сил.
В итоге наш «многополярный мир» выглядит примерно так: на одной стороне — государства, где более-менее регулярно меняются лидеры, есть политическая конкуренция, можно услышать критику, разные точки зрения и так или иначе есть больше возможностей отстоять свою правоту в судах. У людей в этих странах сложнее отобрать имущество и личную свободу, их права труднее ограничить, а голос — игнорировать.
К другому полюсу тянутся страны, где «традиционные ценности» почему-то прочно связаны с защитой пожизненной власти одного человека (или семьи), для чего требуется убивать или на много лет сажать несогласных. А любая острая критика или высказывание, не соответствующее официальной линии, считается покушением на стабильность, экстремизмом и работой на врагов.
Такая многополярность, возможно, и хороша для независимой политической эволюции разных стран. У них появляется больше пространства для маневра и даже самые слабые государства в такой системе имеют возможность физически и экономически защищаться, лавируя между тяжело вооруженными полюсами. Но для людей, живущих в странах «российского полюса», ничего хорошего в этом нет. Ведь, как ни парадоксально, борцы за самостоятельность государств отказывают обычным людям в способности самостоятельно принимать решения.
По убеждению того же Путина, такой способностью обладает только верховная власть (главная ценность). И этот подход, который он не раз демонстрировал, стал причиной многих бед, в том числе и войны, развязанной против Украины. Ведь, как не раз говорил российский президент, вышедшие на Евромайдан люди в Киеве, конечно, были недовольны действовавшей в то время властью (пророссийски настроенного Виктора Януковича). Но свержение этой власти произошло только благодаря проискам враждебного Запада. То есть сами люди как бы и не важны, не обладают собственной волей, а подчиняются некоей указке (выйдите и войдите).
В такой системе координат в самостоятельной воле отказано не только людям, но и целым странам (если они с нами не согласны). Соседи России стремились и вступали в НАТО не потому, что опасались непредсказуемого соседа с ядерным оружием и имперскими амбициями, а потому, что действовали под диктовку США, которые нас обманули, обещая, что расширения военного блока не будет.
Судя по воспоминаниям тех, кто беседовал лично с Путиным, его давно волнуют не люди как таковые, а в первую очередь историческая миссия, как он считает, во благо страны и людей в целом (так, в личной беседе с Алексеем Венедиктовым президент как-то спросил, напишут ли о нем в учебниках истории). При такой одержимости становятся возможны феномены типа Чечни Рамзана Кадырова, с делегированием прав на любую беспредельную жестокость и беззаконие. Страдания людей — это неизбежная мелкая плата за территориальную целостность России, поэтому убийствами, репрессиями в отношении целых семей и педофилией местного «султана» можно пренебречь, ведь Путин убежден, что без Кадырова, ужасом и расправами цементирующего Чечню, страданий и крови будет еще больше.
Притягивающиеся к «российскому полюсу» внешние союзники в виде того же северокорейского Ким Чен Ына, сирийского Башара Асада, который привел свою страну к гражданской войне, всевозможных африканских диктаторов, — явления из той же оперы. По сути, это «союз монархов», главная цель которого — не допустить революций, а главный страх — потеря личной власти. При этом «монархами» она искренне воспринимается как величайшее благо для людей, которые без них, как неразумные дети, просто передушат друг друга.
На другом «полюсе» сложно понять такое представление о людях и мире. Но когда почти 30 лет сидишь на троне, а окружение в один голос поет тебе оды, как национальному спасителю, нетрудно в итоге поверить, что ничего, кроме великой миссии, не имеет значения. Так уже происходило с лидерами тоталитарных сект — по прошествии длительного срока они всерьез ощущали себя солнцеликими, даже если культ начинался всего лишь ради того, чтобы собрать побольше денег.