Россия и ее новые «герои»
«Важные истории» изучили биографии погибших в Украине заключенных, завербованных в ЧВК «Вагнер», поговорили с жертвами их преступлений, родственниками и друзьями
This story is also available in English here
«Кто нам нужен? Идеальный кандидат — Илья Муромец со строгого режима, не первый раз судимый, 30–45 лет от роду, крепкий, уверенный в себе, выносливый, желательно отсидевший пятнашку и более, желательно имеющий впереди пятнашку и более, желательно не один раз за убийство, тяжкие телесные, разбой, грабеж. Если администрацию какую-нибудь или ментов отпиздил — это еще лучше. Нам нужны ваши криминальные таланты», — так в феврале этого года Евгений Пригожин описывал заключенным одной из российских колоний идеального кандидата в ЧВК «Вагнер».
По оценкам правозащитников, Пригожин завербовал в свою военизированную преступную группировку более 50 тысяч заключенных. Большая часть из них погибла в результате лобовых штурмов укрепленных позиций украинцев у Бахмута и других городов Донбасса.
Несмотря на то что наемничество в России до сих пор вне закона, государство делает из вагнеровцев героев. Их посмертно награждают медалями и орденами, про них снимают пропагандистские передачи, их хоронят с воинскими почестями.
«Важные истории» изучили биографии нескольких погибших в Украине заключенных-вагнеровцев, поговорили с жертвами их преступлений, родственниками и друзьями, чтобы узнать, как они относятся к новым «героям» России.
«Правдоискатель»
«Зашли, как нацисты, и постреляли тех, кто бородатый»
Александр Ситавичус родом из станицы Ладожской Краснодарского края. Казачий атаман, отец четверых детей, предприниматель. «Саша такой парень с обостренным чувством справедливости. На Донбасс сразу поехал „русский мир“ спасать в 2014 году. Как знаете, все классические русские люди, они ведомые всегда чувствами, они никогда не мыслят фактами», — говорит Алексей Гайворонский, знакомый с Ситавичусом активист из Ладожской.
После Донбасса Ситавичус вернулся жить в родную станицу. В канун нового, 2018, года он выпивал в кафе «Огонек» со своим другом Алексеем Мироновым — они вместе воевали под Луганском. Эта пьянка закончилась тройным убийством.
«Ситуация какая была? Ситавичус со своим другом приходят в кафе „Огонек“. Они отдыхают, они выпивают, они ругаются с цыганами. Ситавичус с другом уходят и говорят: „Мы сейчас вернемся“. После того как они вышли, его друг сказал Ситавичусу, что „мы там на Украине, блин, герои, а тут нас какие-то цыгане, малолетки бьют“. И вот пошли за стволами домой», — вспоминает родственница убитого в ту ночь Артема Мирзояна.
У Ситавичуса был зарыт дома автомат Калашникова, который он, видимо, привез с собой из Украины. Его друг Миронов вооружился ножом.
Когда Ситавичус и Миронов вернулись в кафе, их обидчики уже уехали. «Они зашли. У барной стойки в брата моего выстрелили и диджея, который вообще там не при делах. Зашли, как нацисты, и постреляли тех, кто бородатый. Друг моего брата — русский парнишка — в них стакан пульнул, но они на это даже не отреагировали. Им было просто интересно пострелять черных, нерусских», — рассказывает брат Артема, Арнольд Мирзоян.
«Получается, Артем армянин, [диджей] Рома тоже армянин, который ни с кем никогда не конфликтовал: веселый парень, у него сын растет. Он [Ситавичус] стрелял именно в нерусских. Тех людей, с которыми у него был конфликт, их уже не было. Они ушли…» — продолжает родственница Артема.
Выйдя на улицу, Ситавичус убил еще одного человека — 18-летнего цыгана Николая Кузьменко, который сидел в машине у кафе и слушал с другом музыку.
«Они все АУЕ-пацаны, еби их мать»
Несмотря на жестокость и бессмысленность преступления, многие жители Ладожской поддержали Александра Ситавичуса.
«И у нас в маленькой станице, где все знают друг друга, начался ад, — вспоминает родственница Артема события, которые последовали сразу за тройным убийством в кафе „Огонек“. — Просто было страшно даже выйти на улицу, потому что все друг с другом конфликтовали. Начали создавать в соцсетях группы [с посылом] „давайте русские будут выживать из станицы нерусских“. Я убрала свою фотографию из соцсетей и залезла во все эти чаты и группы. Это было очень страшно все читать… Писали: „Давайте перестанем у них [нерусских] что-то покупать“. То есть была такая четкая разделяющая линия: русские и нерусские. Такая атмосфера враждебности… Лично я из дома не выходила никуда. Мне кажется, из-за страха никто никуда не выходил».
Активист из Ладожской Алексей Гайворонский так пытается оправдать действия убийц:
«Там [в станице] эта армяно-цыганская ОПГ, она просто кошмарила всю эту станицу. И один казак, или кандидат в казаки, рассказал, как изнасиловали его девушку цыгане в этом кафе (эта информация не подтвердилась следствием. — Прим. ред.). В общем, там зверинец ещё тот был. То есть точка кипения, понимаете. У нас же русский, когда водки выпьет, он начинает наводить суету за правду-мать. Вот это и произошло. Не на ровном месте. Он [Ситавичус] бухой пришел в кафе. Под горячую руку кто попался, в того и пальнул. Они все АУЕ-пацаны, еби их мать, извиняюсь за ругань».
В местном доме культуры жители устроили сход, где каждый мог высказаться о произошедшем, выступал и начальник полиции Усть-Лабинского района Вячеслав Артюков:
«Я с ним [с Ситавичусом] разговаривал, я задавал ему вопрос: „Почему?“. Он говорит: „Я понимаю, что я натворил. Но вот был в таком состоянии, было обидно, что меня кто-то ударил и мне было в тот момент всё равно, что делать. То есть я должен был выпустить пар“. Понимаете, что человек с контузией, когда выпивает, немного теряет контроль над собой».
Александра Ситавичуса приговорили к 21 году колонии строгого режима. Его друг Алексей Миронов получил 15 лет колонии.
Спустя четыре года, в 2022-м Ситавичуса завербовала ЧВК «Вагнер», а спустя два месяца стало известно, что он погиб в Украине.
«Я бы не дал ему жить… Что бы мне ни грозило»
Жена Ситавичуса Оксана совсем не удивилась, когда узнала, что ее муж и отец четверых детей решил присоединиться к ЧВК «Вагнер»: «Пошёл, убили, погиб. Всё. Ну, я уже привыкла в принципе. Он как бы был не только там. Отговаривала, естественно, но есть как есть. Он был в 2014 году в Луганске, в Крыму. То, что он пошел — это его выбор. Даже если бы он был дома, он бы всё равно пошёл. Это естественно. Потому что когда Крым возвращали, он был там, Крымск наш затопило — он был там, из-под завалов людей доставал. Ну у него такой склад характера. Ему нужно везде быть, где… Идейный, так сказать. Он вечно за правое дело».
Бывшего атамана похоронили в закрытом гробу в родной станице как героя — с воинскими почестями. На том же кладбище, где лежат убитые им жертвы.
«Я когда увидела вот эту новость [о похоронах Ситавичуса], и когда все стали писать: „Вот герой, молодец!“ Я написала: „Ну какой он может быть герой после того, что он убил трех человек, которые ему вообще ничего не сделали?“ Они только начинали жить! Как можно после этого назвать человека героем?.. Просто потому, что он пошел воевать, от этого он стал героем? Нет. Герой — это же совсем другое, — полагает родственница убитого Артема. — Для меня это очень странно: как убийца может пойти на войну, вернуться и: „Я исправился“. Так не исправляются. Он как раз таки и пошел убивать. Это же война.
Если человек взял и просто хладнокровно убил одного, двух, трех и его отправляют опять на войну, где он опять видит убийства, вот всё это. Мне кажется, в нем это наоборот разжигает… Он вернется, и он рано или поздно и изнасилует, и убьет, и всё что угодно сделает».
С родственницей Артема не соглашается Алексей Гайворонский: «Тут нельзя смотреть с одной плоскости. То, что поехал, с одной стороны, герой. Никто же не героизирует его поступок, что он пострелял людей в кафе. Но все вот эти уголовники — они же сейчас самые эффективные. Они герои у нас! Это так и есть. Но никто не говорит, что они после этого перестали быть преступниками. По факту они там вместо нас гибнут, пока мы тут сидим и нас ещё не призвали… И показывают хорошую эффективность, лучше Минобороны».
На вопрос о том, готов ли он сам отправиться воевать в Украину, Гайворонский отвечает: «Когда возникнут суицидальные мысли, я вопрос этот решу по-другому. В миру отдам богу душу, а не в окопе там, чтобы меня хохол обоссал... Где-нибудь на органы распилили. Я не империалист уже. Потому что наша империя направлена на уничтожение собственного народа. Мне, когда будет больше на кусок земли там в Украине, мне от этого вообще абсолютно ни жарко ни холодно. Так что, конечно, это безумие надо прекращать. И решать вопросы в нашей стране. У нас проблем больше, чем у бандеровцев. Хуже бандеровцев сидят там в администрации, деньги крадет, бюджеты пилит. Вот это, сука, страшнее любого бандеровца вред приносит в России».
«Каждую неделю езжу в станицу и заезжаю на кладбище. Я тоже видел, где похоронен Ситавичус. Вот как его возвышают, как это всё происходит… Да, неприятно, конечно. Как герой! — рассказывает Арнольд Мирзоян. — [Если бы его не убили на войне и он вернулся бы в станицу живым], я бы не дал ему жить… Что бы мне ни грозило. У меня тоже есть свои нервы, свои пределы. Я бы не смог его видеть в станице гуляющим. Человека, который убил моего брата».
В кафе «Огонек» до сих пор вспоминают тройное убийство, произошедшее четыре года назад.
«Была у нас недавно свадьба цыганская. И вот пришли родители того мальчишки, которого он [Ситавичус] застрелил, увидели разбитое стекло и им оно опять… вспомнили. — Говорит владелица кафе Оксана. — Ну конечно, опасно, конечно, страшно [знать, что бывшие заключенные сейчас возвращаются с войны, не отбыв свое наказание]. Кто его знает, кто сидел за какие преступления. Страшно, что потом будет после этой войны. Как они себя потом покажут. Страшно. Но от нас мало что зависит».
«Волчонок»
«Хорошо хоть не родился калекой»
Юрий Гавришов познакомился с Ксюшей Подкорытовой в специальной коррекционной школе-интернате в селе Константиновское Ставропольского края. Оба были сиротами: родители Юры спились, мать Ксюши лишили родительских прав. В 2015 году Гавришову дали внаём частный домик в Константиновском, у него завязались отношения с Ксюшей. Спустя несколько лет он убил ее.
Юра был самым младшим из десятерых детей в семье Гавришовых. «Мы как волчата, получается, — сами выросли, — вспоминает старший брат Юры, Николай. — Честно говоря, у него и с головой чуть-чуть что-то было… Какие-то отклонения. Он чуть подтормаживал, не догонял. Всё-таки он последний. Родители, когда уже сильно пили, представьте, как получилось, он родился… Хорошо, что он хоть не родился калекой».
Родители пили, детей то забирали в детский дом, то ненадолго возвращали домой. Когда Юру забрали в детский дом во второй раз, возвращать его уже было некуда — мама с папой скончались. Николай перечисляет, как сложилась судьба остальных его братьев: «Один брат умер в Ессентуках, второй — в Красногвардейском, третий — приехал с интерната, здесь тоже повесился…»
После интерната Юра не стал искать работу, начал воровать (за кражу пропановых баллонов в 2016 году был осужден к исправительным работам).
Про девушку, с которой встречался Гавришов, его брат знает мало: «Так на лицо вроде приятная, ничего. Нормальная девочка… У них отношения были: то мирились, то ругались».
На страничке Ксюши Подкорытовой стоит статус «Юра, я люблю тебя очень сильно. Мой самый любимый муж!», хотя официально они не были расписаны. По словам брата, пара часто ссорилась. Ночью 21 ноября 2017 года между ними «произошла ссора из-за того, что он приревновал её к другу», как позже писали в новостях. «Вроде тихий пацан был, нормальный, — вспоминает Гавришова его односельчанин Влад Иванов. — Сдуру напился, девушка изменила или что-то такое, он психанул и убил ее».
Полицейские так описали произошедшее: «После интимных отношений по обоюдному согласию, будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, в ходе внезапно возникшей ссоры на почве ревности нанес около десяти ударов ногой в область тела и головы, а затем три удара кирпичом в затылочную область головы своей знакомой Подкорытовой Ксении Сергеевне, бывшей воспитанницы интерната для детей № 14, которая от полученных травм скончалась на месте».
После убийства Юра сдался полиции.
«Меня уверяли, что он якобы живой»
Гавришова осудили на восемь лет. За решеткой Юра создал страничку во «ВКонтакте» с таким статусом: «Если ебать то только принцесс». Осенью прошлого года в его колонию приехали вербовщики из ЧВК «Вагнер». «Всё, брат, нас сейчас на самолёт, и мы всё — забирают», — написал Юра своему брату ночью. «Больше я с ним ни разу не общался», — говорит Николай.
На связь Юра не выходил, но Николай обращался на горячую линию ЧВК, там успокаивали: «Мне ответили, что „не переживайте, всё пока нормально, мы не скажем, где он находится и что. Но мы вас уверяем, что если бы что-то случилось, вы бы уже знали об этом“».
В январе этого года блогер Виталий Вотановский, который первым обнаружил массовое захоронение заключенных в станице Бакинской, опубликовал видео, на которое попала могила Юрия Гавришова.
«Важные истории» позвонили брату Юрия, Николаю Гавришову, в начале апреля. О смерти родственника он узнал от нас.
«Две недели назад меня уверяли, что он якобы живой. И тут получается, что вы мне показываете, что уже там он. Я, может, ещё и не пойму до конца, не отдупляю просто. У каждого человека всё-таки своя судьба. Наверное, у него так было написано. Зачем отговаривать, если я сам бы чуть-чуть и туда пошёл?
Я вам так скажу, что он у меня в глазах поднялся только после того, как он всё-таки принял решение и пошел туда. Такие решения делаются в двух случаях: или по глупости, или все-таки осознанно. Какой у него в голове был?»
«Неприкаянный»
«Вор — да и только»
На том же кладбище в станице Бакинской похоронен односельчанин Юрия Гавришова, Дмитрий Ващенко. Их судьбы во многом похожи.
«Он выйдет, месяц по селу походит — опять украдет, — рассказывает Татьяна Орехова, жительница Константиновского, у которой Ващенко однажды украл корову. — Вор — да и все. Ничего хорошего никто о нем не говорил. Он практически тут и не был в селе. Постоянно сидел, постоянно!»
Согласно полицейским сводкам, Ващенко воровал все что под руку попадало: стулья, продукты и даже корову. В этом ему иногда помогал брат Женя. Но в селе к ним относились снисходительно: «Они не злые… Они на убийство, думаю, не пошли бы, — считает Орехова. — Вот чисто воровство у них. Их никто не воспитывал. Мама всю жизнь выпивала, и папа там такой. Родители не воспитали. Они неприкаянные, никому не нужны в жизни были. Поэтому так и жили: своровал, сел — на государственных харчах».
В 2020 году Ващенко приговорили к 10 годам колонии строгого режима за то, что он с помощью рогатки пытался закинуть на территорию колонии пакетики с гашишом и другими наркотиками. В суде он объяснил свой поступок тем, что «сам ранее отбывал наказание не один раз и знает, как там ищут наркотики».
Алина Коломейцева была тем человеком, который заменял Дмитрию родителей, пока он был на свободе: «Нормальная была семья, но что там случилось? Может, 90-е, безденежье? Мать спилась… Когда она умерла — дети пошли куда-то не в ту сторону. Так хоть она их как-то сдерживала, а потом — всё. Одна сестра умерла, другая по пьянке даже вообще повесилась».
«Он спортивный, симпатичный парень, он себя наколками разукрасил — весь расписной, вся спина, как ходячая галерея, — описывает Дмитрия Алина Коломейцева. — Но смысл в жизни он не видит. Не может он нормально жить, не может на работу ходить, черт-те что он за пацан. Ходит, ходит — срывается. Вот если бы не наркота, может, был бы толк из него, но он ступил туда, куда не надо. Если бы ему попалась нормальная женщина и как-то в руки его взяла, если бы он влюбился. Но у него ничего не было, он не успевал завести нормальных отношений».
В прошлом году Ващенко завербовали в ЧВК «Вагнер», и вскоре он погиб.
«Это для него искупление»
Из родных у Ващенко остался только пьющий отец. «Позвонили ему, сказали, что сын умер: „Делайте с ним, что хотите“. Либо пьяный был, либо что. Потом, видать, оклемался, хоть на могилку съездил», — рассказывает Алина Коломейцева.
Она считает, что война была единственным выходом для Дмитрия Ващенко: «Это было для него искупление своеобразное. Правда, это высокие слова, потому что эта война немножко бессмысленная уже стала. У меня свои взгляды на это всё. Просто я думаю, два дебила — Путин и Байден — никак власть не поделят. Жалко, конечно, наш генофонд, что лучшие из лучших гибнут. Неужели нельзя маразматика этого старого Байдена уже убрать, политику поменять? Мне не нравится, сколько детей гибнут. И сколько денег туда идет — миллиарды. Тут детям эсэмэсками на лечение собираем, наши, русские, вот здесь живут в нищете. Я понимаю, что украинцы — они наши братья. Как можно идти и убивать своих братьев?
Устала уже смотреть, [как хоронят знакомых], потому что я человек впечатлительный: смотрю-смотрю, а потом вышла на улицу, слышу — того привезли, этого привезли. Дети, дети, я их родителей знаю, я нянчила их… Что-нибудь с моим сыном случилось, мне кажется, я бы и дня не жила без него бы. Страшнее ничего нет, чем хоронить родных детей».
При участии Полины Ужвак, Сони Савиной и дата-отдела.
Часть данных о захоронениях заключенных-вагнеровцев редакции предоставила команда Любови Соболь, за что мы ей признательны.
Редактор: Роман Анин