С 2022 года в России работают правозащитные организации, которые помогают мужчинам, подпадающим под призыв и мобилизацию, избежать армии и отправки на «спецоперацию». Одна из них — «Идите лесом», с помощью которой Россию покидают и действующие военные.
«Истории и факты» (на условиях анонимности) поговорили с радистом с Урала и военным медиком из Бурятии, которым «Идите лесом» помогли уехать из России, об их отношении к армии, войне и мотивации дезертировать. «Важные истории» публикуют материал с разрешения редакции.
Если вы или ваши близкие хотят избежать призыва в армию или мобилизации, вы можете обратиться в эти организации:
«Я испугался и подписал контракт»
Радист-разведчик группы корреспондентской связи с Урала. Сбежал после шести месяцев на фронте
Я рос в обычной семье на Урале. Когда мне включали мультики — переключал на «Криминальную Россию». Я грезил небом, хотел пойти в летное училище, в авиацию, потому что мне нравились самолеты, истребители.
В 2018 году я ушел на срочную службу, решил, что отдать год жизни армии — ничего страшного. Был в войсках национальной гвардии на должности пулеметчика, успел застать и чемпионат мира по футболу — единственное приятное воспоминание со службы.
После увольнения нашел работу на гражданке, а мои сослуживцы — в ФСБ, Следкоме и прокуратуре. Когда началась мобилизация, они меня предупредили, что не получится покинуть страну. Посоветовали подписать контракт добровольно, обещали подсказать, как двигаться, чтобы избежать передовой и сохранить себе жизнь. Я испугался, что если откажусь, то у моей семьи будут проблемы (они переводили деньги ФБК, и я боялся, что им это могут припомнить), и подписал контракт, пообещав себе, что, как только у меня появится возможность уйти, я сразу это сделаю. Потом я узнал, что контракт автоматически продлили до конца «спецоперации». Я не мог ни написать рапорт об увольнении, ни уйти в отпуск — у нас не было ротации. Как нам потом говорили, в Министерстве обороны — крепостное право.
[Товарищи помогли попасть] в спецподразделение разведгруппы, официально моя должность называлась радист-разведчик группы корреспондентской связи, малых радиостанций для групп специального назначения. Я стоял на радиостанции и передавал артиллеристам наводки. Да, у меня руки по локоть в крови от артиллерийского огня. Но когда я брал в руки оружие, я ни разу ни в кого не выстрелил.
Как люди оказываются на войне? Мой товарищ получал на шахте 150 тыс. рублей. Ему этого показалось мало, и он ушел по контракту. Я спрашивал других, зачем они здесь. Некоторые мобилизованные говорили, что бегут из дома, от жен, некоторые просто быдло. Один мне сказал: «У меня большая семья, мне нечем кормить ее было, а тут меня забрали». То есть он смирился, и мне это разбивает сердце.
Один контрактник на мой вопрос ответил, что «дома скучно». Я тогда сказал ему, что он конченый отморозок. А потом, после одного обстрела, в его глазах я увидел страх и понимание, где он находится и что его жизнь на самом деле ничего не стоит. Есть и так называемые патриоты.
Помню, к нам в бригаду мальчишка поступил, говорил, что хочет испытать себя, собирается «резать хохлов от уха до уха». Через несколько дней я видел, как у этого пацана отлетела голова — осколки снаряда прилетели, попало от уха до уха.
Я был не один, кто хотел уехать: у нас было четыре человека, в других группах набиралось по одному, по два.
В начале апреля 2023-го наши позиции попали под обстрел: товарищ, который подписал контракт месяц назад, не знал, как безопасно возвращаться на базу, и привел за собой украинский дрон. Меня и еще пять человек ранило: я получил небольшую контузию и осколочное в руку. Мы ушли пешком до пункта эвакуации, оттуда нас забрали в госпиталь. Там я встретился с нашим командиром (он получил ранение раньше и был в госпитале), сказал ему: «Я не вернусь обратно, ты сам понимаешь, почему», — знал, что у него тоже не осталось иллюзий. Командир ответил: «Да, я тебя понимаю». И пожал мне руку.
От других военных слышал, что выходной билет стоит 3 млн рублей. То есть тебя ранили, и ты отдаешь всю полученную компенсацию за возможность уволиться. Но оформить это можно только на Кавказе через своих, а я с Урала.
Мне вытащили из руки осколок, сделали операцию. Рука работала плохо, были повреждены сухожилия и мышцы. По ранению положен отпуск 30 дней, я оформил его, нанял юристов, чтобы они помогли мне уйти. Моему товарищу с ранением в ногу вот сказали: «Ничего, ходишь же», — и отправили воевать.
В какой-то момент к моему дому приехали четыре «контрабаса» с моей части — это контрактники, которые отказались служить, но после угроз остались и работают, так сказать, выездными псами — следить, чтобы я не сбежал. У порога они провели два дня, один вообще сидел на картонке, дежурил.
У меня рядом с домом стояло дерево. Я решил: сейчас бахну бутылочку Jägermeister, закинусь обезболом и прыгну на это дерево с четвертого этажа. Даже договорился с другом, чтобы он меня с переломанными ногами внизу подобрал. Прыгать не пришлось — соседи сообщили, когда «контрабасы» уехали, и я сбежал за город.
Родные рассказали мне про организацию «Идите лесом» и скинули видео «Важных историй» про офицеров, бежавших с войны. Я к возможности такого побега отнесся скептически, к тому же ждал, что мне помогут мои юристы.
Так я прятался несколько месяцев. Мое лицо даже распечатали и по городу развесили, мол, разыскивается. От товарища, с кем мы вместе воевали и кто после отпуска с помощью каких-то своих знакомых перевелся на Урал, узнал, что ему обещали за мою поимку денег и должность. А я ему сам денег занимал во время службы, чтобы он родителям дома помог, когда ему зарплату не платили. Он же рассказал, что меня ищет отдел контрразведки ГРУ — я же гостайну подписал. Но процесс поиска занимает время, поэтому мне сказали, что «у тебя есть возможность продумать план побега». Тогда я написал «Идите лесом». Буквально на следующий день мне прислали план и маршрут, и я уехал из страны.
Пока в России на меня заведена 337-я статья: «Самовольное оставление части». Но к моим родственникам, кто остался в России, приходили домой и сказали: «Он получит 275-ю “Государственная измена”. Если вы не скажете, где он, то прибавится еще 338-я “Дезертирство”». Пока я живу на деньги с контракта, вложенные в крипту. Я получил за ранение три миллиона, помог семье закрыть кредиты, часть потратил на попытку уволиться по медицинским показаниям и заплатил юристам, которые не помогли.
Мне встречались люди, которые говорят о солдатах: ну, они козлы, уроды. Можно про меня так же сказать? Да, пожалуйста, говорите. Да, я виноват, что пошел туда и не смог в моменте попытаться убежать.
Сейчас я понимаю, что мне нужно двигаться дальше, думать, в какое безопасное место переезжать. Мне очень одиноко. С моим прошлым тяжело смириться, тяжело жить. Мне хочется все это забыть и никому не рассказывать. С вами делюсь, потому что мне кажется, я могу кому-то помочь сделать свой выбор, показать, что варианты есть.
Как сказали в «Идите лесом»: «Мы должны сделать все, чтобы вы не воевали».
Наверное, звучит так, будто я на два стула хочу сесть. Но, блин. Я изначально дал себе обещание, что воспользуюсь любой возможностью, чтобы не участвовать в войне. Но система меня сломала. У меня нет моей любимой родины, моих родственников, родителей, друзей, хотя они меня поддерживают. Близкие знают, что я не совсем отморозок. Но я понимаю, что какая-то часть меня осталась там. Моя родина пережевала меня.
«Я не хотел быть пособником этих военных преступлений»
Военный медик из Бурятии. Сбежал из России до отправки на фронт
Я родился и вырос в Улан-Удэ. У меня среднестатистическая семья: мама — учитель, папа работал на заводе. Я был совсем маленький, когда они развелись. В детстве начал заниматься в военно-патриотическом школьном клубе, и меня это затянуло. Мне казалось, что это нужная мужская профессия — и я поставил себе цель стать военным.
После школы я поступил в военно-медицинскую академию. На курсе третьем более-менее начал углубляться в культуру своего народа, изучать родной язык и серьезнее к этому относиться. А вот желание стать офицером российской армии угасло, потому что я осознал, что Россия — это прямой правопреемник Советского Союза и Российской империи. В тот момент мне показалось очень тупо, что я так захотел стать военным. Я решил, что буду увольняться, и подал рапорт по собственному желанию. Не получилось: вуз написал письмо моим родным, попросил «принять меры». Семья сказала, мол, ты сам захотел стать офицером, поэтому сначала окончи вуз: если начинаешь дело, нужно доводить его до конца. Я доучился и поехал работать по специальности — медиком.
На момент начала войны я был в командировке: был дежурным врачом во время реконструкции военными инфраструктурного объекта в России. Честно говоря, я был потерян, и это стало таким спусковым крючком, чтобы я решил уволиться.
До лета я был в командировке, и, вернувшись в часть, подал рапорт. Процесс увольнения военнослужащего, тем более офицера, не самый легкий и не самый быстрый. Поэтому нужно себя дискредитировать в лице начальства, чтобы они сами пожелали поскорее тебя уволить. Я начал это делать, а затем случилась мобилизация и все увольнения отменили. Меня снова отправили в командировку на Дальний Восток, исполнять обязанности начальника медицинской службы дивизии.
Я пытался уволиться по состоянию здоровья. Провел в госпитале около трех месяцев, у меня выявили определенные заболевания. Но их не хватило для увольнения. Мне поставили категорию Б — годен с незначительными ограничениями.
В феврале 2023-го я вернулся к постоянному месту службы. В конце весны мне сообщили, что переводят в центральную Россию, чтобы сформировать новую часть и отправить на территорию Украины. У меня оставалось буквально две недели, в которые я мог относительно свободно передвигаться по стране.
Тогда я написал в «Инстаграме» соосновательнице фонда «Свободная Бурятия» Виктории Маладаевой, спросил совета. Она дала рекомендации от себя и предложила попробовать связаться с командой «Идите лесом». Я просто описал им свою ситуацию, что у меня нет загранпаспорта. Они посоветовали мне маршрут.
Я боялся последствий побега, что могут поймать, но я старался глушить эти мысли и следовать четкому плану. Меня очень поддержала семья. Сестра специально прилетела ко мне в Москву, занималась билетами, бронью жилья — всем.
У меня всё получилось. Сейчас я нахожусь не в России и не в Украине. По закону Российской Федерации я дезертир, а это уголовно наказуемое преступление. Я нахожусь в стране, которая может выдать меня России. Поэтому опасаюсь даже подать документы на заграничный паспорт. Постоянно жду, что мне позвонят из дома и скажут: всё, тебя начали искать. Но пока к родным с допросами и обысками не приходили.
Почему я решил бежать? Я просто не хотел быть пособником этих военных преступлений, которые там творятся.
Не хотел возвращать в строй раненых военнослужащих Российской Федерации, которые в дальнейшем могут также идти творить беспредел. Это тоже своего рода пособничество.
Да, я военный, у меня есть контракт и до определенного момента я думал, что должен исполнять свою роль. Но как только открылось окно возможностей — я им воспользовался. Я учился с ребятами, которые после объявления мобилизации бежали из страны. То есть большая часть, по крайней мере тех, с кем я поддерживаю какие-то связи, постаралась уехать. Пока из моих друзей и близких товарищей на войне никто не был и не хочет быть. Мне безразлично, что там пишут про бурятов. Я считаю, что большинство бурятов изначально не хотели воевать, и сейчас не хотят.
Я считаю, что выбор есть всегда. Без имен, но знаю такие случаи, когда человек просто отрезал себе палец и попал в больницу, чтобы не ехать на войну. Тоже выбор определенного рода.