«Нас просто утопили». В России происходит все больше разрушительных наводнений
Потоп в Оренбуржье — очередной пример бездействия властей. Какие ошибки продолжают игнорировать чиновники и как можно их избежать — в исследовании «Важных историй»
Андрей всегда мечтал разводить страусов. В этом году после многих попыток у него наконец стало получаться. «Он был так счастлив, когда первый цыпленок вылупился!» — вспоминает его жена Татьяна. Когда в начале апреля на участок Татьяны и Андрея в поселке Пригородное Оренбургской области начала приходить вода, мужчина отправил дочь и жену на съемную квартиру в Оренбурге, а сам остался следить за страусами и другими животными. Семья уже переживала наводнение 15 лет назад, когда только купила дом в Пригородном. Тогда вода стояла по окна. По словам Татьяны, и в этот раз все жители поселка были уверены, что выше вода подняться не сможет.
Несколько дней Татьяна навещала мужа, приносила еду, портативную зарядку для телефона, они регулярно созванивались. Женщину успокаивало, что сарай, в котором Андрей с животными пережидал наводнение, находился выше уровня дома, воде до него было далеко. 9 апреля вода поднялась на такой уровень, что подходить к участку стало опасно, Андрей убедил жену не навещать его. «Воды многовато, в болотоходах уже опасно проходить. Еды у меня полно, все нормально. Не переживайте, не приходите», — вспоминает Татьяна слова мужа.
На следующий день Андрей перестал выходить на связь. Муж сестры с сыном поехали на лодке к дому. Даже высокий сарай почти полностью затопило, а в доме вода поднялась выше уровня чердака. Вместе с волонтерами и полицейскими родные обнаружили тело Андрея.
Позже помощница следователя спрашивала Татьяну, предлагал ли сельсовет помощь с эвакуацией животных. Татьяна про это не слышала, но уверена, что муж бы от такой помощи не отказался. «Он бы не упустил возможности спасти животных. Страусы — это ведь его мечта была страшная. У него большие планы были на этот год».
Сейчас Татьяна с дочерью живут в съемной квартире в Оренбурге. Семью признали потерпевшими только в конце июня. Дочь закончила одиннадцатый класс, но из-за потери отца и пережитого стресса, девушка сдала экзамены хуже, чем рассчитывала. «Когда отец был жив, она думала в Казань поступать или в Москву, но я одна теперь это точно не потяну. Очень тяжело и больно осознать, что два месяца назад у нас была полноценная семья, дом, огород и домашние животные. А теперь у нас остались только голые стены и больше ничего. И я с дочкой под открытым небом, потому что жить в доме нельзя», — рассказывает Татьяна.
Во время наводнения в Оренбургской области погибли как минимум семь человек. В России нет открытой статистики по погибшим во время наводнений, но отдельные научные работы позволяют понять примерные масштабы трагедий по всей стране. Исследователи из Росгидромета, Института водных проблем РАН и Высшей школы экономики изучали смертность от наводнений в России в 2000–2014 годах. На основе данных Росстата, СМИ и других источников ученые пришли к выводу, что в этот период от наводнений погибли 418 человек. При этом 84% всех зарегистрированных смертей пришлись на три крупных наводнения в 2002 и 2012 годах на Северном Кавказе и Черноморском побережье.
В 2002 году в июне-июле после ливней прошли наводнения на реках Кубань, Кума и Терек — по данным МЧС, погибли 114 человек, еще 59 человек погибли в августе того же года от паводков в окрестностях Новороссийска. В 2012-м паводки на реке Адагум привели к затоплению Крымска, окрестностей Новороссийска и Геленджика, тогда погиб 171 человек. Реальное число жертв может быть выше — многие смерти просто не учитываются как связанные с паводками или половодьями.
Половина погибших в российских наводнениях — люди старше 60 лет, которые чаще всего погибают в своих домах. Во время крымского наводнения в домах и квартирах погибли 94% всех жертв. Люди просто не успели выбраться из дома. Так же погибли и жертвы наводнения в Оренбургской области.
Разрушительные наводнения случаются все чаще
Первые сообщения о затоплениях в 2024 году начались в начале марта — затопило несколько домов в городе Беломорске в Карелии. С 27 марта сообщения о превышении опасного или неблагоприятного уровня воды появлялись на сайте федеральной службы по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды каждый день. На 1 июля самым затапливаемыми оказались Томская, Оренбургская и Тюменская области. Опасного уровня вода достигала более чем в 220 населенных пунктах.
Число наводнений, которые приводят к человеческим или экономическим потерям, постоянно увеличивается. Всероссийский научно-исследовательский институт гидрометеорологической информации собирает данные об опасных природных явлениях, которые привели к экономическому ущербу в России с 1991 года.
Число паводков (разливов из-за обильных дождей) и половодий (разливов из-за таяния снега) каждый год колеблется и может отличаться в десятки раз. Пик по числу наводнений, нанесших социальный и экономический ущерб, пришелся на 2005, 2013 и 2015 годы — тогда было зафиксировано больше 60 наводнений. Но несмотря на разброс числа происшествий от года к году, виден четкий тренд на увеличение опасных природных явлений за последние 30 лет. Если за первые 10 лет наблюдений ученые зафиксировали 139 опасных паводков и 148 половодий, то за последние 10 лет в статистику попали уже 265 паводков и 234 половодья.
По мнению эколога Евгения Симонова, рост числа наводнений, которые наносят ущерб, скорее связан с социально-экономическими факторами, чем с природными. Все больше людей селятся у воды, возводимые дома с каждым годом дороже, а значит, при подсчете ущерба цифры с каждым разом солиднее.
Гидротехник в интервью «7х7» рассказывал, что затапливает в основном новые постройки. В затопленном в 2024 году Оренбурге более 90% пострадавших домов построено в XXI веке. Этот вывод эксперт сделал, сравнив спутниковые снимки города за разные годы.
От паводков и половодий больше всего страдают Краснодарский, Приморский и Алтайский края. Также в лидерах — Красноярский край, Томская область, Якутия, Хабаровский край, Кемеровская, Сахалинская и Амурская области.
В Краснодарском крае более 13 тыс. рек. Когда в предгорьях региона идут обильные дожди, случаются интенсивные и быстрые наводнения. Большая масса воды стекает с гор на равнину и там останавливается. Именно в Краснодарском крае от наводнений погибло больше всего людей. Это во многом связано и с большей плотностью населения по сравнению с другими часто затапливаемыми регионами.
Почему затопило Орск
Оренбуржье — непривычный к затоплениям регион. По числу наводнений, принесших экономический ущерб, область лишь на 54-м месте. За последние 10 лет в регионе не было зарегистрировано ни одного разрушительного наводнения. Но что воды в этом году будет больше, чем обычно, жителям Орска стало понятно уже в конце марта. Местная жительница Ирина вспоминает, как сначала люди даже радовались подъему воды: «Урал обмельчал за последние годы. И мы думали: “О, наконец-то, Урал у нас стал полноводным, передвигаться на лодках будет проще”».
Но вода продолжала подниматься. «Вода начала просачиваться через дамбу. Это было видно по огородам, которые рядом с ней находились. Они были затоплены водой», — рассказывает Ирина. Жители ближайшей к дамбе улицы начали паниковать гораздо раньше остальных. Сестра Ирины жила рядом с местом будущего прорыва, она рассказывала, что люди звонили в МЧС, просили обратить внимание, засыпать размываемое место. В службе им ответили, что все нормально. «Люди наблюдали, как вода приходит, но сделать ничего не могли. Мы же никакие действия не можем предпринимать без наших властей», — говорит Ирина.
Местные жители успокоились, когда мэр города Василий Козупица приехал на дамбу и сказал, что сооружению ничего не грозит. Менее чем через двое суток случился прорыв.
Строительство дамбы в 2010 году обошлось почти в 1 млрд рублей. Между тем проверяющие выявляли как необоснованный расход средств, так и проблемы с содержанием сооружения. Эксперт заявлял о нарушениях: «...на бумаге объемы [работы] были выполнены, по факту объемов не было». И в 2020-м Ростехнадзор проводил плановую проверку дамбы и зафиксировал 38 замечаний в ее работе. Однако меры никто не предпринимал.
Качество дамбы — не единственная причина катастрофических последствий половодья. Ириклинское водохранилище, расположенное выше по течению Урала, должно было защищать города от наводнения, но в нем заблаговременно не освободили достаточно места, чтобы сдержать водный поток. Местные жители уверены, что их затопили. Такого же мнения придерживаются и эксперты.
«Дамба — это уже второстепенно, что она не выдержала. Первостепенно — это отсутствие просчета паводковых вод в пойме реки Урал, в том числе Ириклинского водохранилища. Если бы открыли сброс с Ириклинского водохранилища в январе-феврале, то потихоньку спускали бы воду и готовили водохранилище под расчетное количество паводковых вод», — комментировал Олег Дюкарев.
«Резервную емкость подготовили для средних по объему половодий. Хотя 6 марта поступил прогноз гидрометцентра о высоком половодье, в два-три раза превышающем средние показатели. Если бы после получения прогноза, как положено, подготовили дополнительную емкость водохранилища (опорожнили еще часть полезной емкости), это позволило бы снизить максимальные уровни воды в районе городов Орска и Новотроицка и ниже по течению реки», — объясняет инженер Института водных проблем РАН Сергей Беднарук.
Такого же мнения придерживается и эколог Евгений Симонов. «Регион сухой, кроме как от таяния снега, воды взять неоткуда. И возникает дилемма: до последнего оставлять в водохранилище место на случай наводнения или рисковать и наполнять побольше, чтобы хватило воды другим потребителям — ГЭС, ТЭЦ и так далее. Нормативная база очень завязана на человеческий фактор. Комиссия по управлению водохранилищем заблаговременно воду решила не спускать, а когда вода начала прибывать, ее стали сбрасывать в огромных количествах», — объясняет эксперт.
«Я анализирую эту ситуацию сейчас — почему так произошло? Мы же не имеем образования специального, чтобы понимать, что такой сброс воды приведет к прорыву, что будет такое катастрофическое затопление. Вы сбрасываете такой объем воды и говорите людям, что дамбы выдержат, не переживайте. Мы же верим кому? Мы вам верим, мы вас выбирали. Если наши власти предполагали такое, почему они не дали нам возможности собрать свои вещи, собрать свое имущество? Мы же не скот. У нас у всех было что спасать. А нас просто утопили», — рассуждает местная жительница Ирина.
Защитные сооружения создают ощущение ложной безопасности
«Первая сирена прозвучала уже тогда, когда рванула дамба. Было очень тяжело: ночь, вой сирен, плач детей. Я ребенка посадила в коляску, взяли кошку, даже вещи никакие толком не собрала. Мы сели поесть на дорогу, что-то не доели, я накрыла тарелкой — думала, приедем дня через три», — вспоминает жительница Орска Ирина.
Оповещение при наводнении — ключевой фактор, от которого зависит число жертв и пострадавших. При этом в России нет единой системы прогнозирования и предупреждения природных явлений. Власти делают ставку на инженерные средства защиты — есть дамба или противопаводковое водохранилище, и они дают ложное чувство безопасности. Но ни одно сооружение не может дать стопроцентной гарантии защиты, уверены эксперты. В итоге затраты сил и средств на ликвидацию их последствий во много раз превышают расходы на предупреждение об опасности, объясняет член российского научного общества анализа риска Юрий Соколов.
«Российская система оповещения имеет минимальный уровень автоматизации и завязана на сложную цепочку из людей в разных компаниях. Когда случается катастрофа в масштабах региона, все происходит по одному и тому же печальному сценарию. Оповещение запаздывает, информации официальной долгое время нет», — пишет эксперт.
В России многие вопросы решаются в ручном режиме: пока будет создано сообщение об угрозе, пока оно будет разослано по операторам, пока операторы сделают рассылку по людям. Время реакции никак не регламентировано и может сильно растянуться. А в некоторых чрезвычайных ситуациях важна каждая минута.
В Орске все зависело от того, как близко дом находился к прорыву. Кто был дальше — успел собрать какие-то вещи и эвакуироваться уже на следующий день после прорыва дамбы. У семей, которые были ближе к прорыву, времени на сборы не было.
«Мы думали, нам помогут, а потом началось: тут отказ, там отказ, здесь отказ»
Паводок в Оренбуржье безвозвратно уничтожил больше 3 тыс. домов, еще 18 тыс. нуждаются в капитальном ремонте, следует из отчета комиссий, исследовавших затопленные дома в течение трех месяцев.
Десятки тысяч людей оказались без крыши над головой. В первые дни после наводнения жители затопленных районов разъехались по знакомым или съемным квартирам. Кому было некуда ехать — заселились в пункты временного размещения.
Андрей — человек с инвалидностью, использующий коляску, вместе с пожилой мамой их эвакуировали силами МЧС на второй день затопления. Уже больше трех месяцев Андрей вместе с другими пострадавшими живет в центре социального обслуживания в Орске. В комнате две кровати, две тумбочки и один шкаф. Кухня и душ общие.
«Хорошо, что есть крыша над головой, но не хватает своего уголка, чтобы была своя кухня, элементарно, свой туалет. В нашем доме мы создавали уют: перед днем рождения ковер купили, на стене повесили, плинтуса мама наклеила, потолок. Казенный дом — уже не свой. Мы очень устали от неопределенности, никто не знает, дадут ли нам сертификат [на жилье] и когда дадут. Мы ездили смотрели макеты новых домов. Посмотреть-то мы их посмотрели, а сертификатов нет. По телевизору показывают и [губернатора Дениса] Паслера и [мэра Василия] Козупицу. Власти отчитываются, что все хорошо. А в реале на месте этого нет, вот в чем все дело. Неизвестность больше всего пугает», — рассказывает Андрей.
Дом Андрея признали подлежащим сносу. По закону ему положена компенсация на покупку нового жилья. Размер выплаты рассчитывают по нормативам: 33 кв. м, если человек живет в доме один, 42 кв. м — на семью из двух человек и по 18 кв. м на каждого члена семьи из трех и более человек. При этом полученная цифра не должна превышать площадь утерянного жилья. Полученные квадратные метры умножают на 68 712 рублей. Такой расчет приводит к тому, что люди с большими домами не могут получить компенсацию за всю утраченную площадь.
Но выплаты за утраченное жилье никто из пострадавших еще не получил. Заявления начали принимать только в июле. Местные жители даже не рассчитывают, что получат деньги в ближайшее время. После наводнения все бюрократические процессы в Орске идут очень медленно. Многие пострадавшие до сих пор не получили компенсации за съем жилья или утрату имущества, которые выплачивали с первых дней после наводнения. Губернатор области Денис Паслер 12 июля публично отчитывал мэрию Орска за потерянные документы по затопленным домам.
«После этого наводнения у меня изменилось отношение к властям, — говорит Ирина. — Я думаю, что пока не столкнешься с бедой, наверное, не понимаешь... Когда ситуация произошла, мы думали, что сейчас нам помогут. А потом началось: тут отказ, там отказ, здесь отказ. Я звонила по поводу компенсации за аренду в Министерство соцразвития, спрашивала, почему должна приносить документы, которые не указаны в перечне. Ну, просто представьте, я должна сейчас бросать годовалого ребенка и стоять у вас день на жаре. Ответ был такой: “Ну, это же вам надо”».
«Может, мы что-то нарушаем, я не знаю, но мы стали разбирать дом»
Многие жители затопленных районов выбирают не ждать компенсаций и сами разбирают затопленные дома, чтобы быстрее начать строиться на своем участке. Так решила и семья Ирины. Сразу после наводнения они жили у знакомых, потом в съемной квартире. Когда вода сошла, стали оставаться ночевать в беседке на своем участке.
«Балки, которые держали крышу и пол, полностью разъехались. Все, что было внутри, пришло в негодность. Когда все вынесли, перед домом была огромная куча наших вещей. Детские игрушки, манеж, фотографии — и от всего пахло канализацией. Смотреть на это было очень больно», — вспоминает свои чувства Ирина.
Семья решила разбирать затопленный дом и самостоятельно возводить новый на прежнем месте. «Часть лета уже позади, а мы вообще не понимаем, что нам дальше делать и как. Лето у нас короткое, а зима суровая. Если мы не будем сейчас ничего делать, мы просто останемся в неизвестности зимовать. Может, мы что-то нарушаем, я не знаю, но мы стали разбирать дом. Просто без дела сидеть — с ума можно сойти», — рассказывает Ирина.
По ее словам, так поступают многие пострадавшие: «У сына класс выпускной и там нет ребенка, которого бы не коснулось наводнение. И девочки, и мальчики сейчас каждый день восстанавливают свое жилье, помогают своим родителям. Не такого детства мы хотим своим детям».
По старым правилам, семьи, чьи дома подлежат сносу, должны были отдать затопленный участок государству и приобрести новое жилье в другом месте за счет компенсаций. Но в Оренбуржье местные власти разрешили людям строиться на своих участках. Несмотря на угрозу повторных наводнений большинство жителей выбирают оставаться на своих участках. «Это называется “приросли корнями”», — объясняет свою мотивацию Ирина.
Эколог Евгений Симонов считает, что такая политика властей в долгосрочной перспективе может опять ударить по людям. «У государства абсолютно нет понимания, что случившееся стихийное бедствие — это возможность улучшить условия жизни людей и городскую инфраструктуру. Могли бы взяться за план благоустройства Орска и попытаться мобилизовать средства, чтобы улучшить городскую планировку, систему защитных сооружений, чтобы их было меньше, но они были эффективнее, чтобы было и где воде пройти, и где людям жить. У нас же все происходит по кругу. Сейчас люди восстанавливают то, что оказалось неустойчивым и не устояло, там же, где оно стояло и в таком же виде. Никто людям не объясняет, как сделать их дома устойчивее, не создает стимулы, чтобы они переселялись в более безопасные места», — рассуждает эксперт.
Однако опыт прошлых наводнений в России показывает, что если людям запрещают строиться на затопленных участках, взамен они получают не самые лучшие условия. После наводнения в Крымске, чтобы получить компенсационную выплату, люди должны были сами снести затопленный дом, чтобы доказать потребность в жилье. На все процессы у крымчан уходило до года. Для пострадавших построили новый микрорайон «Озерки» и выделили часть домов из микрорайона для военных «Надежда».
Спустя 10 лет после наводнения «новый» микрорайон все еще не был благоустроен. «Кроме домов и единственной "Пятерочки" ничего нет. Больше всего людей беспокоит отсутствие аптеки, почты и банка. В микрорайоне много пенсионеров, которые вынуждены постоянно ездить в город за лекарствами и пенсией. Ближайшее учебное заведение находится примерно в 2 км — дорога к нему идет через трассу и оживленные дороги», — так описывал «Надежду» местный журналист.
Выплаты положены не всем
Самая большая группа пострадавших — орчане, чьи дома подлежат ремонту. Выплаты на ремонт — 7 тыс. рублей за квадратный метр. После обращений жителей выплату обещали увеличить, но судя по сообщениям в местных чатах, людям пока приходит оплата из расчета 7 тыс. за квадратный метр. При этом как и в случае с полностью утраченным жильем, людям платят не за фактические метры, а за «нормативные» в зависимости от числа проживающих. Спустя три месяца после наводнения компенсацию получили только две тысячи пострадавших из восемнадцати.
Каждый день в чатах WhatsApp пострадавших сотни новых сообщений. Люди осуждают гуманитарную помощь, делятся советами, как добиваться непришедших выплат, но самый острый вопрос — выплаты тем, у кого есть второе жилье больше 18 кв. м, не предусмотрены законодательством.
С такой проблемой столкнулась и Ольга. В Старом городе Орска затонул дом, в котором она жила с детства. Из-за квартиры, которую женщина в ипотеку покупала сыну, претендовать на выплаты она не может.
Пострадавшим уже несколько месяцев обещают, что действующее постановление про второе жилье может быть пересмотрено, но срок финального решения все время переносится, а людям уже начали приходить отказы в компенсации «без возможности повторного обращения».
Такой ответ пришел и Ольге. Женщина рассказала «Важным историям», что их с мужем доходов вряд ли хватит на восстановление дома в том виде, каким он был до затопления. Сейчас они живут в летней кухне и восстанавливают дом «года на два», насколько хватает средств.
«Мы в этом доме живем. Нам больше жить негде. Почему администрация не считает, что они нам что-то должны? На Украине же есть ресурсы восстанавливать жилье. А почему бы нам не уделить внимание хотя бы небольшое? Просто чтобы хватило денег восстановить то, что у меня было. Я же ничего лишнего не прошу», — рассуждает Ольга.
Редакторка: Алеся Мароховская