Эти заметки прислала в редакцию эмигрантка, назвавшаяся псевдонимом Ирина Остапенко. «Могла бы подписаться и своей фамилией, ведь я уже свободный человек, — отмечает она. — Но, к сожалению, в Туркменистане остались родственники, которым я не хочу навредить». В заметках, начатых еще в самолете, Ирина размышляет о расставании со страной, где прошла вся ее сознательная жизнь. Она подчеркивает, что ее история типична: из Туркменистана сейчас уезжают очень многие. Письмо поступило в редакцию фактически одновременно с выходом материала радио «Азатлык», три источника которого сообщили о падении численности населения страны до 2,7-2,8 миллионов человек.

…Итак, последние минуты на родной земле. Еще минута-другая, и самолет оторвется от полосы и возьмет курс на север, в Россию. Чувства переполняют, эмоции захлестывают, и за считанные мгновения вся моя долгая жизнь на туркменской земле мелькает в сознании. Вот наш дом, в котором мы прожили более сорока лет и где родились наши дети. Вот школа, куда они ходили десять лет и где успела поучиться внучка.

Наша улица… Хоть и пыльная, перекопанная на сто рядов, но все равно милая и до боли родная. Долгие годы мы жили тут с соседями душа в душу. И с туркменами, и с людьми других национальностей. В последние десятилетия многие уезжали целыми кланами. Казахи уехали на свою историческую родину, за ними потянулись татары, корейцы, даже узбекская молодежь не возвращалась обратно после окончания учебы в Ургенче, Самарканде, Ташкенте. А русские стали уезжать еще при первом президенте Ниязове. В 2003-2005 годах уезжали «пачками». Тогда Ниязов запретил двойное гражданство, и людям в течение всего двух месяцев надо было определиться, гражданами какой из двух стран они выбирают быть.

Что тогда было, какой ужасный ажиотаж! Люди торопились сделать выбор и поскорее уехать, иначе, как они думали, их вовсе не выпустят. Страшное было время: квартиры шли за бесценок, торговаться было бессмысленно. Богатые туркмены скупали их не по одной и не по две. Уезжали куда придется, куда глаза глядят. Одни наши близкие друзья с тремя маленькими детьми в феврале ринулись на Крайний Север, где главе семьи пообещали жилье и работу по специальности. Отдельная история, как они потом уезжали из того гиблого места…

В те два года мы лишились многих друзей и знакомых, не пожелавших оставаться в Туркменистане. И вот теперь настал наш черед, мы улетаем. Почти в голос рыдаю и слышу похожие звуки, доносящиеся откуда-то. Оглядываюсь. Через проход от нас сидит немолодая женщина и так же, как я, смотрит в иллюминатор и плачет навзрыд. Слышатся всхлипы и с других мест самолета. Внучка меня успокаивает: «Все будет хорошо, бабуля!». Знаю, милая, знаю, отвечаю я ей, но ничего не могу с собой поделать.

Это вывозной рейс в Россию. Более сотни человек покидают Туркменистан и летят в новую жизнь. Что ждет нас всех впереди? Приживемся ли на новом месте, сможем ли привыкнуть к другому укладу жизни, другим отношениям между людьми, другому климату, наконец? Мысли роятся в голове, а за стеклом иллюминатора сквозь застилающие глаза слезы расстилается кажущаяся бескрайней пустыня. Еще один разворот, и крыло зеленого лайнера окончательно выравнивается. Самолет устремляется на север. «Прощай, любимый Туркменистан, — шепчу я. — Ты навсегда в наших сердцах…».

Вот так мы улетали из страны, которую считали и будем считать своей Родиной. Но как же все-таки получилось, что приходится уезжать, хотя наша семья одна из тех, кого эта земля не отпускала дольше всех? Мы жили в надежде на лучшее, верили, что жизнь изменится. Но, увы, годы шли, а чуда не происходило, лучше не становилось. А в последние несколько лет на страну и вовсе опустился мрак.

Что случилось с людьми и отчего они все чаще теряют человеческий облик? Приходите к 7 утра в магазин, и вы увидите ту ужасную метаморфозу, которая происходит с обычными женщинами и мужчинами. Женщины перестают быть женщинами и превращаются в скандальных баб, не стесняющихся в выражениях и готовых в любой момент вцепиться в волосы любому. А мужчины вдруг забывают, что должны быть защитниками слабых, и способны затоптать немощного старика, подростка или инвалида.  

Люди бьются за буханку хлеба и перемороженный на сто рядов куриный окорочок. Бьются в прямом смысле, не случайно наряд полиции всегда присутствует рядом с толпой, чтобы вовремя разнять дерущихся или вытащить из толпы слабого. Человек в очереди теряет свое лицо, перестает быть человеком, и за этим страшно наблюдать. Но я не виню в этом простых людей, их делает такими сама жизнь. А потом они, как ни в чем не бывало, приглашают друг друга на разные семейные мероприятия, сидят за одним дастарханом…

Люди в Туркменистане не живут, а выживают. Страшно осознавать, но с течением времени мы не двигаемся вперед, а откатываемся далеко назад. На туркменском календаре только номинально XXI век, а в реальности это первая половина 90-х годов прошлого столетия со всеми его приметами — очередями, продуктовыми карточками, пайками, постоянным ростом цен, промыслом в мусорных контейнерах и на свалках, воровством… И при этом приходится платить взятки за любую услугу — чиновникам, силовикам, медикам.

До чего надо довести свою страну, чтобы дети выходили просить милостыню, искать съестное в мусорных контейнерах, собирать картонные коробки и бумагу, пластиковые и стеклянные бутылки для сдачи за жалкие манаты… Когда мы улетали — стояла неимоверная жара. Такого жаркого и сухого лета я не могу вспомнить. Но пойдите на любой базар, любой рынок хотя бы в том же Дашогузе, и вы встретите там детей, подростков, пытающихся хоть что-то заработать. Базары пусты, взрослые сидят по домам, а дети ищут пропитание.

Коронавирус еще больше ухудшил жизнь населения, особенно в регионах. Столько смертей, сколько их было летом и осенью прошлого года, не случалось, наверное, никогда, разве что в войну. Ковид был, и в то же время его как бы не было, запрещалось об этом говорить вслух. А люди умирали. Постоянно кого-то хоронили. Не покидало ощущение, что снаряды рвутся где-то рядом, и следующий попадет уже в твой двор. Я нашила масок, предлагала знакомым, соседкам, а они боялись носить: полиция тогда зорко следила за так называемыми «паникерами». Весь мир был в масках, а в Туркменистане штрафовали за их ношение.

Когда границы закрылись, хронические больные, те, кто раньше мог выезжать лечиться за рубеж, стали умирать первыми. У диабетиков, полных людей, страдающих одышкой, шанса выжить не оставалось. Я боялась за своего мужа — курильщика с многолетним стажем. Если бы заболел — не выкарабкался бы. Врачи на периферии и даже в столице не могли лечить ковидников, просто не знали еще, как и чем, зато их всех, в том числе работающих на скорой помощи, заставили подписаться о неразглашении. Еще год назад от них ничего нельзя было узнать. Но сейчас у некоторых развязываются языки. Пройдет немного времени, и мы, уверена, узнаем больше о коронавирусе в Туркменистане…

Винят ли люди кого-то в своих бедах? Да, винят. Все прекрасно понимают, кто стоит за происходящим в стране, и ненавидят клан Бердымухамедова. Он и его родственники превратили Туркменистан в свою вотчину, они тут хозяева, а народ их рабы. Люди настолько вымотаны проблемами, что уже не боятся слать проклятья в их адрес. Кого ни возьмешь, всем Бердымухамедов принес одни несчастья.

У одних дети уехали на заработки в Турцию и не могут вернуться, а внуки остаются на стариках. У других сын или дочь учатся за границей и остались без денег. Родители не могут добиться, чтобы им разрешили отправлять детям достойные суммы, а не те жалкие 50 долларов, на которые не прожить ни в одной стране. Многие матери ночами не спят в страхе за своего ребенка, который в поисках средств к существованию может натворить бед. В нашем окружении есть парень, студент, который совершил в России воровство и теперь ждет суда, и есть девочка, залезшая в долги. Не зная, где взять деньги и вернуть долг, несчастная пыталась решить проблему, наложив на себя руки. К счастью, ее успели удержать от рокового шага и помогли рассчитаться с долгом.

Многие студенты, несмотря на не слишком сладкую жизнь за границей, не хотят возвращаться домой, и родители их в этом часто поддерживают. Они говорят: чем такая жизнь в Туркменистане, пусть лучше пробиваются там. Но и тут власть закрутила гайки.

Бердымухамедов все делает для того, чтобы и за границей его гражданам было плохо. С документами, просроченными паспортами, визами сколько людей страдают! А получить справку о несудимости или о том, что брак не заключался, — вообще целая проблема. За новым паспортом требуют приехать домой. Отказаться от туркменского гражданства тоже можно, только лично присутствуя в стране. И это при отсутствии регулярного авиасообщения!

Что творится около посольства России в Ашхабаде — это надо видеть. Только недавно там объявили запись онлайн, а до этого была живая очередь. Люди приезжали в Ашхабад со всех регионов и не знали, когда им удастся сдать документы. С каждым годом в этих очередях все меньше людей со славянской внешностью и все больше — с азиатской. Туркмены давно готовы уехать, куда глаза глядят.

Людям очень непросто дается это решение. Сейчас уезжают или собираются уехать в ближайшее время самые стойкие, те, которые еще  три-пять лет назад не помышляли об эмиграции. Кого-то удерживали пожилые родители или их могилы, кому-то жалко было квартиры и имущества. Сейчас не держит ничто — ни могилы близких, ни жилье, продаваемое за бесценок, ни другое имущество. Многие даже не хотят отправлять на новое место жительства контейнер, потому что все самое ценное помещается в несколько баулов. До какой же крайности надо было довести народ…

О многом можно рассказывать. Даже на примере нашей большой семьи. Из-за врачебной ошибки, халатности и безграмотности мой муж потерял родного брата. Сорокалетний мужчина ушел в больницу на своих ногах, а спустя пять дней домой привезли его тело. Сын двоюродной сестры вернулся из армии инвалидом. Его вообще нельзя было призывать, у него было заболевание, с которым молодому человеку положено освобождение от службы. Но родители не смогли собрать требуемую сумму денег, и мальчику диагноз не поставили, пошел служить. В армии уже в первые полгода случилось обострение, на которое опять не обратили должного внимания. Дело дошло до операции, удалили орган, парня комиссовали с инвалидностью.

Или вот еще. Два года назад мы потеряли нашу любимицу — собаку Мышку. Мы называли ее так за небольшой размер. Домашняя, ласковая, доверчивая собачка, кому она мешала? Она и со двора-то даже не выходила, если только с кем-то из нас. Но какие-то твари ее отравили, бросив напичканную отравой колбасу прямо во двор. Как мучительно она умирала, как плакали дети и мы, взрослые…

Кстати, я тут упоминала, что люди убиваются в очередях за перемороженными куриными ляжками, но мало кто знает, что животные не могут есть это мясо. Кошек и собак рвет даже от небольшого кусочка. А люди вынуждены это есть. И что мы потом удивляемся, что здоровых людей в Туркменистане практически нет. Многие толстые, но не от сытости, а от употребления нездоровой пищи, вредных продуктов. Не каждая семья сейчас может позволить себе покупать свежее мясо, поэтому берут нутряной жир и готовят на нем. Как результат, в стране очень распространены инфаркты и инсульты.

Люди не могут простить президенту того, что он с упоением занимается развлечениями, запустив страну. Кому, скажите, нужны книги, которые он пишет, песни, которые он сочиняет и сам же исполняет? Для кого он устанавливает никому не нужные памятники, строит отели и библиотеки? В нашей беломраморной библиотеке нет ни одного посетителя, приди туда в любой момент, работники смотрят на тебя, как на инопланетянина! Людей это злит, они ненавидят президента. Установил монумент алабаю и позволяет варварским способом уничтожать по всей стране сотни других собак и кошек! Вот такая двойная мораль…

По его отношению к здравоохранению никогда не скажешь, что он врач, пусть и зубной. Да, понастроил современных медицинских центров, дав им звучные названия и напичкав современной аппаратурой. Но что толку от всего этого, если в доковидные времена люди все равно предпочитали выбить в Минздраве разрешение на выезд для лечения в Иран или Индию.

Да даже взять его специализацию — стоматологию. Население Туркменистана уже к 40-50 годам теряет большинство своих зубов. О профилактике речь не идет, человек тянет до последнего и идет к врачу, когда остается только одно — удаление. Люди с детства боятся зубного врача, как огня. Что сделал Бердымухамедов, чтобы изменить ситуацию? Ровным счетом ничего.

Сейчас люди часто ищут грамотного врача в тематических группах соцсетей. Ищут, спрашивают конкретного доктора, а потом выясняется, что врач уехал из страны насовсем.

Туркменистан погряз во взяточничестве, за все и всем надо платить, иначе никто и пальцем не пошевелит. Например, чтобы родить, нужно оплатить все услуги медиков, а также предоставить им все расходные материалы из специального списка. То же самое при плановой операции. Однажды оперировали близкую родственницу, так семья покупала все хирургические материалы, плюс положили деньги в карман всем — от хирурга и анестезиолога до санитарки, убирающей в палате. И все это считается нормой. А начинаешь возмущаться, на тебя смотрят, как на ненормального. Те же, у кого нет возможности платить, обращаются к лекарям-табибам или занимаются самолечением. Люди боятся врачей и больниц, особенно если не могут «дать на лапу». Они так и говорят: лучше дома сдохнуть, чем в больнице.

Жизнь в Туркменистане сегодня – это закручивание гаек. Туркменское слово «боланок», что значит «нельзя», знают все люди от мала до велика и любой национальности. Проявляющих недовольство много, но власти зорко следят, как далеко простирается это недовольство. Не дай Бог, выйдет за пределы страны — мало не покажется. Сразу вызовут в отдел полиции, а то и МНБ, и начнется такое давление, что забудешь про все. Было время, когда в соцсетях ставили «лайки», писали комментарии. Спецслужбы быстро отследили тех, кто это делал, и пресекли. Сейчас если кто и выходит в интернет через защищенные программы, все равно боятся последствий, поэтому даже анонимно стараются ничего не комментировать.

Если меня спросят, как описать сегодняшнюю жизнь в Туркменистане одним словом, я скажу «ад». Да, в этой стране ад. И те, кто решился на отъезд, понимают, что ад беспросветный. «Папа» уже подготовил местечко после себя своему сынку, а это значит, что семья Бердымухамедовых будет безраздельно хозяйничать в стране еще долгие годы.

Что ждет тех, кто уехал или вот-вот уедет? Скажу на примере нашей семьи. Мы приехали в Самарскую область России. Здесь уже несколько лет живут наши бывшие соседи. Российское гражданство, полученное нами еще в 1990-х годах, позволило еще в самом начале прошлого года, до пандемии, поехать туда, купить и оформить крошечную квартиру. Так что нам было куда ехать, и это огромное везение. Если бы не пандемия, уехали бы еще летом прошлого года. Квартиру в Туркменистане решили оформить на родственников мужа, что могли — распродали, взяли с собой только самое ценное: фотоальбомы, любимые книги, дорогие сердцу вещицы. Будем строить жизнь заново.

Но я знаю людей, уехавших почти наобум — кто к дальней родне, кто к землякам. Впрочем, туркменистанцы везде остаются одной кастой. Они приютят, поддержат, протянут руку помощи. В нашем — теперь уже нашем — небольшом городке под Самарой проживают еще несколько семей из Туркменистана. Это вселяет надежду на более быструю адаптацию на новом месте и на менее острую ностальгию. Уезжая, мы сказали остающимся в Туркмении друзьям: если решитесь на отъезд — расчитывайте на нас, поддержим, поможем обустроиться.

И мы верим в то, что, как поется в известной песне, «а ты знаешь, все еще будет!…».