3 апреля команда «Клоопа» впервые обеспечивала техническую поддержку наблюдения за парламентскими выборами в Венгрии. Наблюдатели из Евросоюза использовали разработанное нами ПО и опыт, полученный на выборах и референдумах в Кыргызстане. Чему нас научил непростой выборный год?
Когда читаешь в новостях, что на выборах в Кыргызстане работают тысячи наблюдателей от «Клоопа», кажется, что управлять этим должны сотни профессиональных, подготовленных и очень опытных людей.
Но на деле выборная команда не такая уж и большая – около десятка молодых людей, которые год назад и сами мало что знали о том, как проходят выборы.
Как им удалось в столь короткие сроки собрать и обучить сотни людей в регионах, а главное – для чего, выясняла редактор дата-отдела «Клоопа» Екатерина Резникова.
– Откуда идея наблюдать на выборах?
Ринат Тухватшин, технический менеджер проекта, сооснователь «Клоопа»: Мы никогда не планировали наблюдать на выборах, все-таки это не классическая журналистика, которой мы занимались. Но у нас есть партнеры, датская организация Silba, их наблюдатели хотели приехать на парламентские выборы в октябре 2020 года. Они попросили о помощи: обеспечить переводчиков и сопровождение.
Так получилось, что из-за пандемии из Европы не приехала не только Silba. Зарубежных наблюдателей в целом почти не было. Мы поняли: если «Клооп» не организует наблюдение, никто не организует.
– Почему «Клооп» посылает на выборы так много наблюдателей?
Бектур Искендер, сооснователь «Клоопа»: Не думаю, что у какой-либо международной миссии в Кыргызстане было так много наблюдателей. На парламентских выборах в октябре 2020 года от «Клоопа» наблюдали 200 человек, на референдуме по смене Конституции в апреле 2021 – около 3000.
Нам говорили: «Зачем так много наблюдателей? Используйте методы статистики для случайной выборки».
Но мы уверены – в Кыргызстане случайность не работает. По закону ты должен заранее сообщить ЦИКу, на каких участках у тебя будут наблюдатели. И если ты покрываешь такое же малое количество участков, как другие миссии, то власти знают, где лучше не допускать нарушения. И знают, где их можно допустить.
Поэтому мы брали количеством. Провести идеальные выборы на тысяче участков технически невозможно. И точечные нарушения там, где наблюдателей нет, организовать сложнее – таких участков просто очень мало.
В апреле 2021 наблюдатели «Клоопа» работали более чем на 1000 избирательных участков, всего в Кыргызстане около 2500 участков
Ринат Тухватшин: Если выборка участков не случайна, многие статические методы не сработают. Но если ты охватываешь сотни или тысячи участков, то махинации становятся заметны. Сравнивая результаты на участках с наблюдателями и без, можно выявить характер нарушений и бенефициаров манипуляций.
На парламентских выборах 2020 года огромную роль сыграла форма №2, с помощью которой люди могли голосовать не на своем участке. Мы проверили, насколько результаты партий коррелировали с числом таких «перемещенных» людей. Сначала ничего не увидели и лишь разбив результаты по областям обнаружили связь.
– Наблюдатели «Клоопа» – кто они?
Ринат Тухватшин: Граждане Кыргызстана. Любой желающий мог пройти обучение, сдать тесты и работать наблюдателем.
– Чему обучали наблюдателей?
Гульзар Маратбек кызы, член команды координаторов, отвечает за обучение: Мы подготовили онлайн-учебник, в котором объяснялось, какие бывают выборы и какие выборы будут в этот раз; какие бывают нарушения; права и обязанности наблюдателя – где он может находиться, что он может делать. Все это – со ссылками на законы.
Мы также расписали права и обязанности членов избирательных комиссий, милиции и голосующих.
Отдельная глава – про этику наблюдателя, где объяснялось, что не стоит придираться к каждой мелочи, грубить, идти на конфликт с членами комиссии. Что нужно относиться ко всем уважительно, даже если люди совершают нарушения.
– Вы сами написали этот учебник?
Гульзар Маратбек кызы: Да. Самым сложным было сделать законы простыми и понятными для людей. Нам приходилось привлекать людей, которые никогда не занимались выборами, чтобы они сказали, понятно ли написанное в учебнике.
Айгерим Казыбаева, глава команды координаторов: Мы думали, что сразу начнем учить людей работе на выборах. Но первые две недели уходили на разъяснение базовых технических вопросов.
К нам приходили люди, которые не знали, как работает интернет, что такое Google и режим инкогнито в браузере, как очистить память на телефоне. Каждую неделю у нас была видеоконференция с регионами, где мы отвечали на множество вопросов.
– Как быстро нужно было прочесть этот учебник?
Гульзар Маратбек кызы: Как ты сам хочешь: можешь за один день, можешь за месяц. В конце каждой главы – тест. Человек сдает и сразу получает результат. После теста открывается следующая глава. В конце обучения – итоговый тест, по результатам которого мы отобрали тех, кто работал на участках в день выборов.
– Сколько человек в итоге «Клооп» обучил?
Гульзар Маратбек кызы: Перед последними парламентскими выборами мы обучили 5 000 человек, перед апрельскими выборами 2021 года – около 10 000.
Многие из тех, кому не хватило баллов в итоговом тесте, работали наблюдателями от других организаций и партий. В нашей группе мы видели наблюдателей от партий, которые приходили к нам повысить квалификацию.
– Как выбирали тех, кто работал на участках в день выборов?
Гульзар Маратбек кызы: Проходной балл зависел от региона. Перед тем, как зайти на тест, наблюдатели выбирали округ, где они хотят работать. Нам нужно было одинаковое количество наблюдателей в каждом округе, поэтому в Бишкеке была очень сильная конкуренция. В регионах, наоборот, людей не хватало.
– Как «Клооп» координировал работу тысяч людей?
Ринат Тухватшин: В октябре 2020 года наблюдать на выборах должны были европейцы, а мы – им помогать. Но мы подумали: раз будет так много сопровождающих от «Клоопа», надо этим воспользоваться. Пусть они играют роль внештатных корреспондентов, пусть передают данные с участков через Telegram-бот.
Наши партнеры, датская организация Silba, заранее дали нам формы опросов, которые наблюдатели должны заполнять. Они были составлены по международным стандартам, и там были очень интересные вопросы, вроде: «Доступны ли участки для маломобильных групп – есть ли там пандусы, лифты?» Я считаю, это важный вопрос, но, к сожалению, у нас в Кыргызстане есть более актуальные вопросы и проблемы: подкуп избирателей, административное давление, незаконная агитация.
Мы изменили форму опроса под себя. Но оставался вопрос, как наблюдатели будут его заполнять. Раньше для таких задач мы использовали Google Формы, но в этот раз они не подошли по многим критериям.
Мы должны быть уверены, что формы заполняют только авторизированные пользователи, а Google Формы доступны любому. Поэтому мы решили создать свое web-приложение.
– Что за приложение?
Ринат Тухватшин: В первой версии была только одна кнопка «Создать форму» и несколько видов форм: форма прибытия на участок, обеденная форма, форма прибытия домой. И экстренная, где можно сообщить о нарушении на участке. Человек нажимал кнопку, быстро отвечал на вопросы и отправлял информацию в офис.
Система должна была быть простой и понятной, ведь у меня был страх, что наблюдателям будет влом что-то заполнять. Я представлял, что мы сидим в офисе в день выборов и ничего не происходит – то ли все сломалось, то ли нарушений нет, то ли мы неправильно обучили наблюдателей.
– Идея сработала?
Ринат Тухватшин: Оказалось, что наши наблюдатели суперэффективны. Никто не хотел отмалчиваться, никто не был слишком благодушно настроен, никто не думал: «Ладно, этот УИК хороший, здесь все – мои знакомые, я не буду ни на что жаловаться». Нет, народ стал отправлять формы в невероятном количестве.
В какой-то момент мы просто утонули в них. Мой кошмар о гробовом молчании не реализовался, но реализовался другой.
– И как вы с этим справились?
Ринат Тухватшин: У нас была супер крутая команда координаторов. Ее возглавили три человека: Нуржамал, Азат и Тилек, выпускники нашего спецкласса «Клоопа». В феврале 2021 года Нуржамал, Азата и Тилека сменила Айзирек, тоже выпускница нашего спецкласса, и Айгерим из нашей школы журналистики 2018 года.
– Спецкласс по наблюдению на выборах?
Ринат Тухватшин: Нет, спецкласс в школе. Несколько лет назад у «Клоопа» был спецкласс журналистики в школе №4 в Бишкеке. Это был класс с особой программой. Фактически мы отвечали за их обучение, я несколько раз в неделю работал учителем, сам вел занятия.
Это был один из самых успешных проектов «Клоопа». Каждый из этих ребят – крутой журналист с большим опытом.
В какой-то момент они сказали: информации [с участков] слишком много, давайте брать только самое интересное.
Выработался алгоритм. Наблюдатель отправляет нам сообщение о нарушении, верификатор проверяет его. Если не хватает каких-то данных или доказательств, отправляет форму наблюдателю на доработку. Если сообщение интересное и прошло верификацию, оно отправляется редакторам и видео-команде, которые публикуют информацию о нарушении на сайте «Клоопа».
Одновременно сообщение поступает юристам, которые тут же, в реальном времени, готовят жалобы в вышестоящие избирательные комиссии.
– Так родилась «Репка»?
Ринат Тухватшин: Да, получилась цепочка: одно действие порождало другое. В какой-то момент мы поняли: процесс обработки форм настолько сложный, что требует отдельной логики.
Тогда мы отделили логику выборов от логики самой системы и написали абсолютно новое приложение. Назвали его «Репка» по аналогии с детской сказкой, где все встают друг за другом и делают одно дело. На английском Giga Turnip – так проект называется на GitHub.
С помощью нашей системы можно вести не только выборы, но и любые бизнес-процессы.
Например, в школе журналистики у студентов была задача: взять интервью у десятков чиновников. Первый студент получал задание найти контакты конкретного чиновника, второй – позвонить ему. Если ответит не чиновник, а другой человек, значит, первый студент выполнил задание неправильно. Проверка качества происходит без участия редактора или ментора, сами студенты проверяют друг друга.
– Какие еще новшества в наблюдении внедрил «Клооп»?
Ринат Тухватшин: Самые грубые нарушения – подкуп избирателей, принуждение к голосованию, массовые подвозы – происходят в Кыргызстане вне стен участков, и наблюдатели внутри не могут их зафиксировать.
Кажется, мы первыми в Кыргызстане стали посылать на участки мобильные группы наблюдателей. И нам удалось снять на видео как избирательница выходит с участка, дает паспорт и получает деньги за голос.
Бектур Искендер: На последних выборах мы наблюдали за тем, что происходило в помещениях окружных комиссий после окончания голосования. И там были одни из самых серьезных нарушений: итоговые протоколы со всех участков собирались и переписывались.
Айгерим Казыбаева: Еще мы наблюдали на выездном голосовании. Нам удалось зафиксировать, как на людей в возрасте или с инвалидностью оказывают давление. Было видео, где домком давит на бабушку, говорит: раз она берет социальные пакеты, она обязана проголосовать.
Чтобы голосовать дома, человек должен заранее написать заявление. Но в апреле 2021 года мы зафиксировали случаи, когда избиратели не писали никаких заявлений, но все равно оказались в списках выездного голосования.
На парламентских выборах 2021 года мы отправили около ста человек на выездное голосование и серьезных нарушений, к счастью, не обнаружили. Правда, в некоторых местах наших наблюдателей просто не пустили.
– На каком основании?
Айгерим Казыбаева: В СИЗО потребовали результаты ПЦР-теста на коронавирус. У нас наблюдатели вакцинированы, но им сказали, что, по внутреннему положению СИЗО, нужен тест.
На золоторудном месторождении «Алтынкен» должны были проголосовать около 150 человек – это очень много. У нас было три наблюдателя, ни одного не пустили – сказали, мы должны были заранее предоставить списки.
Это незаконно. Наблюдатели зарегистрированы в ЦИК и на участке. Если участок куда-то выезжает, они имеют право следовать за ним. Но меня перенаправили к гендиректору месторождения, он не взял трубку, а его секретарша сказала, что не решает такие вопросы. Наши наблюдатели простояли на улице полтора часа, пока члены УИК провели голосование без наблюдения.
– Власти пытались запретить «Клоопу» наблюдать?
Айзирек Алмазбекова, глава команды координаторов: Да. Проблемы начались в октябре 2021 года. Перед парламентским выборами мы подали уведомление – на него нельзя ответить отказом, однако ЦИК долго тянул и в итоге прислал письмо. Написал, что мы не можем наблюдать на выборах, поскольку в уставе нашей организации нет такого вида деятельности.
Нам пришлось в срочном порядке менять устав одного из наших юрлиц и договариваться о партнерстве с фондом «Гражданская инициатива», чтобы у нас, как и раньше, было по два наблюдателя на участке – по одному от каждой организации.
– Это законно?
Айзирек Алмазбекова: Это решение ЦИК противоречит Конституции. Любой гражданин или организация, зарегистрированная в Кыргызской Республике, имеет право стать наблюдателем на выборах. Главное, чтобы в уставе не было написано, что мы никогда не будем наблюдать.
Ринат Тухватшин: Ужасный прецедент, когда ЦИК берет на себя функции суда и отказывает с помощью бумажки, которая по закону отказом не является.
– В итоге наблюдателей аккредитовали?
Айзирек Алмазбекова: Ценой огромных усилий. За четыре дня до выборов нашим наблюдателям отказались выдавать удостоверения, хотя ЦИК заранее уведомил нас, что все документы разосланы по участкам.
Пришлось сделать больше тысячи звонков: сначала всем председателям участков, потом председателям окружных комиссий, затем в Центризбирком. В течение двух дней мы добились выдачи удостоверений.
– Чем комиссии мотивировали свой отказ?
Айзирек Алмазбекова: Они говорили, что ЦИК удостоверения не прислал. Потом стали спрашивать у наших наблюдателей патенты. По закону патенты нужны лишь наблюдателям от партий. Нам пришлось объяснять это членам комиссий.
На участках требовали, чтобы наши люди получали удостоверения в окружных комиссиях. В Бишкеке и Оше до ОИКов доехать несложно. Но в регионах, местами, до окружной комиссии – четыре часа езды, а транспорта нет. Нам отвечали: «Вам надо, вы и приезжайте, мы ничего довозить не будем».
Приходилось часами объяснять, что это незаконно, в WhatsApp отправлять сообщения с текстом закона, выделять цветом фрагмент, где это написано.
– Наблюдателям угрожали?
Айгерим Казыбаева: Накануне выборов сотрудники бюджетных организаций и студенты рассказали нам, что им запрещают работать на выборах под угрозой увольнения. Причем, начальство говорило очень расплывчато: «Агитаторами работать нельзя. – Но мы не агитаторы, а наблюдатели. – Тоже нельзя». Хотя это абсолютно незаконно.
– Как люди реагировали на угрозы?
Айзирек Алмазбекова: Было две группы. Первые пытались противостоять, говорили: «Это же неправильно!» Другие смирились: «Нам так сказали, ничего страшного, мы не будем работать». Пришлось уговаривать людей не отказываться от своих гражданских прав.
После выборов не было сообщений, что с этими людьми случилось что-то плохое. Если бы их уволили, мы бы об этом узнали.
– В день выборов были инциденты с давлением?
Айзирек Алмазбекова: Было ощущение, что комиссии предвзяты к нам. В день выборов у нас было много видео, где происходит что-то вроде: «Эй, от “Клоопа” там, сиди в углу, не возмущайся!»
В окружных комиссиях наблюдателям говорили: «Ты из “Клоопа”? Уйди, ты скандальный». При этом на видео видно, что наблюдатели ведут себя корректно.
Наших людей пытались представить буйными, неадекватными, но они оказались сдержанными, спокойными и стойкими.
– После выборов угрозы прекратились?
Айзирек Алмазбекова: После выборов некоторым наблюдателям звонили из окружных комиссий и просили подписать акт, что на участке не было нарушений.
Мы смотрели в нашей базе: нарушения были, по ним подавались жалобы. Пришлось звонить председателям и переспрашивать. Нам отвечали: «Вы не так поняли. Пусть он придет и подпишет акт, что нарушения были».
– Youtube-канал «Клоопа» перед парламентскими выборами 2021 года заблокировали.
Бектур Искендер: Да, по жалобе на обучающее видео. Якобы ролик, в котором рассказывается, как работает наше web-приложение, содержит «оскорбление, угрозы или запугивание». Нам запретили публиковать новые видео, а обучающий ролик был удален.
Я написал в соцсетях обращение к Youtube – кажется, реакции не было. Но мой пост увидели авторитетные журналистские организации – OCCRP, с которой мы сотрудничаем, и IPI. Они сделали свои заявления, и на следующий день Youtube нас разблокировал. Без каких-либо объяснений и извинений.
– Почему атака на youtube-канал произошла накануне выборов?
Айзирек Алмазбекова: Youtube – это основной канал передачи информации в день выборов. Мы загружаем на канал 300-500 видеороликов, в том числе доказательства нарушений. Во время парламентских выборов в ноябре 2021 года мы остались без основного канала. Пришлось раскидывать видео по другим каналам.
Бектур Искендер: Youtube и другим большим корпорациям, владеющим сервисами, которыми пользуется такое гигантское количество людей, хорошо бы пересмотреть свою политику насчет того, как они блокируют контент и с кем они сотрудничают, кому помогают. В нашем случае они сыграли на стороне тех, кто хотел нас цензурировать. Мы не знаем, кто это сделал, но в выигрыше была любая сторона, которой не выгодно, чтобы на выборах были наблюдатели.
– Почему избиркомы не хотят сотрудничать с «Клоопом»?
Бектур Искендер: Негативная реакция со стороны избиркомов – свидетельство качественной и невероятно смелой работы наших наблюдателей, которыми я безмерно горжусь. Я безумно рад видеть, насколько активно наше гражданское общество по всей стране. Мы впервые работали с таким большим числом людей в регионах.
Наша главная цель – убедиться, что выборы проходят честно. Если бы власти были заинтересованы в прозрачности, они бы помогали нам: предоставляли максимум информации.
Но, видимо, властям есть что скрывать. Иначе какой интерес в том, чтобы не давать нам аккредитацию? В том, чтобы запугивать наших наблюдателей?
– Что же вы увидели такого, что власти пытались вас изолировать?
Айгерим Казыбаева: Сотни нарушений. И очень серьезных. Во время апрельских выборов в местные кенеши мы зафиксировали 840 нарушений на участках, на парламентских выборах в ноябре – 490.
Но это не значит, что нарушений стало меньше. Просто в ноябре у нас было в два раза меньше наблюдателей.
Плюс мы решили сэкономить ресурсы: просили не отправлять нам мелкие нарушения, которые устранялись в течение нескольких минут после первого замечания.
– Какие нарушения были самыми тяжкими на ваш взгляд?
Айгерим Казыбаева: Переписывание итоговых протоколов. На апрельских выборах мы впервые задумались: почему никто их не проверяет? Это же основные документы, подтверждающие итоги выборов.
Оказалось, что после подведения итогов голосования протоколы массово переписывают: наши наблюдатели уносили с участков одни копии протоколов, а на сайте ЦИК публиковались совсем другие – цифры, подписи, печати не совпадают.
– И как это объясняли в ЦИК?
Айгерим Казыбаева: Человеческий фактор. Протоколы заполнялись с ошибками, их нужно было исправлять. Хорошо, но, во-первых, на каждое исправление нужен акт, во-вторых, мы не ожидали, что это будет так массово – треть протоколов переписана.
В апреле мы увидели это в первый раз, написали об этом. И у нас была надежда, что на ноябрьских выборах таких масштабов не будет, комиссии подготовятся и все сделают правильно.
Но в реальности вышло еще хуже: не только на участках, но и в окружных комиссиях протоколы переписывали, иногда по многу раз.
Сама ЦИК у себя на сайте публиковала несколько разных протоколов с одного и того же участка. Получается, даже без участия наших наблюдателей, ЦИК своими действиями доказала, что протоколы – самый главный документ выборов – можно переписать.
– Кажется, на последних парламентских выборах в ноябре 2021 года протоколы действительно были очень сложными из-за новой избирательной системы*.
*по новой Конституции депутатов парламента в Кыргызстане избирают частично по партийным спискам, частично – по одномандатным округам, причем внутри партийного списка тоже можно выбрать понравившегося кандидата.
Гульзар Маратбек кызы: Да. Центризбирком в очень сжатые сроки пытался подготовиться к выборам по новой системе, но не смог. Мы это видели на каждом этапе: когда голосовали избиратели, когда избиркомы заполняли протоколы. Люди не могли понять, как им проголосовать за своего кандидата. Сотни УИКов не могли правильно вписать пару десятков цифр в протокол.
Больше 100 тысяч недействительных бюллетеней – около 10% всех отданных на парламентских выборах голосов – были выброшены в мусорное ведро. Ответственность за это полностью лежит на Центризбиркоме.
– А что с подкупом – его стало меньше?
Бектур Искендер: На парламентских выборах 2020 года подкупа было очень много. А в этом году, кажется, почти не было. И это настораживает.
Почему в Кыргызстане с 2017 года стал массово применяться подкуп голосов? Из-за того, что в 2015 году ввели электронную систему. Теперь избиратели сдают отпечатки пальцев, по которым их идентифицируют в день выборов, а голоса считают автоматические урны – АСУ.
Все это усложнило классические методы манипуляции результатами. Массовый подвоз избирателей – так называемые «карусели» – остались в прошлом. Стало сложно приписать внаглую те цифры, которые хочется – чеки АСУ их не подтвердят. Подкуп стал единственным способом эффективно повлиять на результат.
– Теперь подкуп, кажется, пропал. О чем это говорит?
Бектур Искендер: В начале [2021] года мы обсуждали с Ринатом, что на нынешнем отрезке истории Кыргызстана нас насторожит, если подкупа станет меньше. Видимо, власти придумают другой способ провести выборы под себя.
У подкупа ведь есть свои минусы: он слишком заметный, предполагает вовлечение слишком большого количества людей, его легче засечь журналистам и наблюдателям, слишком много компромата потом всплывает.
И в целом неудобно: нужно большое количество наличности, с которой приходится возиться. Следить, чтобы агитаторы ее раздавали правильно.
Сейчас подкуп исчез. Может партии, которые колоссально потратились, чтобы выиграть выборы в [2020] году, увидели, что деньги – не гарантия. Те же люди, что, возможно, взяли деньги, вышли на площадь, возмутились подкупом – и результаты отменили.
– А может у партий просто кончились деньги?..
Бектур Искендер: Возможно. Но есть вероятность, что подкуп стал не нужен. Ведь можно повлиять на результаты по-другому. Самая очевидная дырка, которую я вижу, – работа с протоколами. Раньше их тоже переписывали, просто этого никто не замечал.
Сама процедура переписывания происходит непрозрачно. И в безумных масштабах. На последних выборах протоколы переписали на 34 округах из 36. Это очень опасная ситуация.
– А административное давление – его влияние по-прежнему велико?
Анна Капушенко, главный редактор «Клоопа»: Несмотря на то, что явка важна только для референдума – чтобы он состоялся, нужно не менее 30% голосов – для других выборных процессов она тоже важна. На выборы президента в январе 2021 года пришли чуть меньше 40% избирателей. Кто эти люди?
Первая группа – те, кто реально поддерживал Садыра Жапарова. У него вначале было большое количество сторонников. Вторая – те, кто постоянно поддерживают власть. Я имею в виду бюджетников. Учителя, врачи, военные ходят голосовать по команде сверху и формируют высокие цифры поддержки. Пока у нас есть административный ресурс, мы честных выборов не дождемся.
– Как ЦИК реагирует на выявленные нарушения?
Айгерим Казыбаева: Отношения ЦИК и «Клоопа» – большая история нелюбви. Мы каждые выборы даем обратную связь: пишем жалобы, объясняем, где у них провалы. Но отношение членов комиссии к своей работе удивляет. Им легче перестать общаться с тем, кто критикует по делу, чем исправить свои ошибки.
Еще удивляет несимметричность требований. Мы пишем им письма, запрашиваем информацию – все должно быть четко. Одна точка будет не там стоять – нам не ответят.
А если ЦИК допускает ошибку, мы должны их простить. Комиссия найдет миллион оправданий: люди устали, людей не обучили.
У избиркомов нет понятия сроков. По закону есть три дня, в которые они обязаны ответить, но они не отвечают. Мы обжалуем их бездействие в окружную комиссию, потом в ЦИК, доходим до судов – и на каждом этапе сроки затягиваются.
Самое обидное, что суд в итоге говорит: «Ладно, пусть ЦИК рассмотрит вашу жалобу». А Центризбирком за то время, пока мы подаем иски, действительно успевает подготовить ответы. Приносит их на заседание – и все, нарушения закона как будто не было.
– После парламентских выборов 2021 года даже суд не смог заставить комиссии работать?
Фатима Якупбаева, юристка «Клоопа»: Перед парламентскими выборами была изменена формулировка в законе, и теперь суд считает, что все жалобы, в том числе иски, наблюдатели должны подавать лично.
А некоммерческая организация, от которой они наблюдают, не имеет такого права, потому что фонд не может быть «общественным наблюдателем».
Это противоречит здравому смыслу. Получается, все 1400 наших наблюдателей должны ехать в Бишкек, в административный суд, и подавать жалобу на бездействие комиссий. Это глупость.
Но включив это изменение в закон перед выборами, они создали практику. Теперь есть прецедент – Верховный суд считает, что все эти люди должны подавать иски, как физлица.
Это точно не соответствует международным стандартам и является нарушением права на судебную защиту. Право нарушено не по сути, а по форме.
– Для чего это сделано?
Фатима Якупбаева: Это субъективно, но я более чем уверена, что это было спланировано. Чтобы было меньше посягательств на авторитет системы.
Весь этот год наши организации освещали эти выборы так, как никто никогда не освещал. И подавали жалобы, как никто никогда не подавал. Количество, качество, результат – все было на высшем уровне. И самое главное – у наблюдателей не было аффилированности с какими-то государственными органами.
Другие организации, наблюдающие на выборах, официально получают финансирование в партнерстве с ЦИК. Поэтому об их независимости говорить не приходится.
Власти делят наблюдателей на «своих» и «не своих». Вы, «не свои» – наблюдать не сможете, потому что у вас в уставе не написано. И обжаловать не сможете. И отвечать мы вам не будем. Не похоже, что кто-то случайно внес в закон эти формулировки.
– Какие еще узкие местах в законах о выборах вы выявили?
Фатима Якупбаева: Первое – это непозволительно расплывчатые формулировки. Особенно в части обжалования. В уголовно-процессуальном, гражданско-процессуальном, административно-процессуальном кодексах процедуры обжалования прописаны намного четче и конкретнее.
А в выборных законах есть такие фразы: «подача жалобы в течение пяти дней в период подготовки выборов» или «в период выборов». Казалось бы, такие безобидные формулировки, но у них очень большие последствия.
Непонятно, как их трактовать. Жалобы можно подавать только до дня выборов? Или до объявления результатов?
Такие фразы в законе – как пластилин. Что из них вылепят – то и получится. Много было случаев, когда партии или кандидаты подавали документы в последний день – и им отказывали в регистрации. Или подавали жалобы, а им говорили: «Вы госпошлину не до конца заплатили». Или: «А вы подали не в тот день».
Широкие фразы толкуются очень узко. Избирательное законодательство получилось очень избирательным.
– А что насчет наказаний за нарушения?
Айзирек Алмазбекова: Люди, которые бросают тень на результаты выборов, должны наказываться жестче, чем люди, совершившие мелкие нарушения. А что мы видим?
Предположим, тайна голосования. В день выборов человек подходит к урне, вытряхивает из нее все бюллетени и начинает их пересчитывать – среди бела дня, за несколько часов до конца голосования. Ему выносят предупреждение. И человеку, который на секунду подошел к кабинке – тоже предупреждение.
Фатима Якупбаева: Наказание должно быть соразмерным. Сейчас кому-то выносят предупреждение, кому-то строгий выговор. ЦИК в своих решениях ничего не объясняет. А когда в более неформальной беседе спрашиваешь, они отвечают: «Как большинство решит, как комиссия проголосует, так мы и наказываем».
Так не должно быть. Центризбиркому нужно вырабатывать на уровне локального акта какой-то инструментарий и критерии дисциплинарной шкалы. Какой-нибудь председатель УИК ведь тоже может возмутиться: почему за то же самое нарушение мою комиссию расформировали, а другой – дали предупреждение?
Не единообразные практики нужно искоренять. Чтобы комиссия анализировала и выносила решения, исходя из критериев: что именно произошло, на что повлияло, сколько людей было вовлечено, был ли сговор, предумышленно ли, какие были последствия и ущерб. За основу ЦИК могла бы взять уголовное законодательство.
Айгерим Казыбаева: Летом 2021 года мы проанализировали все жалобы, выложенные на сайте ЦИК, и решения по ним. И увидели, что даже очень тяжкие нарушения вроде подкупа или запугивания избирателей толком не расследуются. Максимум, что делают власти, – звонят нарушителю и задают вопросы. Тот, естественно, отвечает, что ничего не делал. И все – дело закрыто.
Напомню, что подкуп и давление на избирателей по закону влекут за собой уголовную ответственность.
– Что было самым сложным в наблюдении за выборами?
Айгерим Казыбаева: Работа с людьми. Нас пятеро, а их – десять тысяч. Утром заходишь в телеграм – страшно открывать. Тысячи сообщений. Не знаешь, как успеть ответить, но надо успеть. У людей есть вопросы, им нужна помощь.
Выборы – это стресс. За две недели до выборов и две недели после мы забываем, что есть жизнь вне офиса. Мы живем в офисе. В апреле была ситуация, когда мы начали спать посменно – по два-три часа. Было очень много документов, которые нужно было обработать, а сил не осталось.
ЦИК ставит очень жесткие сроки по обжалованию, и мы хотели успеть.
– Что стало главным разочарованием в год вечных выборов*?
*с октября 2020 по ноябрь 2021 в Кыргызстане прошло пять циклов выборов и два референдума
Айзирек Алмазбекова: Самое ужасное, что мы выполнили колоссальную работу, но не добились того, чего хотели. Виновные в огромном количестве нарушений, в большинстве своем, не были наказаны, а сами нарушения не были устранены.
На последних выборах на нас вообще не обращали внимания. Мы подавали жалобы в том виде, который требовала ЦИК. Но в итоге нас пригласили на одно короткое заседание, где не рассмотрели ни одно нарушение по существу.
– Чего бы вы хотели от ЦИК?
Айзирек Алмазбекова: Первое – чтобы избирательные комиссии действовали заодно с организациями, которые наблюдают.
Второе – чтобы ЦИК публиковала открытые данные в срок и в машиночитаемом формате. Сейчас ЦИК публикует копии документов с задержками, а нам приходится вручную обрабатывать тысячи протоколов, чеков, жалоб.
Третье – чтобы наказания за нарушения были адекватными.
– Что стало главным открытием в этот выборный год?
Гульзар Маратбек кызы: До этой работы у меня было представление, что обычный человек не может понять, как проводятся выборы. Казалось, это так сложно, а в избирательных комиссиях работают очень умные и подготовленные люди.
На самом деле члены комиссий обладают не очень высокой квалификацией, но каждый делает вид, что работает хорошо – это минус.
Плюс в том, что разобраться в выборах может любой человек. Было бы желание.
Я четко разделила людей на две группы. Работники обычных участков просто не получили нужной подготовки, и это не их вина. А у вышестоящих комиссий мало заинтересованности и компетенций. С имеющимися ресурсами, они могли бы делать работу намного лучше. 60% проблем возникали из-за плохой подготовки.
Фатима Якупбаева: Скажу от всей группы юристов: раньше у нас не было опыта обжалования нарушений на выборах. Мы лишь слышали от коллег, представляющих политиков, что в этой области нет никакого верховенства права. Что юристы выступают как посредники, коммуникаторы, а юридическая экспертиза требуется редко.
Среди организаций, наблюдающих на выборах, такого опыта тоже не было. Были организации «Таза Шайлоо», коалиция «За демократию» больше 10 лет наблюдала, «Общее дело». Но у них обычно было два-три юриста, которые оказывали чисто правовую поддержку и редко обжаловали результаты или добивались их отмены. У них был другой фокус, они не добивались прозрачности и ответственности виновных за нарушения.
Мы же обжаловали сотни нарушений и однозначно выросли в профессиональном плане, оказывая правовую поддержку такому большому количеству людей – наблюдателей, верификаторов, редакторов.
Все, что мы делали в ходе этих кампаний, внесло свой вклад в профессионализацию юридического сообщества всей страны.
– Что вас вдохновляет?
Айгерим Казыбаева: Люди. Удивительно, какими стали наши наблюдатели. Оказывается, всего за год у человека может появиться яркая гражданская позиция. Они работали у нас на выборах, а теперь пишут: «У нас в селе вот такое происходит. Это нормально? Это законно?»
Многие разочаровались в системе. Раньше они верили властям, но, столкнувшись с несправедливостью в свой адрес, поменяли свое мнение. Писали нам: «Оказывается, за всем надо следить».
У людей возникают вопросы. Один из наблюдателей пишет: «Я же забрал с участка копию протокола. Почему на сайте ЦИК теперь другой документ?»
Или человек пришел работать на участок, а члены комиссии относятся к нему враждебно. За что? Ведь мы делаем одно дело.
Гульзар Маратбек кызы: Мне написала одна женщина, ей за пятьдесят. Говорит, раньше она думала, что выборы – это скучно. Но поняла, как это важно, когда проходила обучение. В ее команде были очень молодые ребята, они были мотивированы все делать правильно. Они помогали ей, объясняли ей все нюансы. Ее вдохновило, что в Кыргызстане такая молодежь, что она сама стала частью этого.
Айзирек Алмазбекова: Наши наблюдатели очень смелые и самоотверженные. Мать пятерых детей говорит: «Я просто заработать хочу, мне больше ничего не надо». А в день выборов, уже в 6 утра, мы пишем ей: «Идите домой, уже холодно, вы голодны». А она: «Нет, я пока протокол не получу, никуда не уйду».
И многие так говорили: «Как мы уйдем? Это же незавершенное дело! Мы останемся до конца». Это безумно круто и придает силы.
– Как реагируют на вашу работу читатели «Клоопа»?
Анна Капушенко: Если мы возьмем две наших версии – русско- и кыргызоязычную – то русскоязычная аудитория очень пассивная, последние парламентские выборы были ей неинтересны. Такое впечатление, что все устали и решили уезжать из страны.
Но кыргызоязычная аудитория, более политизированная, читала очень хорошо. Посещаемость была в два раза выше, чем у русскоязычной версии.
Понятно, что, даже если нас не будут читать, мы будем публиковать данные, чтобы повысить прозрачность выборного процесса. И меня не пугают низкие охваты, люди вообще редко читают о серьезных вещах.
Мне кажется, важнее следить за тем, как реагируют лица, принимающие решения. А они на все наши выкладки реагируют неадекватно: врут, изворачиваются, придумывают отговорки. Мы написали очень много статей, где обличали ЦИК в непрофессионализме, но внятной реакции, чтобы ЦИК вышла и публично объяснила, что не так, не увидели.
Даже в ситуации с публикацией некорректных результатов парламентских выборов* ЦИК не придумала ничего лучше, чем свалить все на программиста, который якобы неправильно составил формулу. Конечно, им никто не поверил, но у этого события могут быть отложенные и очень тяжкие последствия: под удар подставили нашу прекрасную электронную систему.
*после выборов в ноябре 2021 года ЦИК опубликовал на своем сайте результаты партий, которые в сумме составили больше 100%
– Что с ней не так?
Анна Капушенко: С ней все в порядке. С кем бы я ни говорила на постсоветском пространстве, все невероятно удивлены, что у нас в Кыргызстане есть электронная система голосования. Ты приходишь на участок, кидаешь бюллетень, автоматическая урна его считывает – и в конце дня мы за считанные минуты узнаем результаты голосования.
Эта система вкупе с системой идентификации по отпечатку пальца практически исключает вероятность вброса и повторного голосования. Теперь у нас в Кыргызстане и прописка электронная, а «резиновые» квартиры запрещены: если где-то прописывается больше десяти человек, чтобы проголосовать, это сразу становится видно.
Но самое интересное, как выяснилось, происходит после выборов. Когда ЦИК публикует результаты, которые, оказывается, так легко изменить – не ту формулу поставить.
То, что произошло, закладывает огромные риски для последующих выборных кампаний в части недоверия электронной системе: результаты были скомпрометированы ЦИК – значит, сама система была скомпрометирована. Позже это может быть использовано властью, чтобы отменить электронную идентификацию и автоматические урны. И это будет огромный шаг назад.
– Что же делать?
Анна Капушенко: Проблема не в электронной системе голосования, а в людях, которые ее обслуживают. Поэтому нужно продолжать наблюдать за людьми, нужно говорить о том, что они могут быть аффилированы с властью, нужно задавать вопросы Центризбиркому.
– Какой главный вывод вы сделали по итогам этого сложного года?
Анна Капушенко: Выборов было слишком много. Для граждан это плохо. Не все успели осознать, что происходит. Не все поняли, о чем референдумы. И, соответственно, многие сделали выбор неосознанно, в результате давления или подкупа. Большая часть избирателей вообще не ходила на выборы, не захотела в этом участвовать.
Явка была очень низкой, но ее хватило, чтобы поменять Конституцию. Власть президента укрепилась. Парламент потерял свои полномочия. Слишком быстрое изменение системы выбора депутатов привело к тому, что избиратели запутались.
Что такое одномандатные округа? Кого в них выбирать? Если про партии хоть что-то известно, то с одномандатниками все очень сложно. Информации про них было очень мало и изучить ее было нереально в столь короткий срок. ЦИК информационную кампанию на должном уровне не провела.
Власть сделала очень хитрый ход: не стала делать ставку на одну партию или одного кандидата, а размазали своих сторонников по разным партиям. В парламент прошли три-четыре провластные партии. Конечно, они отрицают, что они провластные, но, поверьте на слово, принимать они будут те законы, что им скажут.
Ну, и деньги. На эти выборные кампании было потрачено невероятное количество денег. При том, что в Кыргызстане экономический кризис. Мы могли бы потратить их на развитие, а не на выборы, вызвавшие у граждан лишь разочарование.
Бектур Искендер: Я прихожу к выводу, что все, что происходит в Кыргызстане – это звенья гигантской цепи. Бедность влияет на выборы. Бедность кормит коррупцию. Организованная преступность влияет на общественную жизнь Кыргызстана.
Обнадеживает, что политика в нашей стране остается более или менее конкурентной. Даже если какие-то политические силы обретают больше контроля, это все равно довольно иллюзорная вещь. Почти все президенты Кыргызстана казались непотопляемыми, вечными. Но никто из них не усидел в своем кресле.
Жаль, что при частой смене власти и диспозиций в политическом пространстве, процессы, которые происходят, в том числе выборные, остаются неизменными. Постоянные попытки властей сделать нечестно, непрозрачно, спрятать свои ошибки, избежать ответственности… И постоянная борьба гражданского общества за то, чтобы выявлять причины этих недоразумений.
Я вижу выход в том, чтобы развивать образование. И наша миссия по наблюдению тоже была образовательной.
Среди наблюдателей было много молодых. Мы их готовили, обучали. Дали им возможность попробовать совершенно новый, сногсшибательный опыт, который может самым лучшим образом отразиться на их карьере. Например, те студенты, которым угрожали отчислением, почувствовали, что этому можно противостоять. Надеюсь, они почувствовали, что мы готовы за них заступаться, отстаивать их интересы. Они почувствовали сплоченность единомышленников.
Таких людей намного сложнее исключить из вуза, намного сложнее уволить с работы, намного сложнее против них несправедливость проявить. Надеюсь, этим мы сделали наше общество сильнее. Будет эффект домино: эти три тысячи человек, которые были вовлечены в нашу наблюдательную систему, потом еще кого-то вдохновят. В нашей миссии у людей появилась возможность побороться за свои права. И это – самая важная и вдохновляющая ценность, которую нам, я надеюсь, удалось в наше общество привнести.
