Всем привет. Меня зовут Ринат Тухватшин, и сегодня я хочу поговорить с вами про деньги, а точнее, откуда Клооп брал и берет деньги на своё существование. Мы никогда не делали секрета из того, что наш главный источник финансирования – это зарубежные гранты. Сегодня я хотел бы немного подробнее рассказать об этом и особенно о том, как мы нашли наш первый грант.
Мне кажется, что эта тема особенно важна и своевременна, потому что сейчас власти Кыргызстана пытаются демонизировать любое получение денег из-за рубежа, любое иностранное финансирование. Если вы почитаете пресс-релизы ГКНБ, когда они закрывали Клооп, или когда они задерживали наших сотрудников, вы увидите, что больше всего раздражает ГКНБ в нашей деятельности – это получение денег из-за рубежа и наше сотрудничество с Болотом Темировым.
Однако, судя по их поведению, власти не считают получение зарубежных денег чем-то плохим, поскольку сами их получают. Правительство Кыргызстана — это по сути самый большой грантополучатель в стране. США, Европа, Россия, Китай дают нашим властям миллиарды долларов в виде грантов.
Но властям нужно дискредитировать независимые СМИ и организации, поэтому ГКНБ старается заклеймить абсолютно законное получение денег кем-то еще кроме правительства. Чтобы противостоять этой по сути дезинформационной кампании, мне кажется, нам нужно просто рассказывать всё как есть, что я сейчас и буду делать.
Итак, история получения Клоопом своего первого гранта. Перенесемся в далекий 2006 год. Тогда я и первый сооснователь Клоопа, Бектур Искендер, мы были частью организации, которая называлась Детский медиа-центр. Эта организация в какой-то момент была студенческим бюро CNN, выпускала журнал, ставила спектакли, то есть брала под крыло молодых людей и давала возможность им реализовывать свои творческие идеи. И вот именно под крылом этой организации мы тогда были с Бектуром, и нам пришла идея создать что-то новое. Потому что проблема в том, что тогда у Детского медиа-центра не было своего сайта, и в целом нам не нравился, скажем так, медийный или новостной ландшафт в Кыргызстане. Мы хотели создать новое СМИ, где мы сможем заниматься настоящей журналистикой, и еще, чтобы все другие тоже люди могли там писать. Вот нам в голову пришла такая идея создать Клооп.
Ну, чтобы реализовать любую идею, понятно, что нужны деньги. Ну откуда брать денег на реализацию такой идеи? Понятно, что стали искать гранты от доноров. Чтобы получить грант, у тебя должен быть проект. Откуда я знал, что нужен проект? Ну, потому что тогда уже английским неплохо владел, и медиа центр он тоже жил на гранты, и тоже периодически руководство медиа центра встречалось с донорами, и обычно на всех этих встречах присутствовал. Понятно, что никаким руководством я не был, просто, скажем так, студентом детского медиа центра на протяжении лет 6. Вот, и поэтому первым делом с Бектуром сели писать проект для Клоопа.
Писать проект я тогда не умел. Бектур тоже не умел. Поэтому этот проект мы писали долго. Мне кажется, несколько недель, может быть, несколько месяцев. И писали мы этот проект буквально везде. Иногда и в 5 утра встречались, чтобы проект писать перед тем, как на учебу шли, иногда на даче писали. И постоянно пытались привлечь к нему единомышленников. Но над нами все в основном смеялись, говорили, что это невозможно. А когда узнавали, что мы хотим назвать эту организацию Клоопом, то смеялись еще больше. Но нас это не останавливало, мы продолжали писать проект.
Были несколько забавных историй, связанных с написанием проекта. Когда мы занимались проектом, мы часто рассказывали о нем девушкам из нашего окружения и приглашали их присоединиться к работе над ним. Думаю, они воспринимали это приглашение немного по-другому. Часто они удивлялись или разочаровывались, когда мы действительно работали до поздней ночи, обсуждая проект. В основном обсуждения велись с Бектуром, и обычно девушки после этого не соглашались продолжать участвовать. Мы же продолжали искать единомышленников, при этом уделяя больше внимания проекту, чем личной жизни. Сейчас я понимаю, что со стороны это могло выглядеть странно.
Наконец, проект был завершен, и перед нами встал вопрос: кто же теперь предоставит нам финансирование? Я решил перевести сокращенную версию проекта на английский язык и создать презентацию в PowerPoint. Затем я распечатал слайды и начал показывать их буквально всем, с кем встречался — знакомым и незнакомым, родственникам и просто случайным людям. Буквально всем.
И вот, как раз благодаря медиа-центру, у меня была возможность встречать много новых людей, потому что организация была очень интересной и собирала творческих ребят. Туда приходили самые разные люди, и, по-моему, даже в какой-то момент член английского парламента заглянул и пообщался с нами. Я, конечно, сразу достал презентацию, и пока я не показал ему все слайды, я его просто никуда не отпускал.
И вот глава детского медиа-центра, Галина Ивановна, она тоже искала деньги для центра, в какой-то момент меня пригласила меня на встречу в качестве переводчика с представительницей голландского фонда Hivos, и я, конечно же, взял с собой свою презентацию. Девушку, представительницу фонда Hivos, звали Моник.
И вот на этой встрече случилось сразу два чуда. Моник, она, ну, расспрашивала про детский медиа-центр, она приехала с желанием помочь Кыргызстану, чтобы дать деньги на какой-то интересный проект, причем, насколько я могу судить, без какой-то политической цели, без ничего. Они говорили, что хотят, чтобы гражданское общество развивалось. И самое интересное, что Моник спросила, есть ли у детского медиа-центра какой-то проект, связанный с интернетом. Тогда у медиа-центра не было какого-то проекта, связанного с интернетом, и Галина Ивановна сказала, что пока нет. И я понял, что настал мой звездный час, и я достал свою презентацию и стал её показывать Моник.
Вот. И вот какие два чуда случилось. Первое, что Моник сразу заинтересовалась проектом и буквально сказала: «О, давайте попробуем, мы готовы вам дать деньги», чуть ли не на два года финансирования, чуть ли не 50 тысяч долларов. Для меня это тогда была просто невероятная сумма. Это было первое чудо. Я спросил, нужно ли отдельную организацию открывать или на базе Медиа-центра, и Моник сказала, что это на наше усмотрение. Второе чудо, и, возможно, более значимое, чем находка финансирования, заключалось в том, что Галина Ивановна это абсолютно нормально восприняла. Она не стала моим врагом и не приревновала к гранту, который я словно бы увёл у неё из-под носа. Когда я её после встречи спросил, всё ли хорошо, она уверила меня, что всё окей. Она была очень рада за меня и даже была совершенно не против, чтобы мы открыли новую организацию, куда поступят эти деньги.
Знаете, такое на самом деле редко случается. Я просто работал в разных сферах, в том числе занимался наукой, и имел дело с несколькими научными руководителями. И, наверное, одна из самых страшных вещей в мире – это ревность научного руководителя. Может вспыхнуть буквально хоть от чего. Если ты, я не знаю, занимаешься бактериями, и даже начнешь говорить с научным руководителем про вирусы, то можно себе страшного просто врага получить, который тебе всю жизнь будет мстить, всю карьеру испортит. С Галиной Ивановной не было такого. Я часто этот момент вспоминаю, и очень сильно за это благодарен.
В общем, в итоге мы открыли новую организацию, получили деньги. Не рассорились с детским медиа-центром, вначале даже наш офис располагался внутри офиса детского медиа-центра. Правда, эти деньги, которые мне казались таки огромными, когда их разделили на два года, такой получился небольшой месячный бюджет, что не хватило даже на мою зарплату первые годы, вот и я работал бесплатно.
И хотя в месяц сумма оказалась там чуть больше двух тысяч долларов, но на самом деле эти деньги были очень важны. Сейчас объясню почему.
Вы не думайте, что мы не делали ничего без денег. Мы, в принципе, привыкли в медиа-центре делать самые сумасшедшие проекты без каких-либо дополнительных средств. То есть еще до того, как нас кто-то согласился финансировать мы реально открыли курсы, мы начали обучать журналистов, но вот эти первые курсы, они оказались немножко неуспешными.
Мы хотели обучать онлайн-журналистике, и когда у нас были курсы и не было своего сайта, где публиковаться, как-то онлайн-журналистике обучать казалось странным, и люди в итоге даже не понимали до конца, чему мы их учим и зачем мы вообще все это делаем.
А когда мы получили деньги, мы смогли открыть сайт. Конечно, сейчас это звучит странно, потому что ты можешь просто создать аккаунт в Instagram, и у тебя уже будет онлайн-СМИ. Но тогда мы, возможно, не очень хорошо разбирались в этом, и, может быть, даже тогда можно было сделать всё дешевле, но мы решили подойти к этому серьёзно. Мы заказали сервер в Москве, наняли программистов, чтобы они закодили сайт, и открыли блоговую платформу, где любой человек мог создать свой блог. Когда студенты почувствовали наше серьёзное отношение, это, мне кажется, передалось им, и самое главное, они увидели, что их новости, которые они учатся писать, появляются на настоящем сайте, в настоящем СМИ, и их читают настоящие пользователи. Обучение стало гораздо успешнее.
Так что, я думаю, если бы этого гранта не было, если бы мы не нашли эти деньги, то, может быть, и Клоопа бы не было. Может быть, просто мы перешли к какой-то другой идее, или там наши друзья бы убедили нас, что мы занимаемся ерундой. И на протяжении нескольких лет Hivos оставался нашим единственным донором.
И это не очень хорошо, когда у одной организации есть единственный донор, потому что зависимость слишком большая. Но я хочу сказать, что Hivos оказался очень добросовестным донором, то есть никогда они не пытались как-то повлиять на то, что мы освещаем, о чем мы пишем, или никогда они не просили у нас новость удалить.
Они от нас не требовали ничего сверх того, что мы изначально предложили в проекте. Мы изложили свои цели, сколько новостей и блогов мы планируем, и какой ожидаем посещаемости и всегда внимательно следили за этими индикаторами, и иногда они даже превышали изначальные цели.
Потом была революция 2010 года, и мы были одним из очень немногих СМИ, которые освещали ситуацию именно 6 апреля. 7 апреля то, конечно же, все освещали, а 6 апреля, когда происходили беспорядки в Таласе, правительство и про-правительственные многие другие СМИ про это молчали, а мы уже писали, что происходило. Было очень страшно, но мы считали, что мы делаем свою работу.
После революции 2010 года в Кыргызстане мы стали более заметны, и некоторые организации начали предлагать нам грантовое финансирование. Среди них был фонд, который назывался, а впрочем не важно как. Ранее они нам отказали, будучи одной из первых организаций, к которым мы обратились. Их письмо было довольно прямолинейным: вместо обычного вежливого отказа они написали, что наша идея не заслуживает финансирования.
Со временем Hivos прекратил нас финансировать, но мы восприняли это нормально, так как у нас уже появились другие доноры.
Иногда я думаю, что надо было мне не Клоопом заниматься, а идти на государственную службу. Я бы, наверное, смог найти для Кыргызстана больше денег, чем для Клоопа. Но, наблюдая за тем, как наша страна тратит свои ресурсы, я понимаю, что, наверное, принял правильное решение.
Ну, вообще за эти годы получилось стать настоящим фандрейзером, человеком, который ищет деньги для организации. Иногда я сам этим занимаюсь, иногда у нас в штате есть один или два человека, кто это делает. Это занятие, которым приходится заниматься все время. Как только ты получаешь новый грант, надо начинать думать, что будет, когда он закончится, и кто может организацию продолжать финансировать. Приходится все время генерировать новые идеи. Иногда приходится оборачивать привычные вещи в новую обертку, придумывать ноу-хау и постоянно встречаться с кем-то. Я относительно замкнутый человек, и это бывает непросто, но если хочется оставаться независимым, приходится постоянно заниматься поиском денег.
Я часто размышляю о том, как многие правительственные комментаторы обвиняют нас в зависимости из-за того, что мы получаем финансирование от разных организаций. Возможно, в какой-то мере это правда, но я пришёл к выводу, что наиболее близкой к настоящей независимости является так называемая ‘мультизависимость’. Это когда у тебя не один донор, а несколько — 2, 3, 4, 5 — и ты в любой момент можешь отказаться от одного из них. Конечно, это не полная независимость, если она вообще достижима, но это состояние, достаточно далекое от полной зависимости, в котором я чувствую себя комфортно.
Опять-таки, когда я говорю про зависимость, я имею в виду зависимость организации, и в какой-то степени моей лично. Потому что, понятно, когда ты с донором подписываешь контракт, ты вырабатываешь какие-то совместные цели, совместные показатели, и стараешься их соблюдать. И понятно, что если донор по любым причинам в любой момент может прекратить финансирование, и тогда ты и твои люди останутся без зарплаты. Или, в принципе, большинство грантов, которые мы получаем, они имеют какое-то временное ограничение.
Если ты в рамках гранта нанял людей, то теоретически ты можешь после гранта с ними попрощаться, но те люди, которые готовы с нами работать, они, мягко говоря, на дороге не валяются, их нужно растить, их нужно находить. И, конечно же, мы стараемся, чтобы даже если какой-то проект заканчивается, этим всем людям нашлось место в другом проекте. А если мы говорим про редакционную зависимость, то я не могу сказать, что у нас когда-то была именно редакционная зависимость от донора.
Зачастую журналисты или редакторы, они даже до конца точно не знают, в каком они проекте работают, потому что они в конечном итоге работают на редакции, они выполняют редакционные задания. И мы стараемся, чтобы наши сотрудники в основном были мотивированы не тем, чтобы какие-то показатели для донора выполняли, а тем, чтобы писать, создавать интересный материал, интересные продукты. И, конечно же, если донор начнет вмешиваться напрямую в редакционную политику, мы просто с такой организацией перестанем работать.
И в этом смысле важно, как я уже говорил, иметь несколько параллельных доноров. Также я понял, что очень важна репутация. То есть даже если у тебя в какой-то момент сокращается количество доноров до двух, до трех, до одного, но если у тебя есть определенная репутация, ты потенциально можешь найти больше, и это дает возможность вести себя намного более свободно с любой организацией, которая предоставляет финансирование.
Наверное, вас интересует, были ли у нас случаи, когда мы прекращали работать с тем или иным донором, потому что донор пытался на нас давить или пытался изменить нашу редакционную политику. Прямо таких случаев не было, но один раз мы отказались от гранта, потому что донор хотел, чтобы мы помогли ему сымитировать, скажем так, конкурс, а мы уже знали, что этот грант предназначался нам. И нам пришлось от такого сразу же отказаться, но проблема заключалась в том, что в тот момент у нас как раз работал новый человек, который пытался помочь коммерциализировать нашу деятельность. Она согласилась на такие условия, и когда всё это всплыло, пришлось и от гранта отказаться, и человека уволить. Не жалко, что грант ушел, он был небольшой, но жалко, что пришлось распрощаться с сотрудником, которая работала с огоньком и могла бы помочь нам найти новые способы зарабатывать, кроме получения грантов.
Есть определенный тип грантов, который мы предпочитаем избегать, хотя иногда их принимаем с осторожностью. Это гранты, при которых у грантодателя существует собственная редакционная коллегия, которая не является партнерским СМИ, а представляет собой внутренний редсовет. Этот редсовет должен одобрить публикацию материала, прежде чем нам перечислят деньги. Мы имели несколько таких сотрудничеств, но считаем, что лучше их избегать, особенно если редсовет находится в Кыргызстане.
Они могут быть подвержены самоцензуре и давлению властей, что может вмешиваться в нашу редакционную политику. Я понимаю, почему некоторые грантодатели выбирают такую форму сотрудничества, полагая, что это повысит качество материала. Однако если доверяете СМИ, то доверяете его компетентности. Дополнительные проверки могут сказать о недоверии, и, вероятно, такое сотрудничество не стоит продолжать. К тому же, значительная часть средств может расходоваться на содержание редсовета. Мы будем стараться избегать такого формата в будущем, так как он нам не подошел.
И есть еще один формат сотрудничества, и честно говоря, вот, наверное, кроме OCCRP, ни одна организация, никакой грантодатель не смог это сотрудничество правильно организовать. И этот формат сотрудничества заключается в том, что грантодатель не дает организации большое количество денег, по сравнению с другими грантодателями, но старается всем помочь, всему научить, все время отправляет на разные конференции, помогает в реализации проектов, обеспечивает экспертизой, приглашает сотрудников на стажировки и помогает редактировать материалы. Иногда мы даже выпускаем совместные материалы, как вы знаете. И вот, честно говоря, сотрудничество с OCCRP во многом помогло нам стать теми, кем мы сейчас являемся. Они действительно оказали огромную помощь.
Может быть, в денежном выражении это не сравнится с тем же NED или другими нашими крупными донорами, но с точки зрения передачи опыта и нематериальных ценностей, это сотрудничество было просто невероятным. Например, они дали мне возможность поехать в Сараево, где я работал над нейросетями для расследования международных незаконных платежей. Это было невероятно интересно использовать свои программистские знания в таком большом проекте. В целом, они нас учили, как обезопасить себя и как выстраивать стратегию. Конечно, я хочу сказать, что, возможно, не со всеми их подходами я согласен, но, тем не менее, с точки зрения передачи опыта, это, наверное, наш главный партнер. Понятно, что это было возможно благодаря другим донорам, которые просто давали нам деньги, но всё равно я обожаю OCCRP.
Короче, чем больше у нас грантодателей, тем больше разнообразия и свободы, в том числе творческой, и возможности оставаться тем, кем хочешь. Но многие наши критики утверждают, что если СМИ получают гранты, то это неправильно, и настоящие независимые СМИ должны всегда быть коммерческими, то есть зарабатывать деньги самостоятельно, без грантодателей. Я много думал над этим, как нам стать еще более самостоятельными, как зарабатывать деньги. Есть несколько вариантов.
Первый способ — это сделать публикации платными, то есть ввести так называемый Paywall, когда без оплаты наши материалы невозможно прочитать. Однако это не работает на пространстве бывшего Советского Союза и в целом такие эксперименты в мире провалились, поэтому мы этот способ сразу исключили. Второй способ — зарабатывать деньги на рекламе, например, через Google или находя внутренних рекламодателей в Кыргызстане. Третий способ — заниматься чем-то, что связано с нашей деятельностью и приносит доход. Касательно рекламы, мы, естественно, пробовали Google и YouTube рекламу, но она не приносит достаточно денег для нашего существования, даже доли процента не обеспечивает. В лучшем случае, с нынешним посещением, можно заработать несколько сотен долларов в месяц, учитывая, что Google очень мало платит за рекламу для кыргызской аудитории.
Видео на YouTube фактически не коммерциализируются и монетизируются для зрителей из Кыргызстана, и это, конечно, проблема. Использование внутренних рекламодателей также не подходит, потому что мы видим много примеров СМИ в Кыргызстане, которые зависят от таких рекламодателей. Если редакционная политика СМИ не нравится властям, они сначала давят на рекламодателей, что легче, чем на само СМИ. Мы в какой-то момент коммерциализировали около 15% нашей деятельности, занимаясь видеопродакшном и внедрением системы мониторинга выборов за пределами Кыргызстана. Но проблема в том, что это не прямая журналистика. Мы могли бы открыть фирму для видеопродакшна и перечислять часть прибыли в Клооп как благотворительность, но это не сделает редакцию коммерчески независимой. Я сторонник свободного рынка и готов конкурировать с другими СМИ, но нельзя говорить о свободном рынке и финансовой независимости, когда власти хотят уничтожить тебя, особенно финансово.
Помимо работы с грантодателями и коммерциализации своей деятельности, есть еще один путь — это так называемый краудфандинг, когда сами пользователи и читатели добровольно переводят небольшие суммы денег, таким образом поддерживая наше существование. Я считаю, что это идеальный вариант существенной мультизависимости: если у нас будет несколько тысяч платных подписчиков-читателей, то, наверное, мы будем на пике нашей независимости. Поэтому, если вы хотите увеличить нашу независимость, отправляйте нам деньги через Patreon, адрес будет в описании или в первом комментарии.
Важно понимать, что когда мы получаем деньги через Patreon, мы можем их тратить практически как хотим, не ограниченные каким-то контрактом с донором. В условиях давления властей Кыргызстана, когда нам чинят препятствия, деньги могут оказаться необходимыми на разные цели, например, на покупку ноутбука для монтажера в другой стране или на медицинскую страховку сотруднику. Мы можем использовать эти деньги более гибко, чем средства от грантодателей. Даже один доллар, который мы получаем напрямую от вас, может быть более весомым, чем десять долларов от грантодателей. Мы очень благодарны тем, кто уже нас поддерживает.
Если вы думаете, что ваш 1, 2 или 5 долларов в месяц не составят разницы, то это не так — они составят. Я не прошу огромных сумм. Подписывайтесь на нас через Patreon и, например, дайте нам 5 долларов, если хотите больше, то можно больше, но даже 5 долларов будут очень полезны. Мы постараемся их максимально эффективно использовать. Раньше казалось, что такие перечисления от аудитории не могут быть значительными, потому что карточки были не так распространены. Но теперь у всех есть банковские счета и платежные карты, значит, у вас есть возможность поддержать Клооп и стать нашим донором.
Ну и последнее. Все, наверное, слышали про то, что в целом Соединенные Штаты закрывают финансирование многих грантовых программ, и что USAID фактически закрыли. Почему-то многие наши критики полагали, что это должно было сильно повредить Клоопу. Но мы напрямую от USAID деньги никогда не получали, поэтому это нас не так сильно коснулось, хотя в целом получать гранты стало намного сложнее. У нас деньги есть как минимум до конца года, сейчас нас поддерживает National Endowment for Democracy, Американский фонд и Европейский фонд European Endowment for Democracy.
Надеемся, с ними продолжим работать, хотя, конечно, нет никаких гарантий. Мы все время ищем гранты, это фактически полноценная работа сейчас, и я думаю, что-то найдем. Но у нас появилась еще одна интересная идея, как можно заработать деньги. Я видел только одно российское СМИ, больше СМИ в изгнании, которые эту идею успешно реализуют. Мне эта идея очень понравилась, я вдохновился, и сейчас мы что-то разрабатываем, что поможет нам заработать деньги. Это будет не совсем коммерциализация, не совсем краудфандинг, даже не продажа мерча. Это будет очень интересная штука. Если вы будете следить за моими колонками, вы узнаете одним из первых, что мы придумали, чтобы оставаться на плаву и заработать немного денег. Спасибо, что остаетесь с нами. Если вы поставите лайк под это видео или поделитесь им, мы будем очень благодарны. Многие из вас регулярно смотрят наши каналы, но не подписаны. Если вы подпишетесь сразу после окончания этого видео, вы нам очень поможете, и следующим раз нас увидит намного больше людей. Спасибо, что остаетесь с нами.
