Сиди и смотри.

Монолог жителя Минска о жестоких пытках в милиции

Один из пострадавших от действий белорусского милицейского спецназа в деталях рассказывает о том, через что ему пришлось пройти всего лишь за участие в акции протеста против результатов президентских выборов.

В материале присутствует ненормативная лексика и описание сцен насилия. Имя автора статьи скрыто в целях его безопасности. Уже после разговора с корреспондентом «Проекта», один из друзей рассказчика опубликовал его историю у себя в Facebook.

«Проект» публикует рассказ 26-летнего минчанина, который был задержан милицейским спецназом на акции протеста 10 августа и затем подвергался жестоким пыткам. В целях безопасности мы не раскрываем географические подробности о месте задержания нашего героя и его настоящее имя. «Проект» не может полностью верифицировать факты, изложенные «Евгением», но мы зафиксировали те повреждения на теле молодого человека, о которых он рассказывает. Частично его рассказ подтверждается словами его друзей, участвовавших с ним в акции протеста.

Задержание

Мы с друзьями шли от одной из площадей Минска в сторону места, где, как мы думали, могли быть сегодня люди (акция протеста — «Проект»). Это было вечером 10 августа. У меня с собой был рюкзак с респираторами, масками, перчатками и краской. Нам удалось найти группу примерно в сто человек, мы обрадовались и двинулись в ее составе в сторону одного из спальных районов. По дороге к нам все время присоединялись люди, когда мы дошли до места, нас было человек 300.

За нами приехали два синих «бусика» (автозака — «Проект») и остановились поодаль. Люди просто стояли: все очень устали, шли мы очень долго, и ничего особого не происходило. Нам вынесли воды из ближайшей пиццерии, мы попили. Никто даже не кричал, мы просто сели напротив этих «бусиков». Потом часть людей ушли от них подальше, а мы малой группой, всего человек 10, остались. Я тусовался в компании трех парней, очень адекватных, мы с ними обсуждали сложившуюся ситуацию. В какой-то момент поехала колонна спецтехники… На шестом автозаке я начал убегать, потому что их было до хера. Из двух синих «бусиков» выбежал спецназ «Алмаз» (белорусский элитный спецназ — «Проект»).

Мы с еще одним парнем побежали за магазин, район тут же оцепили с трех сторон. На парковке магазина спецназ уже пи**ил тачки, выводил задержанных людей и ставил на колени. Мы поняли, что все перекрыто и бежать некуда, запрыгнули во внутренний дворик магазина, в такую коробку. Дворик находится в низине и у него 5-7 метров ограды и закрытые ворота. Алмазовцы увидели, что мы туда побежали, но сразу зайти не смогли. Мы побежали к складскому входу в магазин, там был козырек, на который теоретически можно было залезть и перепрыгнуть забор. Я говорю парню: давай подсадишь, я тебя потом за руку затяну. Он меня толкает, я на этот козырек запрыгиваю, а он из металла, зацепиться не за что, я слетаю с этого козырька, падаю, а алмазовцы в этот момент уже сломали замок на воротах и бегут к нам. Мы понимаем, что второй попытки запрыгнуть на этот козырек у нас нет. У входа в магазин стояли грузчики, мы их оттолкнули, забежали в магазин, за нами алмазовцы с автоматами, мы через весь магазин бежим, а там еще были покупатели, человек 20, может быть. Мы добегаем до входа в магазин, и у нас была надежда, что они уже всех задержали и мы как-то вырвемся. Я выхожу из главного входа и вижу через стекло, что там стоит человек 20 алмазовцев. Примерно 20 задержанных уже стоят на коленях, и они их пи**ят.

Сейчас я думаю, что можно было в мусорке спрятаться, можно было побежать еще куда-то. В спокойных условиях ты думаешь: о, и так можно было сделать, и так. Но там это выглядит так, будто они на тебя охотятся, и у них есть куча спецсредств, они с автоматами, а ты вот такой вот просто. С рюкзаком. На входе в магазин стоят колонны, и я спрятался за одну из них: слева и справа двери и еще одна колонна, но с двух из четырех сторон ты закрыт. Второго парня задержали, а меня не могли найти минут 15, искали по магазину. Начали досматривать все. Стеклянные двери входа были обклеены рекламой, и внизу этих дверей был свободный квадрат, без рекламы. Я смотрю в этот квадрат, а там стоят люди на коленях и их пи**ят. Меня было видно при определенной высоте, надо было наклониться, чтобы увидеть. На меня смотрит этот парень, которого пи**ят, ну и он просто падает (от ударов — «Проект»). Их бьют, а я сижу и думаю: пожалуйста, пусть они меня здесь бросят и я тут посижу еще часик, а потом выйду через склад. И тут спецназовец наклоняется к этому парню, который упал, что-то там проверяет, поднимает голову и видит меня. Мы встречаемся глазами, и он манит меня рукой. Я понял, что все, меня отпи**ят.

Автозак

Всех посетителей вывели из магазина и на колени поставили. Обычные покупатели, а над ними стоят пять алмазовцев. Слева стоят люди, которых тоже пи**ят и я, получается, между двумя рядами алмазовцев. Я выхожу, и у меня еще был этот рюкзак с красками, я почему-то когда бегал — не додумался скинуть, потому что я до последнего момента уверен был, что я все-таки как-то где-то вылезу и убегу. Я вышел, на этой площадке уже лежало человек 20, нас всех кинули на землю и мой рюкзак кинули просто к нам, но не было понятно, что он мой. Они пришли и начали спрашивать, чей рюкзак. Спецназовец открывает рюкзак и видит, что там маски, перчатки, краски, и говорит — о, так это какой-то организатор. И он такой: чей рюкзак? Я такой: ну на**й. Я не знаю что они сделают, если узнают, что это мой рюкзак, поэтому я просто лежу. Они все время всех били, но после этого вопроса начали бить всех еще раз, а потом выделили меня и еще одного парня и начали говорить, что это, мол, кого-то из нас. Второй парень начал плакать и говорить, что рюкзак не его. Они ему поверили, взяли меня и начали бить, потому что я ничего не сказал.

Потом меня взяли три алмазовца, увели за магазин, достали гранату и говорят: значит, мы делаем так. Мы достаем чеку, кладем ее тебе в трусы, руки у тебя в этот момент завязаны за спиной, и уходим. Ты взрываешься, мы говорим, что взорвался на самодельном взрывном устройстве, если ты не признаешься, что это твой рюкзак. Я говорю: типа, нет, мужики, это не мое. Они закинули мне гранату и убежали. Но чеку не достали. Потом вернулись, начали бить меня в пах, еще раз избили, сказали, что все, это твой рюкзак, и я его нес в зубах. Пока тебя ведут к автозакам, они бьют просто так: ты все делаешь, как они просят, они подходят и бьют тебя — без разницы, что ты делаешь.

Нас довели до автозака, погрузили, меня называли «малеваныч», потому что у меня была краска, и сказали, что со мной будет особый разговор. В начале меня били в автозаке. Там задержанных 20 человек было: один на другого просто накладывается, и ты лежишь. Кто снизу, тот задыхаться начинал, например, там был парень астматик, он начал говорить, что задыхается. Спецназовец поставил ему ногу на горло: «Ну сдыхай, нам вообще по**й на тебя».

Из этого автозака меня вывели, там была девчонка, у нее тоже была краска, они эту краску на землю разливают и тебя лицом в ней вымазывают. Девчонку мутузили лицом по этой краске. Там были девочки по 18 лет. Их били меньше, и они поэтому поднимали головы и обращали их внимание, когда видели, что кто-то задыхается. Спецназовец подошел к одной, когда она закричала, что кто-то задыхается и начал орать: «Шлюха, заткнись, ходишь по этим акциям». И потом ей сбрили волосы с части головы, а она начала кричать. Они много раз называли их шлюхами и говорили: мы вас сейчас в СИЗО вывезем, закинем пацанам, они вас там вы**ут, потом выкинем в лес, и будете с этим жить. На девочек давили морально. Парней просто избивают так, чтобы они не могли подняться.

У меня с собой ничего не было, ни телефона, ни документов, а у кого были телефоны, всех вынуждали разблокировать, в случае отказа били и разбивали телефон. Там был парень, он не хотел открывать телефон: они его раздели догола и сказали, что сейчас этими палками (резиновыми — «Проект») вы**ут. Он разблокировал, и они стали просматривать каналы, на которые он подписан. Они почему-то искали не белорусов, если ты был не белорус, то пи**или сильнее. Там случайно оказались левые иностранные студенты, их взяли в том самом магазине. Их били сильнее. У них был бзик: спрашивают тебя, откуда ты, и если ты говоришь, что из Минска, они пи**ят тебя снова и говорят — надо отвечать: «Город-герой Минск». И пи**ят пока не начнешь так отвечать. Там все быстро научились.

Потом они завели нас в такой автозак, в котором стоят четыре омоновца, тебя кладут лицом на пол, и они начинают бить тебя по ногам: с двух сторон просто отбивают тебе ноги дубинками, у меня было подозрение на переломы, потому что были отбиты все ноги. Тебе тяжело ходить, ты даже после этого не ходишь, ты ползаешь, а тебя бьют, бьют, и бьют и потом тебя выводят в общий автозак, куда уже накидали людей для того, чтобы автозак уже вывозить. На вас наступают, накинут 20 человек один на одного, и омоновцы ходят прямо по людям, они не ходят по сидушкам, которые есть по бокам, ходят прямо по тебе. Специально постоянно наступают на горло, бьют ногами. Потом нас отвезли на «стелу» (район в Минске — «Проект»): на «стеле» у них, похоже, перекидычный пункт, они там перетасовывают всех, кого задерживают. Нас туда привезли, тебя выводят из этого автозака, и выстраивается коридор из 40 омоновцев, ты идешь, а тебя все пи**ят, голову поднять невозможно, если ты ее поднимешь, тебя ударят еще сильнее. Потом тебя заводят в такой автобус — «сотку» (городской маршрутный автобус, используемый милицией для транспортировки задержанных — «Проект»), где вас пи**ят еще больше. Там был момент: около этого автобуса я упал, потому что ноги очень сильно болели, а руки связаны такими пластиковыми стяжками. Они вредят рукам, руки от них онемели почти сразу, а ментам ни на что жаловаться нельзя, если ты на что-то жалуешься, то они специально это и делают. Если у меня болят руки — ху**ят по рукам. Они хотели вспомнить, чей все-таки рюкзак с краской, но так как все лежали друг на друге, то весь автозак был в этой краске. Спецназовец такой: «Ну ок, отп**дим еще раз всех».

Потом они взяли меня за руки и за ноги и, раскачав, закинули в «сотку». Я упал. Мне сказали куда-то ползти, я начал ползти, насколько это возможно с руками за спиной. Естественно, если ты ползешь медленно, тебя пи**ят.

Есть две дубинки: резиновые и дубинки с металлическим стержнем внутри, их выдают офицерам, якобы они более аккуратно ими пользуются и не навредят. Я лежал в этом автобусе, выполнял все, что мне говорили, я не двигался. Я понимал, что когда пи**ят, то это не то место, где ты можешь поднять голову и сказать «я протестую», тебя просто там на**й убьют. Я лежал тихо, в куче этих людей, он подошел ко мне, этот чувак с особенной дубинкой, поставил на меня ногу и начал по голове х**рить этой палкой с металлическим стержнем. И после первых ударов, знаете, начинает звенеть в ушах, и ты уже особо не чувствуешь, у тебя уже вакуум. После каких-то ударов он, видимо, рассек мне голову, но я уже этого не чувствовал, я даже этого не понял сразу. Потом он просто ушел, а я оказался где-то под людьми. Ты лежишь и, с одной стороны задыхаешься, а с другой чувствуешь, как пи**ят людей сверху. Вот и думаешь: непонятно, где лучше — задыхаться снизу или быть сверху, где тебя пи**ят.

Потом нас достали из этого автобуса снова, перекинули в автозак, снова через коридор с 40 омоновцами, снова пи**ят, загружают автозак. Там стоял рассчитанный на три человека «стакан» (автозак — «Проект»), туда загрузили 10 человек: мы все придавлены друг к другу, меня прижало к стене, и только в этот момент я увидел свою кровь на ней и понял, что у меня разбита голова. Очень много людей, духота, я начал терять сознание. Ребята начали кричать, что тут человек с разбитой головой без сознания, его надо вывести, спецназовцы сказали: «Нам по**й». Я ехал в этом автозаке, ты стоишь, там сесть нельзя, в какой-то момент я сполз на чувака, придавил плечом грудь, ему стало тяжело дышать, и он тоже начал говорить, что человек без сознания на меня упал, я слышал это и пытался отодвинуться, но тебя рвет, ты задыхаешься и голова разбита. Мы приехали в изолятор на Окрестина и я просто вывалился из дверей, потерял сознание и омоновцы сказали, что «этот уже готов», оттащили меня на какой-то газон и положили, меня уже не трогали, потому что я был весь в крови. Они стояли надо мной и обсуждали: умер я или нет: «Че, он умер?». А другой ему: «Да нет, вроде живой». Постояли и ушли.

Изолятор

Остальных, тех кого привезли, поставили на колени и начали пи**ить до тех пор, пока не забирали внутрь (изолятора — «Проект»). Я был в сознании и слышал, что происходит вокруг: ты просто слышишь визг людей. Я лежал, ко мне подошла женщина из скорой помощи, посмотрела и увидела, что я в сознании, но ментам сказала, что я без сознания. Они меня больше не трогали — я лежал час во дворе изолятора, слышал как привозят кучу людей, привезли одних, они говорят — это организаторы, не протестов, а наблюдения за выборами. И всех активистов или наблюдателей — их помечают красной краской и пи**ят отдельно, более жестко. Обмазывают красной краской, как метку ставят. Мне кажется, этих людей отводили пытать. Ко мне подходила медик и шептала мне, что все будет нормально. Меня начало трясти, они подумали, что у меня приступ и потом наконец приехала скорая. Менты до последнего стояли и говорили, что может быть я придуриваюсь, пихали меня, сорвали браслет. Скорая согласилась меня забрать из-за разбитой головы. В этот момент я почувствовал радость: как хорошо, что мне разбили голову, мне повезло, потому что здесь пыточная.

Меня забрали медики, стали спрашивать, что произошло. Они очень материли ментов и говорили, что все будет нормально, и просили вести себя тихо: перед выездом из изолятора проверяет местный медик, а он — зверье, может не выпустить. Менты спросили мою фамилию, но я все это время был типа без сознания, поэтому не ответил, а никаких документов у меня с собой не было, и они махнули на меня рукой и сказали: ну ладно, неустановленная личность. Я стал умолять медиков увезти меня домой, начал упрашивать не везти в больницу, испугался, что повезут в военный госпиталь. Медики сказали, что отвезут в такую, из которой не выдают ментам. Под утро меня вернули из больницы домой.

Когда лежишь в изоляторе, очень страшно. Боишься там остаться. Это тупо лагерь. Попав туда, выйдешь с расхераченной менталкой. Я еще не осознал до конца, что же это было, кажется я пойму это только через какое-то время. А еще, когда пи**или, очень долго думал о том, чтобы уехать (из Белоруссии — «Проект») потому что ты понимаешь, что у тебя нет никаких опций в этой стране, тебя убьют и всем будет по**й, ты не сможешь никогда ничего доказать, и никто не будет привлечен к ответственности, это ужасно пугает. Легче спрыгнуть с парапета и сломать себе ногу, потому что то, что происходит на Окрестина (изолятор для задержанных — «Проект») — это террор.