«Бойцы группами уходят на задания и исчезают…»
Родственники военных из части 41698 в Донецке (эта часть еще известна, как 5-я отдельная мотострелковая бригада) месяцами не могут найти своих близких и добиться их официального признания без вести пропавшими. Они утверждают, что солдаты пропадают группами, а командование ничего не делает для их поисков и не выходит на связь с родными. Отчаявшиеся люди пытаются найти родных самостоятельно: пишут письма во все инстанции, создают группы в соцсетях, в надежде, что кто-то откликнется.
«НеМосква» пообщалась с женщинами, которые борются за право похоронить своих братьев и мужей.
В начале апреля в сети появилось видеообращение, в котором женщины просят помочь найти своих близких, пропавших в третьем мотострелковом батальоне под командованием Александра Трошина в части 41698. Они в один голос говорят об отсутствии связи с командованием и требуют «разобраться в беспределе, который там творится». На видео, а также в многочисленных объявлениях о поисках бойцов, размещенных ВКонтакте, указывается, что солдаты из этой части пропали и продолжают пропадать под Красногоровкой, где бои идут с конца февраля.
«… Как может быть, чтобы пропала целая группа, там что, бермудский треугольник? Почему командир части не дает нам информацию?»… «…Меры по поиску бойцов не предпринимаются. Группы бойцов одна за другой отправляются из этой части на боевое задание и всем поголовно печатают статус без вести пропавший. Помогите разобраться в этом беспределе».
«…Надо разобраться, что происходит в этой части, там много ребят пропадает. Война войной, но не все подряд и не на протяжении полугода. Как только солдат возвращается с боевого задания, его сразу же отправляют на новое. Получается, если не убили на первом задании, убьют на втором»
«…Мы поняли, что в части творится полный беспредел, когда только из наших знакомых пропало порядка 35 человек. Нет эвакуации раненых и 200-ых».
« …К кому бы ни обращались, у всех один ответ — никто ничего о них не знает. Помогите нам, мы очень устали… хоть какое-то известие».
«…В этой части бойцы пропадают с лета прошлого года, группами и отрядами уходят на задание и исчезают…», говорят в видеообращении больше десятка жен, сестер, матерей.
История первая. «Подарок» на Новый год
Инна Величкова, из города Ясный в Оренбургской области 4 месяца не может найти брата Ивана Дмитриева. Брат Инны был мобилизован в октябре 2022 года и до середины января следующего года находился в Нижней Павловке под Оренбургом, где проходил обучение в подразделении саперов. 19 января его отправили в Донецк в в/ч 42038, а с 1 декабря 2023 перевели в часть 41698.
— Пока он был на территории России, он почти каждый день был на связи с семьей, надолго никогда не пропадал. Только однажды он исчез на полторы недели, но потом объяснил, что был в полях, а там нет связи, — рассказывает «НеМоскве» Инна.
Попав в часть 41698 Дмитриев, практически сразу получил ранение, но не желая расстраивать близких, не сообщил им об этом. Его мама и сестра узнали о случившемся только в конце декабря перед тем, как он перестал выходить на связь. От сослуживцев им позже стало известно, что Иван Дмитриев погиб в конце декабря в ходе боевого задания, однако официального подтверждения со стороны командования об этом нет.
— Ребята говорят, что до 28 декабря он периодически ходил в госпиталь на перевязку. На следующий день после выписки его отправили на боевое задание, откуда он не вернулся. Они сказали, что он погиб и его засыпало в окопах. Его откопали, но эвакуировать с поля не смогли, потому что начался обстрел. Вот такой подарок к Новому году мы получили, — продолжает Инна.
В конце января семья написала запрос через военкомат в часть с просьбой предоставить информацию о местонахождении своего родственника, но ответа от руководства части так и не получили.
— В части, видимо, думают, что отвечать на запросы не обязательно. Когда мы это поняли, решили обратиться за помощью и в другие инстанции. Я написала письмо на имя губернатора области Дениса Паслера, откуда мне через неделю пришел ответ, что мое письмо направили на имя главного комиссара Оренбургской области. Параллельно я отправила запрос в Генпрокуратуру, оттуда мне также через неделю ответили, что для подтверждения доводов о пропаже брата они отправили запрос в прокуратуру Ростова. Те 2 апреля мне сообщили, что они отправили запрос в часть, в которой пропал брат. Вот так и пересылают мое обращение, а результата никакого, только и делаем, что бьемся в пустоту, — говорит собеседница «НеМосквы».
Спустя 4 месяца после того, как сослуживцы Дмитриева сообщили его родным, что видели Ивана погибшим, у него так и нет статуса.
— Часть должна прислать нам извещение о признании его погибшим или без вести пропавшим. Но погибшим, как я понимаю, они его признать не могут, так как тела нет, а на эвакуацию с поля боя, по словам сослуживцев, командир не дает людей. Но почему они не признают его без вести пропавшим, мне непонятно, уже же четыре месяца прошло, — рассказывает Инна.
Ждать ответов от уполномоченных органов Инна планирует до конца апреля, после чего семья будет через суд добиваться признания для Ивана статуса «безвестно отсутствующего», а затем и объявления его погибшим.
— Когда я начала искать в интернете информацию об этой части, то по отзывам поняла, как много из этой части пропадет ребят. Ушел человек и на этом все, никто его не ищет, никому он не нужен. Часть на запросы не реагирует и люди ничего не могут от них добиться. А еще им зарплату плохо платят, по словам сослуживцев брата, деньги они не получали с декабря прошлого года по март нынешнего.
Очень хочу верить, что этот ад для нашей семьи скоро закончится. Жить в полном неведении и ожидании очень тяжело и больно, особенно маме, которая все время плачет по ночам и все еще ждёт сына, — говорит Инна Величкова.
История вторая. «Вы мне адрес скажите, я сама пойду искать»
Примерно в эти же дни, что и Иван Дмитриев, у Ольги Дядицыной, завуча музыкальной школы из Архангельска, пропал муж, Александр. О его службе и обстоятельствах исчезновения она ничего не знает, знает лишь номер части, в которой он служил — 41698.
— Он позвонил 1 января в 15.40, когда я была у родственников. Несмотря на то, что он не любитель разговаривать по громкой связи, на этот раз он попросил включить ее и со всеми попрощался, сказал, что всех любит, обнимает. И тогда я поняла и почувствовала, что больше его не увижу. Мы же поморки и все чувствуем. 5 января мне вдруг ночью стало тихо, и я особенно сильно ощутила, что Сашки моего больше нет, и фотография его уже холодная была, — вспоминает Ольга.
Александр Дядицын — кадровый военный, участник Чеченской войны. В конце ноября 2023 года прописал очередной контракт с Минобороны. В апреле ему бы исполнилось 53 года.
По словам жены на фронт Александр уходил со словами «я защищу всех и свою семью». К этому времени его старший сын от первого брака уже воевал. Отцу и сыну встретиться уже не удалось.
— В части Саши изначально все было засекречено. «Не скажу», «нельзя» — так он отвечал на все мои вопросы о службе. Я просила сказать хотя бы направление боевых действий, на что получила ответ — «у нас направление одно», — продолжает собеседница «НеМосквы». — Вот правда, кто из этой части уходит, тот все, никакой информации по нему уже нет, вот это самое страшное. Я поняла, что в этой части все суперсекретное. В нашем военкомате мне вообще сказали, что такой части не существует.
Спустя 10 дней после того, как Ольга «почувствовала» смерть мужа, она начала писать во все инстанции: в Минобороны, Следственный комитет, военную прокуратуру, военный комиссариат, Красный крест.
— В военном комиссариате ответили, что отправил письмо дальше, а куда именно — не знаю. Минобороны написало, что отправили мой запрос в военную прокуратуру. Куда я только не писала, до сих пор ничего не известно. Неужели мы не имеем права знать, куда и почему отправили наших ребят? — говорит Ольга.
В военкомате Ольге сказали, что они «не будут искать их мужиков по полям».
— Вы мне скажите адрес, я сама пойду искать. Я в чудеса не верю, его уже нет, но хотя бы тело привезите, хоть коробочку, чтобы мне было куда поклониться. Но ведь я понимаю, что и этого могу не дождаться.
История третья. «Пропал под Марьинкой»
Это единственное, что известно Дарье Магомедовой из Ставрополя о судьбе супруга. 40-летний Гусейн Магомедов работал на заводе, а контракт подписал 4 декабря 2023 года. Прошел подготовку сначала в части 54690 в Буденновске, а затем в части 41698, куда был переведен 23 декабря. Все это время он был на связи с супругой, звонил практически ежедневно, но с 21 января – замолчал.
10 февраля ВКонтакте Дарье написал сослуживец супруга и сообщил, что 26 января был с Гусейном на боевом задании под г. Марьинка, где Магомедов погиб.
— На данный момент у меня нет никакой официальной информации о смерти супруга, нет от командования и документа, подтверждающего, что он без вести пропавший. Куда я только запросы не отправляла — в военкомат, военную прокуратуру, саму часть, но за 2,5 месяца никакой информации. Я даже обращалась в центр опознания в Ростове. Эта часть даже военкомату на официальный запрос не отвечает, о чем тут еще говорить. Мы должны проходить через круги бюрократического ада, чтобы доказать, что наши близкие мертвы. Неужели нам недостаточно боли и страданий от их смерти? «Мы их даже оплакать нормально не можем», — говорит Дарья.
Женщина сейчас находится в поисках хорошего юриста, чтобы через суд доказать статус супруга как «безвестно отсутствующего».
В апреле прошлого года власти упростили процесс признания участников «СВО» безвестно отсутствующими или объявления погибшими. Согласно поправкам в Гражданский кодекс, если в течение полугода о местонахождении бойца ничего не известно, а командование и сослуживцы не видели, как он погиб, то он может быть признан судом безвестно отсутствующим. До шести месяцев сократился и срок, через который военнослужащего можно объявить умершим. Раньше это можно было сделать лишь спустя два года после окончания войны.
