«Моя Россия живет с ментом»
Дима — продакт аналитик. Ему 37 лет. Сейчас он живет в Тбилиси, до войны жил в Москве. Он написал письмо, в котором рассказывает о тех прекрасных людях, которые окружали его в России и о том, почему сейчас в России жизнь для него невозможна.
— Я люблю свою страну. И сейчас, когда я уехал и не могу вернуться, я задаю вопрос, что для меня Россия? И отвечаю, что для меня Россия — страна креативных людей с кипучей энергией. Это люди, с которыми я вместе, либо они без меня устраивают фестивали в поле, в лесу, в каких-то индустриальных складах, превращая совершенно разные пространства в места, которым бы позавидовали дионисийские мистерии древних греков. Это люди, которые со мной и без меня ходят в походы по совершенно диким местам нашей и других стран, где порою нога человека ступает раз в десятилетия если и ступает вообще. Это люди, с которыми я обсуждал машинное обучение, статистику и математические модели и которые пачками выигрывали международные соревнования по анализу данных. Они же создавали ту цифровую инфраструктуру, к которой мы так привыкли, и которой зачастую нам так не хватает, когда нас сейчас разбросало по разным странам.
А моя Россия живет с ментом…
У него много имен: мент, силовик, гэбист, чекист, охранка. У него нет лица, точнее маска черного цвета или цвета хаки — это и есть его лицо. Я видел его, когда был на митингах. Может показаться, что у «космонавтов» под шлемом и балаклавой есть настоящее лицо, но подобно тому, как герой из фильма «Маска», надевая маску Локи, терял свою личность и становился его аватарой, так происходит и с этими людьми. Они становятся аватарой Силовика, они отказываются от своих лиц, шлем и балаклава — теперь их лицо. Они отказываются от своих имен, теперь их имя — номер на жетоне. И даже «люди в штатском» в своей внешности отказываются от всего индивидуального, форма по уставу, костюм по уставу, прическа по уставу, лицо по уставу, внешность по уставу, вместо имени воинское звание: просто майор, просто полковник, просто генерал иногда с фамилией чтобы хоть как-то различать. Все они теперь проводники этой силы. Того мента, с которым живет моя Россия.
Когда-то он казался ей привлекательным, когда было страшно, и угрожала опасность, она надеялась, что он защитит. Когда она не знала, как поступить, он подсказывал ей решение, наверное, не всем, но многим из нас он казался привлекательным. Мне казался. Сейчас он просто избивает её, он злится что она не «родина-мать» с плаката. Он запрещает ей иметь хоть какие-то контакты с другими, потому что «они тебя дуру херне всякой научат», он отдает ее детей на войну, он говорит что это для ее блага. Куда ты дура пойдешь? Ты пропадешь без меня! Тех, кто пытается с ней контактировать, он может избить, покалечить и посадить в тюрьму, и в итоге желающих не остается. И вот теперь он воюет со всем миром и в первую очередь с Украиной, просто потому что для него это самый привычный способ жизни.
И окружающие говорят: ну она сама виновата, ну русские они такие, они всегда были такие, они сами это выбрали, им так нравится, не нравилось бы, не жили бы так.
Наверное, здесь нужен какой-то позитивный вывод, но позитива нет. Я просто скучаю по своей стране, я знаю, что мне сейчас незачем туда возвращаться, и даже съездить навестить рискованно. Я здесь встречаю украинцев, которые бежали от российских бомбежек, встречаю грузин, которые бежали из Сухуми и не могут вернуться в свои дома, потому что их не пропустят туда российские погранцы, понимаю откуда берется их ненависть. Но я не буду желать зла своей стране и мечтать о том, как на Москву упадет ядерная бомба, это моя страна, это мой дом, там остались мои друзья. Два моих главных города это Ярославль и Москва, историческое ядро московского царства. Просто моя Россия живет с ментом и не может от него уйти, потому что некуда и не на что, и никто не придет на помощь.