«Все недовольные убиты, выгнаны или пропали без вести»
Игнату — 28. Родился и вырос в Беларуси при одном, несменяемом, правителе. Участвовал в протестах 2020 года. Эмигрировал в Украину. 24 февраля 2022 года встретил в Киеве. Вместе с украинскими беженцами уехал в Германию. Об обмене репрессивными «практиками» между Россией и Беларусью, о смысле и цене протеста Игнат говорит в проекте «Очевидцы 24 февраля»:
Расскажите о себе.
— Меня зовут Игнат, приехал из Минска в Киев. После 20-го года, после всем известной ситуаций в Беларуси пришлось релоцироваться в другую страну и начинать жизнь заново там.
Увлекался автомобилями, работал, имел свой магазин, продавал спорттовары, увлекался спортом, увлекался продажами. После всем известных событий пришлось забросить все это и начинать заново.
Как отразились на вашей жизни события 2020 года в Беларуси?
— В то время просто поменялось сознание у всех людей, которые проживали в Беларуси. Очень много людей сплотились между собой. Большинство людей поняли, что происходят очень неправильные вещи в стране. 27 лет диктатуры, несменяемой власти, несменяемых людей, несменяемых правил. Только ужесточение всех законов, ужесточение отношения к людям. Всем известной борьбы с коронавирусом нашего президента, когда трактор и селедка поможет вам избавиться от всего, просто все это в совокупности дало то, что люди все и вышли. И я не мог оставаться в стороне, потому что это моя страна, и мне не плевать на нее. Всю свою жизнь я прожил при одном человеке, который правил страной, и с каждым годом я все отчетливее видел, куда она идет. Закручивание гаек, ужесточение всех норм, истребление всех демократических партий. Все-таки существуют нормальные страны, и мы же не живем в вакууме. Мы наблюдаем вокруг, и когда мы видим, что меняются президенты, страна идет к лучшему или к худшему, или вообще что-то меняется. А когда все одно и то же, и это просто превращается в совок, просто в тоталитаризм, в Оруэла, можно даже сказать, уже сложно в этом жить.
Что вы делали во время протестов 2020 года?
— В 2020 году все началось с выборов. Мы ездили 9 числа все вместе по разным участкам, чтобы все успели проголосовать, потому что для всех это было важно, даже для тех людей, которые не были в политике, которые никогда не увлекались этим. И когда вечером объявили результаты, мы вышли, как и все люди, на Немигу. Также потом посещали все остальные акции. Я также помогал после девятого на Окрестино. Заносили медикаменты. В принципе, помогали, как могли.
Потом, в один из прекраснейших дней в моей жизни, меня задержали. Я отсидел 15 суток. 15, трое из них было без еды и воды. Когда нас вывозили из одного СИЗО в другое, нас заставили идти гуськом на полусогнутых ногах. Нам нужно было идти вприсядочку. А кто пытался вставать, того били. Сзади шли два парня, которые несли наши вещи. Все они были в пакете таком большом, а они несли. Из-за того, что они шли последние, они просто шли за ними и просто били их дубинкой. Было весело, страшно, больно, но интересно.
Почему эти протесты ни к чему не привели?
— Силовые ведомства, большое количество милиции. Первое время просто был хаос, и не было четкого лидера, не было четкого плана. Первый день был хаос, а потом уже, когда они объявились, уже начало потихоньку спадать. Также были очень сильные репрессии, много людей сидят, избиты, задержаны. Избиты, задержаны, задержаны, избиты. Так повторно. Люди, которые борются, остаются в Беларуси до сих пор. И они не сдались, они просто чуть приутихли. Я думаю, все еще будет хорошо. И мы победим.
Почему вы уехали в Киев?
— У меня было примерно 12 часов, чтобы покинуть страну. Так как у меня отсутствовала виза, я мог выезжать только в Россию или в Украину. В Россию я не хотел ехать, мне не нравилась эта страна, и оттуда депортируют белорусов спокойно. Да, выбор пал на Киев, потому что Киев очень свободный город. В принципе, Украина была очень свободная демократическая страна, которая должна была подавать примеры для Беларуси.
Помните 24 февраля 2022 года?
— Это из тех дней, которые я не забуду, наверное, уже никогда в своей жизни. Первые раскаты взрыва. Я жил недалеко от Ирпеня и Бучи. По сути, в Оболонском районе мы жили, на метро Минское. Линия фронта остановилась в четырех километрах от нас. Мы ложились спать, просто разговаривали, и в какой-то момент позвонил телефон. Это было ближе к пяти. И со словами – началась война. Слёзы, паника. Я ей говорю, – да не может быть, ничего не происходит. Проходит 12 минут и прилетает по аэропорту в Киеве. У нас начинают дрожать стекла, и я понимаю, что все-таки это не шутки. Да, страх, ужас, бомбы, сполохи в окнах. На следующий день автоматные очереди на соседних улицах. Да, было страшно, непонятно, что происходит. Ну, к такому нас жизнь не готовил.
Кто виноват в этой войне и была ли возможность ее избежать?
— Я считаю, что виноват Путин. Путин хотел поднять свои рейтинги за счет спецоперации, за счет того, что он возрождает великую Россию, захватывает новые территории, убивает людей. Мне кажется, было все сделано только для этого. Украинцы сейчас очень героически поступают, что воюют и держатся за свои территории, потому что нельзя отдавать что-то. Если ты сегодня отдашь одно, завтра он придет и заберет другое.
Как изменилась ваша жизнь после 24 февраля 2022 года?
— Она изменилась кардинально, полностью. После того, как ты меняешь страну и только немножко начинаешь осваиваться в новой, в этот момент тебе приходится переезжать в следующую. Мы провели на границе в районе 40 часов. Сначала выпускали, естественно, женщин с детьми, потом женщин, потом украинцев, потом уже всех остальных. Я видел людей, которые сжигают свои вещи просто для того, чтобы согреться. Людей, которые ведут себя неадекватно. Мы выезжали через Польшу, потому что мы выезжали из Киева, мы выехали во Львов. Тоже с разными приколами. Мы столкнулись с людьми, которые хотят заработать на этой войне, с таксистами, которые хотят заработать на этой войне. В Киеве, кстати говоря, отдельная благодарности тем людям, которые нас подвезли тогда. Нам помогли, нас вывезли. Во Львове мы уже столкнулись с жаждой наживы среди таксистов. Да, это было странно. Это было самое дорогое такси в моей жизни. Мы заплатили в районе 170–150 долларов за то, что нас довезли 20 километров до перехода. Последующие 20, он сказал, что нам придется идти пешком. Было холодно. Довольно холодный был февраль в тот год. Но в то же время интересный опыт. Очень много людей помогали в процессе перехода. Были организованы места для отдыха с горячей водой, с горячим чаем, с едой. Было очень мило.
Как складывался ваш эмигрантский путь после Украины?
— В Польше какое-то время мы пожили в монастыре православном на границе с Беларусью, где ловила белорусская связь и не ловила польская связь. И потом мы приехали в Варшаву, пожили у другого моего друга и пришли в центр беженцев. Просто постояли, и там был автобус в Германию. Мы такие, поехали? Поехали. Все решалось очень быстро, спонтанно и без особого плана. Без цели, без плана. К сожалению, в Германии это самая большая моя проблема, из-за того, что у нас был временный вид на жительство, как у белорусов, он действовал до какого-то времени, изначально нас принимали по нему. После этого, к сожалению, что-то поменялось в законе в Германии, и нас перестали воспринимать как украинцев, и не стали воспринимать никак по-другому. И сейчас мы находимся в очень подвешенном состоянии. На всем этом протяжении у нас до сих пор нет никаких документов, нас до сих пор здесь не приняли. У нас постоянно проблемы и постоянная история: вы у нас такие первый раз, у нас такого еще никогда не было. Вы, как белорусы, с украинцами, вообще такого никогда не было.
Почему в Украине стала возможной демократия, а в России и Беларуси нет?
— В Украине получилось, за Украину я очень рад, в Беларуси не получилось. Наверное, может быть, я отчасти виню более старшее поколение, которое не дожало в 96-м, или когда был референдум за пожизненный срок Лукашенко, чтобы он мог избираться пожизненно. Возможно тогда, возможно, мы не дожали сейчас. Возможно, ему просто повезло или так сошли звезды. Путин берет манеру и откатанные технологии на Беларуси. С силовыми разгонами митинга, с закручиванием гаек. Лукашенко за 27 лет построил идеальную структуру, где его вряд ли кто-то предаст. Все недовольные были либо убиты, либо выгнаны, либо пропали без вести. И за эти 27 лет он построил такую структуру, которая не может дать сбой. Милиция нас не бережет, милиция бережет царя.
Следите за новостями из Беларуси. Что из них вас радует, что пугает?
— Недавно в Беларуси объявили, что белорусам нельзя будет поменять паспорт. Если они находятся за рубежом, посольства перестают выдавать новые паспорта. Все остальные документы, которые можно было здесь оформить, чтобы работали там, перестают работать. Все дарственные, все остальные документы. Это вызывает странные чувства, потому что Лукашенко сам себе роет яму, чтобы к белорусам здесь Европа прислушалась. Эти новости вызывают смех и ужас для людей, которые остались там, если вкратце.
Есть ли вероятность того, что Беларусь вступит в войну?
— Я думаю, что все-таки хоть Путин и плохой человек, но все-таки у него должен быть запасной вариант для всякого параллельного импорта и прочего, и он не рискнет заставить Лукашенко. Мне кажется, Лукашенко не повлияет на это никак, захочет он этого или нет. Если Путин ему скажет сделать, он сделает. Если не скажет, не сделает. Я думаю, белорусы пойдут воевать ненадолго. У нас довольно слабая армия. Ненадолго, немного. Испортит отношения и так со всем миром испорченные усугубит свое положение. И все. На этом Беларусь закончится.
Что могли сделать россияне, чтобы предотвратить войну?
— Не воевать, не идти, отказаться. Лучше отсидеть, чем умереть, как по мне. Это, что касается военных. Что касается людей. Да, люди боятся.
Чем отличаются российские митинги от белорусских?
— Когда началась война, в России тоже люди выходили. За что отдельное спасибо, конечно, людям, которые хоть имеют какую-то долю здравого смысла. В Беларуси ты сразу идешь на 15 суток, а сейчас ты сразу идешь по уголовной статье. И когда люди тогда выходили, они в Беларуси выходили и понимали, что их могут избить очень сильно, могут посадить на сутки, на года. В этом небольшая разница. В Беларуси, наверное, уже более полутора тысяч человек, которые признаны официально политзаключенными. Еще многие люди, которые не хотят светиться, и они тоже политзаключенные. Все люди, когда выходили после 9-го числа, после первых избитых людей, которые приезжали в больницы синие, с переломами, ушибами, синяками, страшными историями, люди продолжили выходить. Это важно.
Как долго сможет еще продержаться режим Лукашенко?
— Пока не уйдет Путин, будет Лукашенко. После победы Украины уйдет Путин. Лукашенко не сможет продержаться у власти. Я считаю, что он человек, который полностью подчиняется Путину.
Чем приходится платить за протест?
— Жизнью в другой стране, отсутствием друзей, отсутствием стабильных отношений, которые у тебя были в своей стране. Все время искать что-то новое. Быть без друзей, без родных, без связи с ними. Да, сложно. Но у всего есть своя цена. Я не сижу, это хорошо.
