Всем привет! С вами Ринат Тухватшин. Многие из вас писали в своих комментариях, что приверженность демократии и свободе слова уже не актуальны, так как с приходом Трампа они не работают даже в США. Однако я так не считаю. Сейчас демократия и демократическая система в США находятся на своём пике, пытаясь противостоять человеку, который находится во главе этой системы, но при этом стремится её разрушить. Это невероятно интересный процесс, который я хочу проанализировать в колонке, которую я писал вместе с двумя соавторами и чатом GPT.
Итак поговорим о Соединённых Штатах — точнее, об их демократии. Долгое время я представлял её как огромное, красивое здание. Чудо архитектуры, прочное и незыблемое. Почти неразрушимое.
Но появляется Дональд Трамп — и он словно гигантский стальной шар для сноса, врезающийся в это здание. Бетон разлетается, обломки летят в стороны, и впервые мы по-настоящему видим, из чего это здание сделано. И, честно говоря, это завораживает.
У меня, конечно, есть свои взгляды, но обратите внимание: я не называю Трампа злодеем в этой истории, используя метафору шара для сноса. Всё зависит от того, с какой стороны вы смотрите.
Если вы сторонник демократической партии США — да, возможно, это похоже на атаку на демократию. Но если вы республиканец или голосовали за Трампа, вы, вероятно, видите совсем другое. Вы видите, как он выполняет свои предвыборные обещания.
Он обещал уничтожить «глубинное государство» (deep state) — и именно этим он и занимается. То самое красивое здание, про которое я говорил раньше? В его глазах это что-то устаревшее, стоящее на пути к его грандиозным планам: к полётам на Марс или к стремлению «сделать Америку снова великой».
Трамп считает, что нужно снести все до основания, чтобы достичь этого. Так что с его точки зрения и с точки зрения его сторонников — он герой. А система, с которой он борется, — это зло.
Но для тех из нас, кто наблюдает со стороны — людей, не вовлеченных в политику США — это выглядит, как облако пыли над Нью-Йорком 11-го сентября. Я помню, как включил телевизор, увидел это облако, понял, что происходит что-то ужасно страшное и важное. Но мне потребовались дни, чтобы понять, что действительно происходит, и годы, чтобы понять значение этого.
Сейчас желательно разобраться поскорее и извлечь уроки. Потому что система, которую Трамп пытается разрушить — по крайней мере, такой, какой я её всегда видел — была построена именно для того, чтобы пережить нечто подобное.
В этом и заключается суть демократической системы: она должна выдерживать атаку изнутри. Ведь если ваша система работает только тогда, когда ею управляет кто-то, уважающий правила, то зачем тогда вообще такая система? Нельзя полагаться лишь на добрые намерения наверху. Сейчас мы наблюдаем за этим стресс‑тестом в реальном времени. И я думаю, стоит внимательно следить за тем, какие части системы выдерживают, а какие нет.
Вот я и иду сквозь это облако пыли, пытаясь найти что-то, что можно спасти — что-то, что я мог бы унести с собой в Кыргызстан. Не физически, конечно, а в виде идей, систем, информации.
Почему? Потому что, хотя многие американцы, возможно, устали от своей системы — устали от стабильности и, может быть, жаждут чего-то более радикального — я нахожусь на противоположном конце спектра. Я пережил три революции. Сейчас я живу в изгнании. Я видел, как рушатся демократические режимы в Европе. Так что да, возможно, я жажду стабильности. Я хочу видеть в своей стране такую систему, которая может выжить, без насилия, даже если к власти придёт человек с авторитарными замашками. Вот почему я иду среди обломков, наблюдаю за ударами трамповского шара и ищу то, что стоит позаимствовать.
И вот, сквозь пыль, я вижу семь тел, лежащих среди обломков — конечно, в переносном смысле. Это семь прокуроров, которые пали. Или, точнее, подали в отставку. Но если говорить о карьере, да, можно сказать, что они пали — потому что отказались допустить в США нечто под названием «телефонное правосудие».
Что такое телефонное правосудие? В некоторых странах — например, в Кыргызстане — политики или влиятельные люди могут просто взять трубку, позвонить судье или прокурору и сказать, как именно нужно вести дело. В демократии так быть не должно.
Мы никогда не знали точно, существовало ли что-то подобное в США. Если и существовало, то было хорошо спрятано. Но теперь, когда части системы отваливаются, мы можем сказать — по крайней мере, когда речь идёт о президентстве — телефонного правосудия в США не было. И, судя по всему, эти семь прокуроров пожертвовали своей карьерой, лишь не допустить, чтобы Трамп начал его использовать.
Возникает вопрос: зачем Трампу вообще нужно телефонное правосудие? Что именно он пытается контролировать — но не может?
Во время своей предвыборной кампании Трамп дал одно большое обещание: разобраться с незаконной иммиграцией. Но чтобы выполнить это обещание, ему нужно сотрудничество со стороны представителей власти на всех уровнях, включая локальные. И одно из главных препятствий, с которым он сталкивается, — это так называемые «города-убежища». Это такие города, как Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Чикаго, в которых действуют местные законы и нормы, защищающие нелегальных иммигрантов. По сути, они ограничивают степень сотрудничества местной полиции и властей с федеральной иммиграционной службой. Цель — предотвратить массовые депортации и сохранить доверие между полицией и иммигрантскими сообществами. Но с точки зрения Трампа эти города игнорируют федеральный закон.
Но как губернаторы штатов, мэры городов и полицейские могут игнорировать волю президента США?
А вот здесь мы сталкиваемся с чем-то, что заложено глубоко в фундамент того самого демократического здания, о котором мы говорили раньше — с федерализмом. В США президент не может просто взять трубку и отдать приказы губернаторам штатов или местной полиции. Система устроена не так. Власть разделена между федеральным правительством и штатами, и это разделение — один из ключевых механизмов сдержек и противовесов.
И теперь именно эта структура — эта сложная, многослойная система — стоит у Трампа на пути. С точки зрения городов-убежищ, речь идёт о защите человеческих жизней и общественного доверия. А для Трампа и его сторонников это очередное лицо так называемого «глубинного государства» — системы, настолько запутанной в своих правилах, что она не позволяет ему осуществлять волю народа.
Так или иначе, города вроде Нью-Йорка отказались помогать в массовых депортациях, и без поддержки местной полиции федеральным иммиграционным властям просто не хватало ресурсов, чтобы реализовать план Трампа.
Казалось, что Трамп не сможет выполнить своё обещание, но вдруг ему повезло: мэр Нью-Йорка Эрик Адамс оказался замешан в коррупционном скандале.
Адамса обвинили в получении взяток и незаконных пожертвований на кампанию, включая более 100 000 долларов в виде подарков и услуг. В обычной ситуации судебная система пошла бы своим путём — и, скорее всего, Адамс лишился бы должности и, возможно сел. Но в этот раз всё пошло иначе.
Почему?
Потому что для Трампа было бы идеально держать Адамса на крючке, пока тот ещё остаётся мэром. Но как это сделать?
Как сделать так, чтобы Адамс остался мэром, но при этом не мог отказаться выполнять указания Трампа?
Мог ли Трамп просто помиловать Адамса?
Вы, наверное, слышали, что у президента США есть полномочия помиловать кого угодно. И да, это полномочие уже использовалось раньше — сам Трамп помиловал свёкра своей дочери, а Байден — собственного сына.
Так что, технически, Трамп мог бы помиловать мэра? Да. Но тогда у него бы не осталось рычагов влияния. Помилование — это окончательно. Как только человек помилован, дело закрыто навсегда. Нельзя использовать это, чтобы держать его на крючке.
Идеальный для Трампа сценарий — чтобы обвинения были сняты, но особым образом. Не полное оправдание, не помилование, а нечто более тонкое. Что-то, что позволило бы делу исчезнуть из заголовков, но при этом сохранить угрозу. Что-то, что можно вернуть в любой момент, если понадобится.
И такой механизм существует. Это называется прекращение дела с возможностью повторного возбуждения (dismissal without prejudice). Это значит, что дело закрыто на данный момент, но не навсегда. Прокуроры могут возобновить его в любое время. Так, что если мэр выйдет за рамки сделки с властью, рассмотрение дела возобновится. Не нужно нового расследования. Не нужно новых обвинений. Просто сдуваем пыль, возвращаем в суд — и давление снова на месте.
И удивительно — а может, и неудивительно — но именно так всё и произошло. Эмиль Бове, исполнявший обязанности заместителя генерального прокурора в то время, подписал ходатайство о прекращении дела без ущерба для его возобновления.
Здесь стоит отметить, что Трамп отрицал какую-либо причастность к делу. «Я ничего об этом не знаю, — сказал он. — Очевидно, я не вовлечён… Я ничего не знаю об этом деле». Мэр тоже отрицал какую-либо сделку. «Я никогда не предлагал — и никто от моего имени не предлагал — обмен моей власти как мэра на прекращение дела», — заявил Адамс. «Никогда».
(https://thehill.com/home/qurium/kloop.kg/news.htmladministration/5146476-trump-eric-adams-prosecutor-resignations/))
Конечно, в обычных условиях было бы сложно опровергнуть такие отрицания. Но мы не в обычной ситуации — мы стоим на месте сноса. И человек, управляющий бульдозером, даже не пытается скрыть то, что происходит.
Официальная причина, приведённая для прекращения дела, заключалась в том, что обвинения в адрес мэра мешали ему поддерживать усилия Трампа по борьбе с незаконной иммиграцией. И вот я цитирую: «Обвинение мэра ограничило способность господина Адамса сотрудничать в иммиграционном наступлении президента Трампа».
Вот и всё.
Это было сказано вслух. Не в каком-то секретном меморандуме — а в официальном объяснении. Так что даже если никто не признаёт закулисной сделки, обоснование говорит само за себя.
Я всё ещё задаюсь вопросом, почему именно это объяснение было использовано. В конце концов, Минюст мог бы сказать, что доказательств недостаточно для продолжения дела.
Но вот в чём дело — если прокуроры скажут это вслух в суде, это будет означать, что дело слабое. И в такой ситуации судья мог бы решить закрыть его навсегда — без возможности его повторного возбуждения (dismissal with prejudice).
Но используя аргумент «в интересах общества» — мол, обвинения мешают федеральной иммиграционной политике — они увеличили вероятность того, что судья позволит закрыть дело с возможностью повторного открытия.
И, возможно, это была даже не стратегическая игра. Возможно, это было просто честное описание того, как теперь всё должно работать. В конце концов, если вы собираетесь перестроить всю систему, не нужно скрывать свои мотивы — их скрывают только те, кто их стыдится. В этой новой архитектуре важнее всего повестка президента и её выполнение может оправдать практически всё. Даже судьи, предположительно, должны это понимать.
Кстати, говоря о судьях — в США прокурор не может просто сам закрыть дело, особенно такое громкое. Он может подать ходатайство, но решение принимает судья. Судья — последнее звено. Это ещё один уровень защиты в системе — ещё одна балка в той старой архитектуре, о которой мы говорили.
Кроме того, ходатайство о прекращении дела должно было быть представлено в суд федеральными прокурорами из Нью-Йорка, которые вели дело.
Даниэль Сассун, федеральный прокурор Южного округа Нью-Йорка — главный прокурор Манхэттена — отказалась это делать. Она посчитала, что запрос имеет политическую подоплёку и не имеет правовой основы. Хотя она сама республиканка, в письме об отставке она написала: «Поскольку закон не поддерживает прекращение дела, и поскольку я уверена, что Адамс совершил преступления, в которых он обвиняется, я не могу согласиться с требованием прекратить дело по неправомерным соображениям».
И ушла в отставку.
В тот же день в отставку подали ещё пять прокуроров. Итого — шесть прокуроров в один день. Если такая демонстрация смелости и самопожертвования — это и есть «глубинное государство», то, честно говоря, я бы хотел бы такого глубинного государства для Кыргызстана.
Когда я думаю об этом, я представляю себе сцену (которая, вероятно, не произошла, но всё равно забавно): заместитель генпрокурора бегает по зданию Минюста в Нью-Йорке, пытаясь найти кого-нибудь — хоть кого-нибудь — кто согласился бы стать главным прокурором Манхэттена. А люди отводят руки и говорят: «Нет, спасибо — и, кстати, я оставил письмо об отставке у вас на столе».
На следующий день седьмым — и последним — стал Хейган Скоттен. В своей отставке он написал: «Если ни один юрист, находящийся в пределах слышимости президента, не готов дать ему такой совет, тогда, я полагаю, вы в итоге найдёте кого-то достаточно глупого или достаточно трусливого, чтобы подать ваше ходатайство. Но этим человеком никогда не стану я».
(https://thehill.com/opinion/criminal-justice/5158504-why-the-resignation-of-7-doj-lawyers-in-the-eric-adams-case-matters/)
В конечном итоге Эд Салливан, старший прокурор Минюста, взял эту роль на себя и вместе с Эмилем Бове подал ходатайство о прекращении дела. Похоже, Салливан сделал это специально для того, чтобы защитить своих коллег от увольнения или давления, которое заставило бы их уйти. Но мне интересно, что бы произошло, если бы ни один прокурор из Нью-Йорка не согласился этого сделать.
В итоге, всё оказалось напрасно. Причём напрасно для команды Трампа. Судья решил прекратить дело. Как выяснилось, по законам США у него не было выбора продолжать его, поскольку американская система правосудия основана на принципе состязательности, а здесь фактически не было противоположной стороны, так как прокуратура выступила за прекращение дела. Но он закрыл это дело окончательно, без возможности возобновления.
Конечно кто-то может сказать, что правосудие проиграло, так как мэр, который, возможно, был коррумпирован, избежал ответственности и не предстал перед судом. Однако важно понимать, что когда демократическую систему пытаются разрушить изнутри, жертвы неизбежны. Согласно американским законам, это было, пожалуй, самое справедливое решение из возможных.
Для нас эта ситуация — урок. Как я говорил в начале, демократия похоже на здание. Любое устойчивое здание, если оно сделано из железобетона, стоит благодаря металлической арматуре и бетону: арматура даёт гибкость, бетон — жесткость. Так и в демократической системе: нужны компетентно написанные законы, ограничивающие власть одного человека, и люди в системе, готовые пожертвовать собой ради её сохранения. Пока американская демократия устояла, но посмотрим, что произойдет дальше. Стальной шар Трампа продолжает свою работу.
Авторы: Ринат Тухватшин и два соавтора, при помощи ChatGPT
