«Мы сколько угодно можем спорить за пивом, нужно ли тушить, но все равно — поедем и будем тушить»
Как живут екатеринбургские добровольные пожарные и зачем они бесплатно тушат природные пожары
«Я опасаюсь любого огня в лесу. Когда вижу костер, мне плохо, не могу терпеть даже запах костра. Насмотрелась, как это все происходит. Как даже у малейшей неосторожности могут быть тяжелые последствия», — говорит Виктория, координатор «Добровольцев быстрого реагирования» (ДБР). Добровольные пожарные из Свердловской области организовано тушат горящий торф и леса не первый год. За это время успели увидеть самые разные пожары, в большинстве которых был виноват человек. Любой огонь они воспринимают как потенциальное стихийное бедствие, с которым придется бороться не один день, иногда — не один месяц.
Мы встречаемся в небольшой кофейне в центре Екатеринбурга, за столом — четыре человека, волонтеры ДБР. Слева — высокая и статная Виктория координатор, напротив Ольга — улыбчивая девушка с кольцом в брови, рядом с ней — Ирина в темно-зеленой походной куртке. Чуть поодаль — молчаливый и спокойный Павел, единственный мужчина на нашей встрече. Оставшийся пустой стул заняла ярко-оранжевая строительная каска, оклеенная стикерами. На этом стуле мог бы сидеть еще один наш герой Игорь — один из самых опытных волонтеров ДБР, но он на встречу не попал, с ним мы говорили отдельно, и его история не менее интересна, чем остальные.
В организацию добровольцев входят люди разных возрастов, мужчины и женщины, опытные и новички. Как только в Свердловской области начинают гореть леса и высушенные болота, они выезжают на место и борются с огнем плечом к плечу с профессиональными пожарными. Все это волонтеры совмещают с обычной жизнью — офисной работой, семьей и хобби.
В совместном материале «Говорит НеМосква» и It’s My City говорим с добровольцами — о первом опыте тушения, мотивах участия в ДБР, спорах со скептиками и непонимании со стороны окружающих.
Виктория: «Не хочу преждевременно умереть, не хочу, чтобы моя семья преждевременно умерла»
Виктория — одна из координаторов и основателей «Добровольцев быстрого реагирования». Она организует обучение новых волонтеров, выезды, мониторит термоточки, договаривается с волонтерами, пожарными службами, лесничими и чиновниками, следит за закупкой расходников (например, респираторов и перчаток), советует новичкам, что с собой брать и надевать на тушения. Когда сезон пожаров отступает, проводит вместе с другими добровольцами просветительские мероприятия в школах и детсадах.
Виктория постоянно держит контакт с журналистами и рассказывает об очередных вспыхнувших лесных и торфяных пожарах, о петициях и обращениях к властям с требованиями реформировать систему пожаротушения в регионе. Все это она совмещает с основной работой. Виктория работает «в сфере маркетинга», но говорить о своей профессии не хочет. Как и о трудностях на работе, как-то связанных с ее волонтерством. Именно из-за них она попросила не указывать в публикации свою фамилию.
Виктория пришла в пожаротушение в 2021 году — тяжелый был год для пожарных, тогда за весь сезон в Свердловской области вспыхнуло 1033 пожара (в два раза больше по сравнению с предыдущим годом), а их площадь выросла сразу в пять раз, превысив 50 тысяч гектаров. Она тогда хотела посадить деревья на своей улице, ей посоветовали проконсультироваться с людьми из сообщества «Парки и скверы Екатеринбурга», и в чате экоактивистов Виктория наткнулась на сообщение о том, что горит лес неподалеку от ее дачи, в окрестностях озера Глухое. Сил и техники пожарных, судя по сообщениям СМИ, не хватало, а многодневный пожар на тот момент только разгорался. Виктория предложила активистам ехать на помощь официальным службам.
— Была какая-то степень отчаяния и страх за родные места, попытка понять лично, что происходит, — рассказывает Виктория.
Вдвоем еще с одной девушкой — познакомились уже на подходе к пожару — она приехали на озеро Глухое. По пути к месту горения находился КПП, посторонним входа не было, но волонтерки смогли договориться, чтобы их пустили помогать.
— Нас перевезли на лодке к сотрудникам Авиалесоохраны. К моменту прибытия они находились на этом пожаре уже много дней, в торфянистую почву провалилась по кабину мотолыга, они ждали серьезного подкрепления в виде 20 десантников и техники, а пришли девушки с лопатой… Я еще пришла с ведром, в первый раз на пожаре, это было очень смешно.
Елена оказалась более опытной, пришла в правильной пожарной экипировке (обувь — на толстой подошве, одежда — хлопчатобумажная, непременно респираторе) и со своим ранцевым лесным огнетушителем, провела Виктории по пути краткий инструктаж по технике безопасности. Пожарные Авиалесоохраны посмотрели на девушек скептически, но продолжили тушить уже бок о бок с помощницами, работали вместе на кромке, наполняли ранцы добровольцев водой.
Девушки потратили много сил и времени, тушили семь с половиной часов, но лес тогда спасти не удалось. Тяжелое психологическое состояние усугубляло физическое: из-за неопытности и отсутствия респиратора Виктория надышалась дымом и на пути домой чувствовала сильную слабость и тошноту. На следующий день не могла нормально встать с постели из-за боли в ногах.
Несмотря на тяжелый первый опыт, она продолжила наблюдать за пожарами вокруг Екатеринбурга, читала о том, что пожарные службы столкнулись с острым дефицитом людей и техники. Тогда решила начать рассказывать людям о происходящем, организовать системное волонтерское движение, которое работало бы с официальными службами.
В области и до этого существовали сообщества волонтеров, которые приходили на помощь во время лесных пожаров, — поисковые отряды, клубы внедорожников, охотников и рыболовов, но на тот момент они были довольно закрытыми, информации о том, как они работают на пожарах, в открытом доступе просто не было.
Вместе с другими неравнодушными горожанами, в основном также из чата «Парков и скверов», Виктория прошла обучение у опытных волонтеров, которые многие годы тушили природные пожары в других регионах. Потом волонтеры объявили сбор денег, закупили ранцевые лесные огнетушители, каски и респираторы. С августа 2021 года группа начала почти ежедневно выезжать на лесные пожары. У них появился телеграм-чат, который за год вырос до 600 человек, а сейчас в нем уже более 1100 добровольцев, готовых отправляться на тушение или помогать пожарным, предоставляя машины или мониторя термоточки. Также у добровольцев есть телеграм-канал на 300 человек, где они анонсируют оффлайн-встречи и рассказывают о своих успехах.
Больше 100 волонтеров ДБР прошли обучение, организованное Уральской базой авиационной охраны лесов и Центром профилактики ландшафтных пожаров. После этого научились тушить торфяные пожары, приобрели оборудование для этого (частично на донаты, в основном — на свои). Так, постепенно в городе сложилось системное добровольческое движение с координаторами.
— Мы старались тушить более организованно, старались избегать ситуаций, когда большое количество неподготовленных волонтеров приходили бы в разное время, бегали что-то беспорядочно тушили, уходили в гарь. Наши группы всегда выезжали со старшим опытным волонтером, который проводил инструктаж и координировал действия группы, связывался с руководителем тушения на месте — поясняет Виктория.
За годы координации ДБР Виктория приобрела «профдеформацию»: приходя в любой лес, она в первую очередь оценивает, как и насколько сильно он будет гореть. Она бы хотела, чтобы люди начали воспринимать разжигание костров в лесу как «неприличное занятие» — настолько же неприличное, как, например, выбрасывание мусора на улице. Исключение, на ее взгляд, можно делать только для специально отведенных под разжигание костра мест, но за этим надо внимательно следить, а в нынешних условиях это почти невыполнимо — из-за нехватки лесничих и неукомплектованности кадров в МЧС.
Иногда Виктория не стесняется подойти к туристам и отдыхающим и сделать замечание из-за разведенного огня. Например, если костер развели, когда действует особый противопожарный режим, или что-то жгут на особо охраняемой природной территории. Случалось, она вызывала полицию, но силовики приезжают на такие вызовы далеко не всегда, даже если действуют ограничения. Иногда, говорит Виктория, приходилось спорить с полицейскими — они убеждали, что в их обязанности не входит наказание людей за разведение костров, этим должны заниматься инспекторы МЧС (это не так, согласно статьям 23.25, 28.3, 8.32 КоАП РФ выписывать протоколы за нарушение противопожарного режима могут, в том числе, сотрудники МВД). Если попытаться вызвать пожарного инспектора МЧС, он тоже может не приехать, утверждает собеседница — в ведомстве остро не хватает кадров.
Свою мотивацию Виктория объясняет опасениями за здоровье семьи и друзей. Задымление городов пагубно влияет на органы дыхания, а бензопирен, выделяющийся при горении торфа, — сильный канцероген. Вдыхая его, мы повышаем риск раковых заболеваний.
— Многодневное задымление по статистике ведет к избыточной смертности населения, а я не хочу преждевременно умереть, не хочу, чтобы моя семья преждевременно умерла от каких-то легочных заболеваний. Я понимаю, что пока не могу глобально изменить ситуацию, но хотела бы приложить руку к тому, чтобы что-то изменилось, чтобы больше людей узнало о проблеме и не делало бы хуже, — говорит Виктория.
Семья ее «увлечение» не слишком поддерживает — волонтерство отнимает слишком много свободного времени. Поначалу родные ездили с Викторией на тушения, затем перестали. Собеседница говорит, что они ею «гордятся, но очень переживают» и считают, что тушением должны заниматься профессиональные службы.
— Мол, мы платим налоги, и у каждого должны быть свои обязанности, каждый вносит свой вклад через собственное профессиональное развитие, и этого достаточно, — объясняет Виктория позицию родственников. — Это распространенная точка зрения, с которой трудно поспорить, но когда весь город в дыму, а знакомый лес исчезает на наших глазах, что ты будешь делать? Кто-то просто ждет, а мы хотим разобраться. В первую очередь, разобраться с тем, почему огонь возникает и почему он не утихает.
Когда в 2021 году вокруг Екатеринбурга возникло множество лесных и торфяных пожаров, и с каждым днем их становилось все больше, у Виктории возникали мысли о преднамеренных поджогах. Было также ощущение, что «леса и поля самовоспламеняются от жары». Благодаря просветительской работе опытных добровольных пожарных Виктория поняла, что основная причина пожаров — человек. Он может искренне любить природу и лес, но не совсем понимает, что плохо затушенный костер на заторфованной почве или случайный окурок в сухой траве — это та самая причина «внезапного» лесного пожара.
Есть и природные причины — вулканы, метеориты, сухие грозы. Но на Урале из этого списка имеются только сухие грозы, которые могут изредка случаться на севере Свердловской области.
— Наши пожары — это неосторожность, невнимательность или невежество людей, а не намеренные поджоги, как могут подумать конспирологи. Весенние палы травы приводят к тому, что огонь заглубляется в торфяники, которые могут гореть очень долго, не тушатся дождем, тлеющий торфяник дает сильное задымление и новые лесные пожары в более засушливый период, к августу. Этот замкнутый цикл необходимо разорвать, — размышляет Виктория.
Кроме того, в области последние годы стабильно снижается уровень грунтовых вод, в то время как вокруг городов и поселков Свердловской области есть десятки осушенных в советские годы торфяников. Уральцы, говорит Виктория, живут словно на «пороховой бочке». В этих условиях люди просто обязаны пересмотреть свои привычки и изменить поведение на природе, а властям — нужно что-то сделать с осушенными торфяниками, уверена Виктория.
Еще одна проблема — недостаточная работа с населением, считает собеседница. Волонтеры ДБР ходят по школам и детским садам, проводят занятия по пожарной безопасности на природе. Также читают лекции о причинах пожаров и технике безопасности на тушении для взрослых, в разных компаниях и организациях.
— На занятиях в садиках и школах мы показываем картинку, на которой изображены лес, трава, солнце, зайчик. Спрашиваем: что стало причиной пожара в лесу? И все, как один: «Солнце!» И мы раз за разом объясняем, что солнце не нагревает ни торф, ни землю, ни деревья, ни траву до такого состояния, чтобы они загорелись. Надо спокойно объяснять, что основная причина пожара — человек, — говорит Виктория.
Ирина: «Хотелось бы не только брать эмоции и впечатления, а еще и отдавать что-то»
Ирина пришла в движение пожарных-добровольцев в 2021 году, увидев анонс онлайн-курса у Авиалесоохраны. Девушка слушала лекции и выполняла задания, а по итогам сдала экзамен на высокий балл. После тестирования побывала на своем первом выезде, пока учебном, вместе с экспертами одной экологической организации.
— Нам показали, как это происходит [тушение торфяных пожаров], как укрыться от падающих деревьев, как собрать линию, как именно тушить торф, снабдили самым необходимым оборудованием. После этого у нас начались регулярные выезды, — рассказывает волонтер.
В прошлом году сезон Ирины начался 9 мая. По ее словам, в День Победы был настоящий «день войны»: все горело, над вспыхнувшими лесами летали вертолеты. Волонтеров перебрасывали с точки на точку на грузовике. Рядом с очагами пожаров не было водоемов, поэтому добровольцы были вынуждены тушить огонь с помощью 20-килограммовых ранцев с водой.
— Я «офисный планктон» с дурацким графиком с 9 до 18, поэтому ездить в будни не могла, но тушила каждые выходные, все лето. Меня не было на пожарах только тогда, когда я уезжала на Ладогу, в лагерь добровольных лесных пожарных. Хотела пожить там, набраться опыта, — говорит Ирина.
Ее работа никак не связана ни с охраной окружающей среды, ни с тушением пожаров: девушка трудится в компании, поставляющей тяжелую технику для строительства дорог. По словам Ирины, волонтерство не мешает работе, а коллеги поддерживают ее.
— Сначала, наверное, крутили пальцем у виска. Потом, когда я показала им фотографии, ролики с пожаров, они услышали, что происходит, начали интересоваться тем, что я делаю. Могли получать какую-то оперативную информацию от меня, когда в город был в дыму, — говорит девушка.
Такую же поддержку она нашла и дома. У Ирины муж и трое детей, и младшая 14-летняя дочь уже тоже интересуется движением добровольных пожарных. В прошлом году она начала ходить в кружок «юного спасателя», где детям рассказывают, в том числе, о пожарах.
— Я думаю, что она к нам присоединится… — говорит Ирина. — Через четыре года! — строго прерывает Виктория. — Только с 18 лет. Это тяжело и небезопасно. Часто вижу истории, когда показывают, как люди семьями ездят на пожары, а дети в кроссовках бегают и помогают тушить. Нельзя эту тему поддерживать.
Малознакомые люди, продолжает собеседница, далеко не всегда понимают, зачем посвящать свободное время тушению ландшафтных пожаров, причем бесплатно.
— Когда я ехала на Ладогу с четырьмя баулами на плацкарте, попутчики начали задавать вопросы. Я рассказала про лагерь добровольцев, про тушения, первая реакция была: «А вам за это платят?» Люди в основном считают, что человек что-то делает, если он будет материально вознагражден. Что нам за это платят, — говорит Ирина.
— А платим мы! — шутливо дополняет волонтер Ольга.
Ирина также окончила курсы первой помощи, регулярно ездит на съезды проекта «Уралспаса», где команды из разных городов попадают в сымитированные условия ЧП и должны спасать «пострадавших». По словам Ирины, выезды на пожары — почти еженедельный «Уралспас», где можно применить свои навыки.
Свое стремление уделять так много времени тушению пожаров Ирина объясняет тем, что она — «профессиональный турист». Постоянно ходила в пешие походы, лыжные походы, ездила с семьей на машине в разные концы страны и за границу.
— Я очень люблю природу. И хотелось бы не только брать впечатления, эмоции от нее, а еще и отдавать что-то. Я смотрю все эти красоты, гуляю по лесам и по горам и я вижу, что все это страдает и погибает. Я могу кусочек этой красоты спасти, чтобы после меня кто-то мог прийти и посмотреть на все это. Семья видит, что у меня горят глаза. Особенно, когда есть какой-то результат. Когда приезжаем на пожар, там все горит, дымит, а уезжаем — все черное, горевшее, но холодное, больше не горит. Значит, сегодня что-то получилось…
Павел: «Обычная физическая нагрузка уровня посадки картошки, просто в дыму и со спецэффектами»
Павел 11 лет работает на оборонном предприятии, много лет занимается спортивным туризмом и альпинизмом, часто ездит на природу. Состоял в турклубе УГТУ-УПИ, и попал в волонтерское движение благодаря Ирине Сингх. Он точно не помнит, как именно примкнул к ДБР, говорит только, что в один момент у него появилась «внутренняя потребность» начать делать что-то полезное, а не просто «выезжать на природу».
— Когда тебе наступает определенное количество лет, ты начинаешь искать смысл в том, что делаешь. Мне стало не хватать смыслов, и я для себя открыл такое направление — не просто ездить в лес и ходить по лесу, а ходить по лесу с лопатой, копать болото [и тушить пожар], — объясняет Павел.
Впервые он поехал на природный пожар в качестве добровольца в мае 2023 года и большую часть сезона участвовал в выездах. Вместе с ним отправлялась и жена, которая зачастую выступала на тушениях еще и в роли фотографа. В этом году ей придется отказаться от поездок, она ждет ребенка.
В прошлом году чаще всего Павел с супругой попадали на тушение торфяных пожаров.
— Торфяные пожары были прогнозируемы, они горят медленно. Вы приезжаете, спокойно раскладываетесь и занимаетесь тушением болота. Болото никуда не убежит. Я бы не сказал, что это очень сложно. У меня жизнь таким образом прошла, это не самое сложное, чем я занимался. Обычная физическая нагрузка уровня посадки картошки, просто в дыму и со спецэффектами, — говорит волонтер.
В отличие от многих добровольцев-новичков, Павел сразу с особой ответственностью готовился к выездам, покупке экипировки.
— Павел пришел [в ДБР] очень подготовленный, один из немногих, кто уже успел прочитать предварительно теоретические материалы, подготовил подходящую обувь, каску, одежду. До сих пор он очень бдит за техникой безопасности и остальных пытается «воспитать». Ведь это довольно частая ошибка новичков, когда они приходят в зеленых «энцефалитках», сливаются с пейзажем, а это опасно — если человек потеряется, его будет очень сложно найти, — комментирует координатор ДБР Виктория.
— Правильнее сказать, что я не воспитываю людей, — возражает Павел, — а высказываю свою точку зрения.
— Настойчиво, — уточняет Виктория.
— Настойчиво, — соглашается волонтёр.
Павел даже завел телеграм-канал, где делает обзоры одежды для тушения пожаров, снаряжения, что стоит, а что не стоит покупать начинающим и опытным волонтерам. Название канала Павел попросил оставить в секрете — не хочет, чтобы на него подписывались люди «не в теме». Подписчиков у него немного, зато среди них есть люди из разных регионов страны.
— Люди достаточно поверхностно относятся к тому, что им интересно, и это не только про тушение пожаров. Удивительно: им вроде интересно, но вникать почему-то не хотят. Что нашел, в том и пошел, — недоумевает Павел.
Ольга: «Понимаешь, что ничего не можешь сделать с этим умирающим лесом, кроме того, чтобы лес вокруг оставался жить»
Ольга стала добровольцем в 2021 году. На первое тушение леса возле поселка Северка на горе Котел девушку позвала подруга, которая начала заниматься этим перед выборами — некоторые кандидаты тогда выстраивали свои кампании на помощи в тушении пожаров и собирали волонтерские штабы. Ольга присоединилась к этой «движухе» просто из желания что-то изменить и попытаться «привести мир в порядок».
— Многие люди после ковида пошли в волонтерство, потому что это немножко упорядочивает нашу жизнь, добавляет ощущение, что ты что-то делаешь и на что-то влияешь. Те люди, которые изначально меня туда позвали, уже не ездят, а я — езжу до сих пор. У нас даже сложились группки по интересам, ходим вместе в походы, — говорит девушка.
Наиболее активно Ольга начала ездить на пожары уже в 2023 году, тогда она впервые попала на торфяной пожар и, по ее словам, именно такие пожары «затянули больше всего».
— Лес для волонтера — это чаще окарауливание, на серьезные лесные пожары волонтеры попадают гораздо реже, я не была ни разу. Ходишь и дышишь этим некрасивым лесом, смотришь, как деревья падают в глубине. Довольно грустное зрелище, так как понимаешь, что ничего не можешь сделать, кроме того, чтобы лес вокруг оставался жить. А торфяной пожар ты все-таки останавливаешь. Тот героизм, за которым некоторые ездят на пожары, на торфе тоже есть, — объясняет Ольга.
Себя она считает «почти бесстрашной», но, говорит, сталкивалась с пугающими ситуациями. В прошлом году добровольцы собрались небольшой группой на разведку — на торфяник под поселком Шайдуриха. Припарковали машину и отправились дальше пешком — сначала по лесу, затем вышли к болоту.
— Болото было как в книжках, на картинках, с топями. Красотища неимоверная! Идешь и слышишь, как деревья с прогоревшими корнями падают, — вспоминает Ольга. — Я словила ощущение дереализации, что-то хтоническое и затягивающее. Понимаешь, почему иногда люди уходят на болота и там теряются. Это затягивает, появляется желание уходить дальше и дальше.
В ДБР Ольга нередко выступает в роли водителя: на ее машине к месту пожара часто привозили снаряжение. Но у Ольги не большая ГАЗель и даже не вездеходная «Нива», а простая легковая Skoda Fabia, ее приходится набивать оборудованием — рукавами, насосами, лопатами, кирками — по самую крышу.
Ради выездов на тушение Ольга также обучилась езде на квадроцикле, если вдруг волонтерам выпадет возможность приобрести его или взять на время. Увы, пока постоянного квадроцикла у команды нет, а на «Шкоде» проехать можно не везде, поэтому порой волонтерам приходится прибегать к нестандартным мерам — например, вызывать грузовое такси через «Яндекс».
Правда, до места пожара повезет не всякий водитель. Как-то волонтеры заказали фургон до места торфяного пожара в Калиновском лесопарке на северо-востоке Екатеринбурга: приложение показало, что машина может доехать до нужной точки. Однако уже в лесу водитель отказался везти оборудование дальше, и километра два добровольцы тащили снаряжение на себе. Сейчас ДБР собирает деньги на большую и вместительную машину, специально для выездов на пожары, чтобы была всегда «под рукой».
Ольга — инженер ЖКХ, на работе ей приходится много двигаться, поэтому физически тушение пожаров дается без проблем. Но психологически — сложно, порой приходится «отказывать себе» в выездах из-за занятости на работе, ведь лесные пожары разгораются не только в удобное для всех время. В итоге выезд может не состояться просто потому что не нашлось ни одного свободного водителя.
Благодаря выездам на тушения, девушка увлеклась спелеологией — познакомилась с одним из постоянных участников группы спелеологов, который пригласил ее и других ребят съездить в пещеру. Ольге понравилось, теперь она регулярно выезжает в пещеры разной сложности (It’s My City публиковал репортаж с одной из экспедиций екатеринбургских спелеологов, Ольга также была участницей того выезда).
Не только спелеологи затянули Ольгу в свою тусовку, но и Ольга пытается затянуть их в отряд добровольцев. Заинтересовать темой тушения пожаров пока удалось только одну знакомую по экспедициям. Также интерес к добровольчеству проявляет сын Ольги, но несовершеннолетние на тушения не допускаются, слишком опасно и тяжело физически, так что пока он изучает теорию.
Игорь: «Мы выезжали тушить по три пожара в день»
Игорю 65 лет. Успел поработать и маляром-высотником, и электриком, и преподавателем в институте, и учителем в школе, открывал свой бизнес в разных сферах. Еще всю жизнь занимается спортом. Вместе с группой спортивных горожан стоял у истоков «Паркрана» в Екатеринбурге, даже проходил обучение у англичан. Сейчас Игорь отошел от участия в забегах — три года назад вышел на пенсию, чтобы помогать своей дочери ухаживать за маленьким внуком. Примерно тогда же, в 2021 году, впервые попробовал тушить лесные пожары.
— Я вырос на уральской природе, с детства занимался скалолазанием, ориентированием, лыжами, велосипедом. Я очень много времени проводил на природе, не только на Урале. И я помню эти пожары еще школьником, например, на Чертовом городище, пытались ветками тушить огонь. Проблема ландшафтных пожаров — правда, тогда я не знал таких названий — заложилась где-то на уровне подсознания с детства. Леса горят — это печально, я видел разницу между нормальным лесом и тем, что оставалось после пожара, — говорит Игорь.
В 2021 году мужчина познакомился в фейсбуке с несколькими волонтерами, тушившими пожар у Ладоги, заинтересовался, решил поехать вместе с новыми знакомыми в лагерь пожарных добровольцев на ладожских островах. До этого мужчина ничем таким не занимался, так что техники тушения разных видов природных пожаров пришлось осваивать с нуля.
Волонтеры тушили пожар в национальном парке «Ладожские шхеры». Это система островов, покрытых сосновыми лесами. Летом они особенно уязвимы из-за засухи и туристов, которые не всегда осторожны с огнем. Прибыв туда, Игорь обеспечивал пожарных связью: по образованию он связист, по этой специальности служил в армии. Игорь пробыл в лагере все лето. Постепенно начал участвовать в патрулировании лесов и непосредственно тушении огня.
— Людей катастрофически не хватало, мы выезжали тушить по три пожара в день, — вспоминает волонтер.
В уральскую «тусовку» пожарных добровольцев Игорь попал уже в сентябре 2022 года, когда приехал в Екатеринбург. В отличие от северо-западных регионов, где осенью возгораний становится в разы меньше, здесь сезон лесных пожаров еще не заканчивается. Мужчина ездил на тушения лесных и торфяных пожаров с местными волонтерами, которые стихийно организовались как раз в том году.
С 2021 года Игорь поучаствовал в более чем 30 выездах, не считая патрулирования, когда добровольцы объезжают проблемные территории, где могут происходить пожары. Также каждое лето мужчина уезжает на Ладогу и помогает с тушением там, затем возвращается в Екатеринбург и волонтерит уже тут, чаще попадает на торфяные пожары.
— Да, на торфяниках не так все эпично, как в лесу. Нудная и кропотливая работа — таскаешь помпу, ковыряешь землю, — рассказывает волонтер. — А в лесу сложность морального плана: когда заканчиваешь день, не всегда чувствуешь удовлетворенность, потому что приходится оставлять черный ландшафт. С одной стороны, что-то сделал, много поработал, умотался, а с другой стороны — все равно уходишь с пепелища. И вырастет что-то на этом месте лет через пятьдесят.
Совсем скоро доброволец вновь уезжает в Ленинградскую область, но планирует вернуться на Урал в июле — полагает, что после весеннего затишья летом здесь снова начнутся проблемы. Пока в Свердловской области природных пожаров мало из-за холодной погоды, в том числе — из-за выпавшего в мае снега, поэтому волонтеры находятся в режиме ожидания, занимаются, в основном, просвещением.
Относительно спокойную весну 2024 года Игорь также связывает хорошей работой со стороны Авиалесоохраны прошедшей зимой. Говорит, к апрелю они смогли потушить все тлеющие торфяники на территории Свердловской области с помощью новой методики: зимой они раскапывали тлеющие торфяники тракторами.
— Я не понимаю, почему про это мало говорят, но на самом деле это очень значимый момент, потому что, во-первых, методика опробована, она эффективна. Во-вторых, в Свердловской области впервые за многие десятилетия в апреле не было значимых очагов. Пока все «тьфу-тьфу-тьфу».
Волонтеры нередко сталкиваются со скептиками, которые не верят в пользу тушения лесных пожаров, считая, что это — естественный природный процесс. В интернете Игорь с такими людьми не спорит, потому что в принципе считает бесполезными сетевые споры. А вот при личном общении — не прочь ввязаться в дискуссию и аргументировать свою точку зрения.
— Все, кто когда-либо занимался тушением, говорят, что девять из десяти ландшафтных пожаров — это человеческий фактор. Все эти сухие грозы — «мистика», высосанная из пальца, в реальности их доля очень маленькая. Да, природа как бы самоочищается, но масштабы этого на порядки меньше, об этом говорит статистика и научные исследования, — комментирует Игорь. — Если не тушить, будут сгорать города. У нас, на Урале, в Екатеринбурге еще и с водой сейчас проблема, ходим по лезвию ножа лет тридцать. Реки очень сильно обмелели, каждое лето засуха. Мы сколько угодно можем спорить за пивом, нужно ли тушить, но все равно — поедем и будем тушить.
Автор: Мария Рубинина