Время на прочтение: 26 минут(ы)

Пытатели в законе

как в России пытают и как наказывают за пытки

Автор: Оксана Асауленко

Фёдор Валько, 43-летний тракторист из Краснодарского края, вспоминает ужас, пережитый в отделе полиции станицы Новомышастовской. Его избивали с такой силой, в том числе металлическим стулом, что наручники деформировались. «У меня было чувство, что меня убивают», — говорит он.

Пытки в российских отделах полиции и колониях — не редкость. Несмотря на поправки в Уголовный кодекс 2022 года, ужесточившшие наказание за эти преступления, виновные часто избегают суровых приговоров. Почему система не работает? Мы поговорили с жертвами, их близкими, свидетелями и правозащитниками.

16 августа 2023 года Фёдора Валько, временно работавшего сторожем на заброшенном кирпичном заводе, вызвали на работу из-за кражи транспортёрной ленты. Он быстро вернулся, но вскоре к нему домой приехали старший участковый уполномоченный полиции Евгений Самонов и оперуполномоченный Иван Таценко. По словам жены Фёдора Юлии, от Самонова пахло алкоголем.

«Он прижал мужа к забору и начал душить. Лицо Фёдора посинело, — рассказывает Юлия Валько. — Я кричала, но никто не реагировал». Следы от удушения на шее Фёдора впоследствии зафиксировала судебно-медицинская экспертиза. Юлия смогла протиснуться между мужчинами и оттеснить участкового. После этого Фёдор сходил за телефоном, чтобы снять происходящее. Полицейские заявили, что забирают Фёдора в отдел для «опроса» по делу о краже. Через полчаса Юлия стала звонить мужу, но он не отвечал.

В отделе полиции станицы Новомышастовской ОМВД России по Красноармейскому району, куда привезли Фёдора Валько, по его воспоминаниям, начался ад. Телефон у него вырвали, надели наручники и начали избивать руками, ногами и металлическим стулом. Когда Фёдора били, в отдел приехали другие сотрудники. Но дознаватель по фамилии Шепель, слышавший крики, не вмешался, а лишь попросил оперативников побыть на улице. Видимо, чтобы не мешать коллегам.

Как позже рассказал Фёдор, во время избиения сотрудники говорили ему: «Признавайся, что из украденного ты прячешь у себя на огороде? Мы всё равно найдём то, что нам надо».

После избиения, во время которого Фёдор несколько раз терял сознание, его оставили в коридоре. Примерно через три часа сотрудники решили снять с него наручники, но не смогли. Наручники погнулись от ударов, и замок сломался. Тогда мужчину повезли на ближайшую станцию техобслуживания, чтобы распилить их.

Именно это обстоятельство впоследствии во многом помогло доказать вину полицейских. Видеокамеры над входом в отдел зафиксировали, как Фёдор зашёл в здание в нормальном состоянии. Спустя время его вывели: одежда была помята, футболка — в грязи. Когда он вернулся, камера запечатлела его лицо со следами побоев. Он хромал и с трудом заходил в кабинет, где его и оставили.

Видео Команды против пыток*

Позже сотрудники полиции оперативно оформили документы, возбудив уголовное дело по ст. 158 УК РФ (кража). Затем Самонов и Таценко вместе с дознавателем Шепелем приехали с обыском к Валько домой. «Они угрожали разбить банки с заготовками, забрать инструменты, перевернули детские вещи, — рассказывает Юлия. — Я боялась только одного: чтобы они не подкинули что-то, поэтому пыталась следить за всеми их действиями».

Полицейские изъяли цепь от трактора, который принадлежал супругам, а Юлию повезли в отдел. Находясь там, она слышала, что Фёдор кашляет в соседнем кабинете, спрашивала, что случилось, почему она не может его увидеть. Сотрудники сказали, что он оказал им сопротивление, поэтому она не может с ним пообщаться. После опроса Юлию отпустили. Она позвонила по телефону 112 и сообщила, что в отношении её супруга совершаются противоправные действия. Тем временем сотрудники свозили Фёдора в районную поликлинику, где его осмотрела врач.

«Врач видела, что на нём живого места нет, из ушей кровь шла. Но она выдала справку, что он может содержаться в ИВС. Его отвезли в районный отдел МВД станицы Полтавская, где ночью допросили по факту кражи. Точнее, просто бумажки на подпись принесли. А на следующий день повезли в суд», — говорит Юлия Валько.

Фёдора обвинили в административном нарушении — «неповиновении полиции». Судья, заметив его состояние, спросила: «Что с вами?» Валько ответил: «Упал».

На тот момент, по словам Юлии, муж не решался рассказывать, что произошло, потому что сотрудники его предупредили, что если он пожалуется, то его семье будет плохо. «У него был шок, и он понимал, что они на всё способны», — говорит Юлия. Особенно Фёдор беспокоился за детей.

На следующий день вместе с братом Юлия поехала забирать Фёдора из районного отдела полиции в станице Полтавской, куда его привезли после суда.

«Когда я увидела Фёдора, я так сжала руку брата, чтобы не закричать, что она потом у него опухла… Лицо напоминало отбивную, мясо, голова была неправильной формы, ссадины по всему телу, футболка и джинсы в крови. Он хромал, шатался, не мог передвигаться нормально. Это была настолько страшная картина, что я не могла поверить, что это мой муж…»

Узнав, что дети в безопасности, Фёдор решил наказать полицейских и написал заявление в Следственный комитет. Для этого ему нужно было зафиксировать все травмы. В больнице ему диагностировали перелом отростков позвоночника, сотрясение мозга, перелом носа, повреждения глаз и множественные гематомы и травмы по всему телу.

На следующий день Фёдор почувствовал себя хуже, и его снова госпитализировали. В больнице должного лечения не оказывали, а невролог даже заявила, что он симулирует. Врачи намеренно затягивали с выпиской и выдавали справки, где были указаны лишь незначительные ушибы, чтобы минимизировать тяжесть вреда здоровью.

Тем временем полиция пыталась превратить Фёдора из потерпевшего в обвиняемого. Дело о краже с завода закрыли, так как подозреваемых не нашли. Тогда полицейские возбудили административное дело за «неуничтоженный куст» конопли на его участке, выписали штраф и пытались выставить Фёдора наркоманом. Не получилось.

Спустя почти год административное дело о неповиновении сотрудникам полиции было прекращено, и Фёдора признали невиновным. К этому моменту полицейские Евгений Самонов и Иван Таценко уже сами находились под следствием.

Против них возбудили уголовное дело по статье о превышении должностных полномочий с применением насилия. Из обвинения исключили «причинение тяжких последствий».

«Несросшиеся позвонки у Фёдора никуда не делись, но получилось, что причинён лёгкий вред здоровью», — говорит Юлия.

После проведения очных ставок с обвиняемыми следователь Славянского межрайонного следственного отдела СУ СК России по Краснодарскому краю Дмитрий Михайлюта, который, по словам потерпевших, с самого начала работал добросовестно и по «горячим следам» собрал важные улики, переквалифицировал обвинение с ч. 3 на ч. 4 ст. 286 УК РФ — совершение деяния с применением не просто насилия, а пытки.

В ходе расследования Евгений Самонов и Иван Таценко свою вину отрицали, давали противоречивые показания. Во всём обвиняли задержанного. Самонов говорил, что Фёдор Валько вёл себя подозрительно и агрессивно, нецензурно выражался. Когда его привезли в отдел, он якобы начал «уходить», а сотрудник его просто догнал, сделал ему подсечку, так как мужчина сопротивлялся. Потом задержанный, по словам Самонова, «три раза падал на землю», а затем «ударился лицом об асфальт». Его завели в отдел, там он тоже начал падать со стула, а когда с него сняли наручники на станции техобслуживания (почему их пришлось спиливать, Самонов не пояснил), то Валько сам «нанёс следы крови на стену, так как хотел уйти от ответственности за совершённое преступление».

«Его никто не трогал и не избивал», — утверждал Самонов. Иван Таценко в судебном заседании давал показания, подтверждающие версию своего подельника. Но добавил, что применял приёмы к мужчине, потому что тот «пытался схватиться за кобуру», а телесные повреждения у него (Валько Ф. П.) образовались, потому что он «ударился головой об асфальтное покрытие, боком упал на лицо с высоты роста».

«Медицинское заключение опровергло то, что можно получить такие травмы, упав с высоты собственного роста», — говорит Юлия Валько.

В суде, по словам представителей потерпевшего и слушателей, бывшие сотрудники вели себя вызывающе. Иван Таценко в последнем слове сказал, что вообще не понимает, за что его судят, ведь он «действовал в рамках закона о полиции».

Прокурор просил приговорить подсудимых к семи годам лишения свободы каждого. Но судья Михаил Килюхов переквалифицировал обвинение, исключив из него пытку, вернув ч. 3 ст. 286 УК РФ. «Суд не установил у подсудимых желания причинить особые физические и нравственные страдания потерпевшему», — указывает Килюхов.

29 мая 2025 года суд приговорил Евгения Самонова к четырём годам лишения свободы, лишил звания и права занимать должности сроком на два года. Ивана Таценко приговорили к трём с половиной годам лишения свободы, лишили звания и права занимать должности сроком на два года. Приговор до сих пор не появился на сайте суда.

Ни с переквалификацией состава преступления, ни с самим приговором супруги Валько не согласились. «Наша жизнь разделилась на “до” и “после”», — говорят они. Это было не просто насилие, а именно пытка.

«Судья пишет, что они не хотели причинить мне физические и нравственные страдания, а у меня было чувство, что меня убивают, что я не выйду оттуда живым. Ещё немного, и всё. А потом они просто спишут труп как-нибудь…», — вспоминает тот день Фёдор Валько.

Уже после всего случившегося супруги Валько узнали, что у Евгения Самонова раньше были серьёзные конфликты с местными жителями, но обвинения сотруднику предъявлены не были. Одной семье даже пришлось уехать из станицы, чтобы обезопасить себя и своих родных, рассказывает Юлия. Возможно, поэтому участковый был уверен в своей безнаказанности и не думал, что очередной пострадавший доведёт дело до конца.

И действительно, Следственный комитет довёл дело до конца, прокуратура поддержала обвинение, однако суд вынёс незаконное и необоснованное решение, уверены юристы правозащитной организации «Команда против пыток»*, которые оказывали Фёдору Валько юридическую помощь. «По делу Фёдора Валько была достаточная совокупность доказательств, чтобы квалифицировать действия полицейских именно по части, наказывающей за пытки. Этого не было сделано».

Напомним, в июне 2022 года в Уголовный кодекс РФ были внесены поправки, так называемые «антипыточные составы». В частности, в статью 286 УК РФ (Превышение должностных полномочий). Наказание за пытки по ч. 4 и 5 этой статьи, приведшие к причинению вреда здоровью или к смерти жертвы, ужесточили до 12 лет лишения свободы. Преступление перешло в разряд особо тяжких, и осуждённые должны отбывать наказание в колонии строгого режима. Само понятие пытки приведено в соответствие с международным определением и включает в себя цель — «запугивание». Теперь это не просто умышленное причинение боли и вреда здоровью жертвы, но и «бездействие, которое привело к страданиям». Но то, что законодатели гладко сформулировали на бумаге, оказалось плохо применимо на практике в сегодняшней системе. По данным «Команды против пыток»*, в 2023 году по новым составам было осуждено всего восемь человек, в 2024 — десять, из них — шесть военнослужащих и всего двое — сотрудники правоохранительных органов. Но при этом в прошлом году вынесено 377 приговоров по прежней квалификации — превышение должностных полномочий с применением насилия.

«Это значит, что насилие продолжается, но государство и правоприменители по-прежнему не считают это пыткой», — сделали вывод эксперты, опубликовавшие исследование по этой теме.

В марте 2019 года 53-летний тувинец Мерген Ооржак прибыл в исправительную колонию строгого режима № 37, расположенную в посёлке Яя Кемеровской области. Ему оставалось до конца срока около семи месяцев. Но в этот же день, 28 марта, он был убит. Как рассказала изданию «Тайга.инфо» сестра погибшего, сначала начальник колонии сообщил ей, что её брат умер от сердечного приступа, потом — якобы упал с лестницы высотой в метр. И только спустя время, после заявлений и обращений в инстанции, было возбуждено уголовное дело по факту насильственной смерти Мергена Ооржака.

Осуждённому из этой же колонии Александру Куковякину было предъявлено обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. В январе 2020 года по этому делу были арестованы четверо сотрудников отдела безопасности этой колонии — Константин Бекренев, Иван Ласый, Сергей Скорин, Евгений Филиппов. Их обвинили в злоупотреблении должностными полномочиями, повлекшими тяжкие последствия (ч. 3 ст. 285 УК РФ). По версии следствия, они не пресекли преступные действия осуждённого.

«Это ложь. Именно сотрудники — главные организаторы этих пыток», — рассказывает бывший заключённый этой колонии Николай Лебединский. Сначала он был в СИЗО в Екатеринбурге, а потом его отправили в Кузбасс, в Яйскую колонию. Он ехал одним этапом с Мергеном Ооржаком и вместе они сошли на шлюз, где администрация принимает вновь прибывших.

«Это территория перед входом в колонию. Вот там нас всех построили и сказали: «Ребята, пока вы ещё не зашли, определяйтесь, кто вы. Здесь только „петухи“ и „вязаные“ (сотрудничающие с администрацией). Тувинец этот Ооржак сказал: «Я захожу, но остаюсь мужиком». По сути, его за это и убили».

По словам Николая, даже тех, кто согласился с условиями администрации, всё равно «немного побили», но потом оставили в покое. А дальше произошло то, что он до сих пор вспоминает «с ужасом». Мергена Ооржака стали избивать и осуждённые, которые работали на администрацию, и сами сотрудники. А потом его затащили в каптёрку.

«Мы в это время сидели на корточках, потому что нас ещё не завели вовнутрь и нам не разрешали встать. И тогда мы услышали эти страшные крики из каптёрки. Никогда их не забуду… Нас увели в карантин, но я уже плохо помню, что происходило потом в этот день».

Спустя примерно месяц, по словам Николая, его вызвали оперативники и сказали, что по поводу смерти Ооржака ведётся проверка и пригрозили, чтобы он не говорил ничего лишнего.

«Они сказали, что они вели его в медсанчасть, но он поскользнулся на лестнице, упал и разорвал себе внутренние органы. И сердечный приступ ещё якобы у него случился, поэтому он умер».

Николая и несколько других осуждённых увезли в СИЗО в Кемерово, где по этому делу их стали опрашивать следователи. Только тогда они узнали подробности того, что произошло в каптёрке. Мергена не только били, но и насиловали деревянной палкой. В результате этих пыток он скончался.

«Изначально дело хотели замять. Образцы первой гистологии исчезли. Но, как говорили, добился расследования местный сотрудник полиции или следствия, который сидел с патологоанатомом, когда тот труп Ооржака вскрывал, и получил на руки заключение о том, что произошло. После этого они уже не могли не возбудить дело. Нас опрашивали потом сотрудники УСБ, ФСБ, были очные ставки, мы проходили полиграф», — рассказал Николай.

Сотрудники ФСИН вину так и не признали. 28 декабря 2020 года Яйским районным судом Кемеровской области их приговорили к полутора годам лишения свободы и на два года запретили работать в органах. Приговора нет на сайте суда.

Фамилии этих преступников в погонах до этого дела неоднократно фигурировали в жалобах заключённых на пытки, сообщает издание «Тайга.инфо», которое рассказывало об издевательствах в этой колонии. «В ИК-37 заставляли ходить гуськом, целый день стоять на ногах и называться животными, а также насиловали дубинками и туалетными ёршиками», — писали журналисты.

В 2017 году в колонии была массовая акция протеста и голодовка заключённых против бесчеловечных условий содержания. После её жестокого подавления многие из участников пытались совершить суицид. Один из них обвинил сотрудника Евгения Овчарова и других в избиениях и угрозах сексуализированного насилия. Объяснения с пострадавших брала адвокат Екатерина Селиванова. Но в возбуждении уголовных дел отказывали. На самих же авторов жалоб завели дела за заведомо ложный донос и впоследствии осудили. А адвокат погибла в ДТП при странных обстоятельствах…

«Кате до этого неоднократно угрожали сотрудники и говорили: «Ты не боишься зайти к нам и испариться?». Она получила на руки очень много неопровержимых доказательств. Хороший и бесстрашный человек она была…», — вспоминает правозащитница Лариса Захарова.

Джошгун Сафаров, переехавший в Москву из Азербайджана более двадцати лет назад, оказался за решёткой после обвинения в краже кошелька, причастность к которой он отрицает.

В 2019 году он попал в исправительную колонию № 5 г. Владимир, где, по его словам, к нему относились нормально. Но в 2021 году, после смены руководства, ситуация изменилась. Его сразу по прибытии стали запугивать и избивать, требуя сотрудничества с администрацией. Потом отвели в баню, где сотрудники угрожали ему изнасилованием. Затем, под наблюдением начальника колонии, после очередных оскорблений и давления, он согласился подписать требуемые документы. После этого он объявил голодовку.

Сафарова перевели в так называемый «адаптационный центр». Там заключённых заставляли бежать по коридору, где их били сотрудники и активисты, а затем унижали, опуская руки в унитаз.

Самое страшное произошло 21 февраля 2022 года, когда его вызвали в кабинет начальника оперативной части Евгения Лапутина. Там его связали и изнасиловали деревянной палкой. Пытали активисты и сотрудники. Лапутин, чтобы заглушить крики, включил музыку.

После произошедшего почти месяц, по словам Джошгуна, его никуда не выпускали из отряда. Сотрудники приносили ему еду, обрабатывали синяки, ждали, когда не видно будет следов насилия. В санчасть тоже не выводили. Тем временем уже подходил срок освобождения. Когда его увозили из колонии, он вызвал дежурного помощника начальника колонии и на видеорегистратор оставил сообщение о случившемся с ним.

Чтобы Сафаров сразу не обратился в органы, его возили этапами по всей России почти месяц. В итоге привезли в Пятигорск, откуда и отпустили на свободу. И он сам, и его жена писали во все инстанции о том, что происходит в колонии. Несколько раз было отказано в возбуждении уголовного дела. И только в январе 2024 года было возбуждено уголовное дело «по сообщению о применении насилия в отношении Сафарова Д. А. иными лицами по указанию должностных лиц ФКУ ИК-5 УФСИН России по Владимирской области». Поводом для этого послужило то, что уже расследовались несколько уголовных дел об истязаниях, насильственных действиях сексуального характера и других преступлениях в отношении осуждённых из этой колонии, были осуждены некоторые активисты, а сам Евгений Лапутин находился под следствием.

О том, что происходит в ИК-5, стало известно в июне 2022 года. Пытки, аналогичные тем, что пережил Джошгун, закончились для одного осуждённого разрывом прямой кишки и начавшимся перитонитом. Изнасилование произошло 15 июня, и только 18 июня его увезли в больницу. На этот раз закрыть глаза на преступления следователям уже не удалось. 19 июня было возбуждено уголовное дело. В августе 2022 года Лапутина взяли под стражу. До этого, по сообщениям некоторых источников, он попытался сбежать к знакомым в Украину, но был задержан и доставлен в ИВС, а оттуда — в СИЗО-1 города Владимира.

Изначально Лапутин был арестован именно по этому делу. Что произошло во время следствия, неизвестно, но судили экс-сотрудника только за один эпизод и в отношении другого заключённого.

Как следует из приговора в отношении Евгения Лапутина, один из потерпевших рассказал суду о произошедшем с ним в 2021 году, когда он прибыл в колонию. Его отвели в кабинет начальника оперотдела, где сначала Лапутин избивал его палкой по ягодицам. Потом, по указанию Лапутина, активисты отвели мужчину в душ, где снова стали избивать, обмотав ему руки и ноги скотчем, чтобы он не мог сопротивляться. В приговоре процедура описана во всех деталях — понятно, что речь не о разовом эксцессе, а о рутинной практике.

«В этот момент в душевую зашёл Лапутин Е. О., который приказал положить его на лавку в душевой и бить. Свидетель обмотал его скотчем, положил на лавку, после чего стал бить по пяткам. От ударов по пяткам он испытывал невыносимую боль, от которой терял сознание. Придя в сознание, Лапутин Е. О. сказал снять скотч с его рта и спросил у него, будет ли он писать жалобы. Он ответил, что не будет. Лапутин Е. О. дал указание активистам закрепиться и сказал ввести ему в *** палку. Свидетель налил ему в анальное отверстие моющее средство и ввёл в анальное отверстие палку, при этом начал делать поступательные движения. От этого он чуть не потерял сознание, была очень сильная боль».

Об этом потерпевший рассказал в судебном заседании. Но суд взял за основу показания, данные во время следствия. В них говорится о том, что пострадавший не может утверждать, что приказание об изнасиловании палкой дал именно Лапутин. Сам бывший осуждённый сказал, что следователь оказывал на него давление и заставил его подписать пустые бланки допроса.

Евгений Лапутин признал вину в том, что ударил осуждённого палкой по ягодицам, и всё. А активисты якобы неправильно поняли его приказ и изнасиловали осуждённого.

— Их должны были судить как самую настоящую ОПГ, — говорит Джошгун. — Это была налаженная система, самый настоящий концлагерь, но следователи всё разделили на маленькие эпизоды, судили их по отдельности, и только у Карпова, по-моему, есть реальный срок.

Речь идёт о старшем оперативнике Александре Карпове, одном из основных исполнителей указаний Лапутина по организации пыток для прибывших осуждённых, по словам Джошгуна. Но суд исключил из обвинения Карпова по ст. 286 УК РФ квалификацию — «с применением пытки», несмотря на то, что доказательства истязаний людей отражены в самом приговоре. Так, несколько потерпевших по делу, а также активисты, которые выполняли указания оперативника, и другие свидетели подтвердили, что схема насилия в отношении прибывших в колонию осуждённых была отработана и указания Карпова все понимали с полуслова.

По приговору Октябрьского районного суда г. Владимира экс-оперативник Александр Карпов осуждён на один год лишения свободы и два года лишения права занимать государственные должности. При этом судья Юлия Акимова сделала всё возможное, чтобы подсудимый получил этот минимальный срок, применив ст. 64 УПК РФ и назначив наказание ниже низшего.

Из-за пыток осуждённого, которому разорвали внутренние органы, был привлечён к ответственности и оперативный сотрудник А. Иванов. При этом документ с приговором в настоящий момент исчез с сайта суда. Иванов рассказал, что сообщил о преступлении начальнику колонии Сергею Глазкову, но тот запретил писать рапорт. В итоге Иванову дали полтора года условно, а Глазкову — штраф 60 тысяч рублей за непринятие мер.

Пострадавшего заключённого сразу после освобождения поместили в центр временного содержания, а затем депортировали в Азербайджан.

В марте 2024 года суд приговорил Евгения Лапутина к трём годам условно и запрету занимать должности. В декабре того же года уголовное дело по Джошгуну Сафарову было прекращено. По словам Сафарова, Следственный комитет во Владимире, который должен был заниматься делами о пытках, покрывал сотрудников ФСИН. В 2023 году глава этого отдела Замир Исаков был арестован за взятку.

Сам Джошгун Сафаров считает, что российские власти препятствуют его борьбе за справедливость. Он был депортирован в Азербайджан, несмотря на то, что его семья осталась в России, а решение о депортации ещё не вступило в силу. Сейчас он не хочет возвращаться в Россию, где пережил пытки и унижения.

«Как можно забыть, что ты побывал в аду? — говорит Джошгун. — Когда Лапутин издевался надо мной, я сказал, что мой дед рассказывал мне о пытках фашистов. А он лишь рассмеялся и ответил: „Ну, вот, Сафаров, тебе теперь тоже будет что внукам рассказать“».

Мы связались с Евгением Лапутиным в социальной сети «ВКонтакте», и он согласился ответить на некоторые вопросы. Вот что из этого получилось.

У всех на слуху так называемое «Иркутское дело», по которому до сих пор идут суды. В 2020 году в исправительной колонии № 15 Ангарска осуждённые подняли бунт после систематических массовых истязаний, но потом сами оказались под уголовным преследованием за дезорганизацию работы исправительного учреждения. Они были избиты во время подавления массовых беспорядков, а в СИЗО-6 Ангарска и в СИЗО-1 Иркутска, куда их потом привезли, подвергнуты пыткам и сексуализированному насилию.

«Мы считаем, что это наиболее массовое пыточное дело в местах лишения свободы за весь постсоветский период», — говорит Лев Пономарёв, один из самых известных российских правозащитников, который с самого начала занимался этим делом. Правозащитникам с помощью Уполномоченного по правам человека в России Татьяны Москальковой тогда удалось добиться возбуждения уголовных дел. Были признаны потерпевшими 35 человек.

«На самом деле потерпевших было гораздо больше. Но нам просто не хватило ресурсов, чтобы обеспечить юридической защитой большее количество людей. В связи с большим количеством потерпевших было возбуждено 5 уголовных дел, которые мы сопровождаем до сих пор», — говорит правозащитник.

За последние годы в разных регионах России следователи возбудили десятки уголовных дел в отношении сотрудников и активистов, которые им помогали. Выносятся обвинительные приговоры, но число осуждённых за превышение должностных полномочий сокращается гораздо сильнее, чем по всем остальным статьям, — на 72 процента. Почти 60 процентов экс-сотрудников получают условное лишение свободы. Те, кого всё-таки отправляют в места лишения свободы, более чем в половине случаев получили небольшие сроки — от 3 до 5 лет. Штрафы минимальные — 61 тысяча рублей.

«То есть государство оценивает пытку в 61 тысячу рублей», — отмечают правозащитники. В последнее время по таким обвиняемым дело до суда вообще может не дойти. Экс-сотрудники всё чаще подписывают контракты и уходят на СВО. Тем, кто остался, пытаются максимально облегчить участь.

Наглядный пример из всё той же ангарской ИК-15. Начальник оперативного отдела Сергей Шведков, замначальника по безопасности Артём Ермаков, Сергей Юрин и ещё один заместитель начальника Евгений Тараканов оказались причастны и к гибели заключённого Николая Шайхутдинова. В феврале 2023 года его избили активисты в помещении карантина. От полученных травм мужчина скончался в больнице.

Тюремным сотрудникам, причастным к пыткам, повлекшим смерть заключённого, изначально вменяли статью о пытках, но затем переквалифицировали на халатность. Правозащитник Пётр Курьянов, представляющий интересы гражданской жены погибшего, отмечает, что этот случай показателен: несмотря на изменения в законодательстве, пытки продолжаются.

В этом деле был допрошен заместитель начальника ГУФСИН Андрей Ладан, который, по данным СМИ, лично согласовывал действия «активистов» — заключённых, помогающих администрации. Ранее Ладан получил взыскание за смерть осуждённого. Бывший замначальника ИК-15 Евгений Тараканов предполагает, что его колонию сделали «карательной» для «перевоспитания» неугодных, где их истязали физически и психологически. Тараканов также считает, что в колониях скрывать следы пыток проще, чем в СИЗО.

Несмотря на то, что «активисты» указывают на сотрудников как на заказчиков пыток, суды предпочитают считать, что пытки происходили по личной инициативе «активистов». По мнению Льва Пономарёва, повышение в звании руководителя иркутского ГУФСИН до генерала показало его «неприкосновенность».

Правозащитники отмечают, что на свидетелей и потерпевших из числа заключённых оказывают сильное давление. Например, ключевой свидетель по делу Николая Шайхутдинова, осуждённый Анатолий М., отказался от своих показаний в суде, хотя ранее сотрудничал со следствием и журналистами. Вероятно, он сделал это, потому что сейчас находится «в заложниках» у системы, которую обличал. С давлением сталкиваются и сами правозащитники, которых одного за другим объявляют «иноагентами».

Одно из последних событий — буквально похищение иркутского правозащитника Святослава Хроменкова из своей квартиры. Так, рано утром 8 июля к нему домой пришли с обыском, изъяли всю технику, а потом его увезли в неизвестном направлении. В течение нескольких часов о задержанном не было ничего известно. Святослава отпустили из Следственного комитета только вечером после вмешательства Уполномоченного по правам человека в Иркутской области. Пока неизвестно, в каком преступлении его обвиняют. Но причина преследования очевидна. Правозащитник возглавляет фонд «Сибирь без пыток» и вместе с юристами помогает потерпевшим от пыток в судах. Один из них — Ондар Кежик. Это имя стало известным на всю страну после чудовищных истязаний, которым подвергся тувинец. Его тоже привезли в СИЗО-1 из ИК-15 г. Ангарска, где активисты по заданию администрации выбивали из него показания о причастности к поджогу колонии, которые он так и не дал.

«Его раздевали догола, связывали и подвешивали вниз головой к вешалке. Затем избивали палкой и эту же палку заталкивали в задний проход. Пытали электротоком через оголённые концы проводов, от чего у него остались следы ожогов на животе. Затем затолкали кипятильник в задний проход, где он взорвался…»

В отношении пятерых осуждённых, «внутрикамерных разработчиков», которые его пытали, уже вынесены приговоры. А вот по должностным лицам всё опять непросто. Уголовное дело в отношении экс-начальника СИЗО-1 Игоря Мокеева и его заместителя Антона Самары всё ещё рассматривается в суде. Пятерых сотрудников осудили за превышение должностных полномочий на срок 4–5 лет. Приговор был оспорен правозащитниками из-за «мягкости» наказания, а подсудимыми — как незаконный. И вот чего добились: судьи апелляционной инстанции изменили квалификацию на халатность, то есть ещё больше смягчили деяние и наказание. Верховный суд отменил это решение, отправив дело на новое рассмотрение.

Переживший пытки и чудом выживший Ондар Кежик, которому было проведено несколько операций, не получил на руки никаких медицинских документов при освобождении в 2022 году. Ему не дают группу инвалидности, работать из-за состояния здоровья он тоже не может. Дело по иску о компенсации морального вреда приостановлено из-за продолжающихся судебных разбирательств.

Сенатор Людмила Нарусова начала заниматься темой пыток после дела о «кипятильнике». Ей позвонила мать пострадавшего, и Нарусова помогла добиться возбуждения уголовного дела.

5 июня Верховный суд отменил решение апелляции, заменившее статью о превышении полномочий на «халатность». Нарусова стала одним из инициаторов антипыточных законов. Однако на круглом столе в Совете Федерации судья Верховного суда Олег Зателепин признал, что они почти не работают. Он отметил, что виновных судят по другим, более мягким статьям, и «процент оправданий в целом по 286 УК РФ — удивительно большой на фоне всех остальных преступлений. Он примерно в 40–50 раз выше».

Член Совета по правам человека при Президенте РФ Ева Меркачёва выявила некоторые проблемы: сращивание следствия и ФСИН, где в должностных инструкциях прописано «склонение» заключённых к признаниям. Необходимы изменения в закон о «госзащите» участников таких процессов. Также расследование дел следователями на местах часто неэффективно и необъективно, так как в своей работе они плотно взаимодействуют с колониями и их начальниками.

Есть примеры, когда в колониях сотрудники оказывают давление на заключённых, чтобы они отказывались от помощи юристов. Уральский правозащитник Алексей Соколов был арестован по сфабрикованному делу и находился в СИЗО. По его словам, это произошло накануне суда по одной из колоний, где «несколько женщин были умерщвлены». Начальник не был наказан, а наоборот, его повысили в должности. Самого юриста сейчас стараются не допускать в колонии к тем, кто к нему обратился, в том числе по делам о пытках.

Криминолог Юрий Блохин уверен, что ужесточение наказаний за пытки не поможет. «Они надеются, что уйдут от наказания в любом случае». По его мнению, преступники боятся не суровости, а неотвратимости наказания. Блохин считает, что пытки неэффективны и ведут к деградации системы. «Уходят за ненадобностью интеллектуальные методы работы… это отход в Средневековье, когда применение силы заменяет всё остальное». И это более глубокая проблема, чем кажется.

Лев Пономарёв отмечает, что наше общество терпимо к насилию из-за трагической истории, когда «через лагеря прошли миллионы людей». Он говорит, что в генетической памяти остались и страх, и одобрение. Правозащитник, которого самого объявили «иноагентом», считает, что «власть всё больше будет стремиться назвать экстремистской любую оппозиционную и гражданскую активность».

P.S.

8 сентября 2025 года Владимир Путин внёс в Госдуму проект о денонсации Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, к которой страна присоединилась в 1998 году. После выхода у государства не будет обязанности допускать международных инспекторов в свои тюрьмы. Жалобы в Европейский комитет по предотвращению пыток от российских заключённых больше рассматриваться не будут. Это завершение процесса выхода России из всех европейских институтов, защищающих права человека и гражданина.