Александр Коровайный: «Зетки – это открытый фашизм»

Александр Коровайный, как депутат Ейского районного совета Краснодарского края, довольно эффективно работал на Родине. Ему с коллегами удавалось на выборах побеждать Единую Россию и заводить уголовные дела на коррумпированных родственников мэра. Но после того, как в доме Александра прошел обыск, он решил не испытывать судьбу и эмигрировал в Грузию. Мы поговорили с политиком о том, почему он считает, что наше государство стало фашистским, почему люди молчат и надолго ли затянется война.

Расскажите о себе

Мне 37 лет уже исполнилось здесь, когда я был в Грузии. Сейчас работаю в русской организации, а вообще из Краснодарского края, город Ейск. Был муниципальным депутатом, оппозиционным разумеется. Мы много лет боролись за интересы людей, боролись против Путина, “Единой России”. У нас в городе “Единая Россия” проигрывала все выборы.

Чем вы занимались как депутат?

Мой телефон, например, был у всех, я в ходе агитации его раздавал, я его никогда не менял. В любое время суток мне звонили, я старался помогать с проблемами, с которыми ко мне обращались. Кроме этого мы постоянно боролись администрацией, поскольку администрация у нас назначается по факту, проталкиваются определенные люди на должность главы. Мы постоянно пытались останавливать какие-то проекты. У нас, например в 2018 году, было возбуждено уголовное дело по моей инициативе, в отношении кума главы района. Выявили распил бюджетных денег. Они через подставные фирмы заключали контракты муниципальные на покос травы, на три с половиной рубля. А потом по факту, муниципальная организация, которая должна была участвовать в конкурсе непосредственно, и делать это по наиболее выгодной цене, через субподрядчика, через подставные фирмы, получала три с половиной рубля. А эта фирма, муниципальная, выполняла работу за один рубль за каждый квадратный метр. 

Трижды удавалось разорвать договоры на поставку некачественной молочной продукции в детские сады. Наших детей кормили пальмовым маслом, которое для взрослого человека в больших количествах вредно, а для детских организмов оно категорически запрещено. Но, я думаю, там без коррупции не обходилось, потому что с одной и той же фирмой из раза в раз заключался договор. 

Почему вы уехали из России?

Из России я уехал после того, как у меня прошел обыск, и была реальная угроза, что могут посадить. Принимались каждый день новые законы. Двадцать восьмого, через четыре дня после начала войны, ко мне пришли с обыском. Меня несколько человек предупреждали, говорили, – зачем ты пишешь про войну, сейчас про войну лучше не писать. У меня были большие социальные сети, меня, как муниципального депутата, много человек читало. Многие знают о том, что я врать не буду, я рассказывал, разоблачал фейки, которые сразу же начали сыпаться от пропагандистов и от Путина в частности тоже. Мне сказали, что так делать нельзя. А я не могу, как можно это не делать, когда просто на твоих глазах происходит такое? Любой человек, у которого есть мозги, и у которого есть совесть, он не может молчать в данной ситуации. Я все равно писал. 

Я не думал, что это произойдет настолько быстро, что через четыре дня они уже у меня будут в шесть утра. В 6.20 они ко мне пришли домой, забрали технику у меня и у родственников, забрали какую-то литературу, открытки на иностранном языке, брошюрки какие-то сувенирные, которые я брал на разных форумах. Всё записывали в протокол, всё трактовали таким образом, чтобы меня потом обвинить, либо в шпионаже, либо в госизмене. Я не знаю, что они конкретно хотели, но начали появляться телеграм-каналы, где публиковали персональные данные, в том числе мои. Один телеграм-канал назывался “Предатели Кубани”. Там были опубликованы мои данные – фамилия, имя, отчество, адрес, где проживаю, телефон, серия и номер паспорта, СНИЛС. Я понимаю, что паспорт мой ещё можно найти, я указываю его данные при заполнении самых разных бумажек, в организациях данные оставляю, покупаю сим-карту, или в гостинице регистрируюсь и так далее. Теоретически можно найти мои паспортные данные. А СНИЛС, например, я нигде, никогда, ни при каких условиях не публиковал. Значит, эти данные взяты явно не из открытых источников. Эти каналы явно создавались при помощи наших служб, ФСБ возможно, или полиции, или каких-то других. 

Поддерживают ли войну ваши коллеги-депутаты и друзья?

Я со многими друзьями разговариваю, периодически созваниваюсь, и они до сих пор в трансе от того, что происходит, от этих вот везде рисуемых нашей администрацией знаков на плакатах, билбордах. 

Эти зетки – это просто открытый фашизм. Все это понимают, но все сейчас боятся в России об этом говорить, потому что это сейчас грозит для людей уголовными делами на длительные сроки. 

Сколько еще Путин продержится, никто не знает. Все мы хотим, чтобы он ушел как можно быстрее. Жизнь непредсказуема. Это может продлиться достаточно долго и терять несколько лет жизни на то, чтобы сидеть в тюрьме, ожидать пока сменится власть и тебе выпустят – не хочется. 

Есть несколько человек из моих знакомых, которые всегда были в оппозиции, но сейчас, под влиянием пропаганды, поменяли свое мнение и поддерживают войну. Но, на самом деле, таких людей не очень много, на самом деле, большинство, подавляющее большинством тех, кого я знаю, они против войны. 

Какие были первые мысли и чувства 24 февраля?

Я был в шоке от того, что происходит. Я не верил в то, что мы можем вот так вот напасть не просто на соседнюю страну, а на страну, с которой у нас реально общая история, где у нас, у многих жителей России, родственники или друзья, или знакомые. Это преступление. Не только преступление против человечества, это преступление против нашей истории, против наших близких отношений с этим народом. Я не знал, что делать, как это остановить, что вообще можно делать в эти ситуации, поэтому я пытался бороться против пропаганды, пытался хоть что-то сделать, что возможно. На пикет и митинг, которые были объявлены в нашем городе, я вышел. Тех, кто вышел, кто не испугался это сделать, было немного. И я был в таком трансе, я не понимал, что можно сделать, чтобы как-то на это повлиять. Я чувствовал, что несмотря на то, что я муниципальный депутат, я кроме информационной помощи больше ничего не могу реально в этой ситуации сделать. Я пытался делать то, что могу. 

Кто виноват, что жизнь миллионов разрушена?

В большей, или меньшей степени вина очень многих, практически всех, начиная от людей, которые не ходили на выборы и думали, что они ни на что не повлияют, тех, кто не помогал в качестве наблюдателей и заканчивая, вернее, начиная, в первую очередь – Путина. Потому что, когда я смотрел заседание Совета безопасности, я впервые был поражён, я думал что всё-таки, хотя Путин и принимает окончательное решение, но всё-таки на него как-то кто-то может повлиять. Но на этом заседании я видел, как он сидел и улыбался, и ждал, что скажут остальные. А остальные, высшие и лица в стране, руководители спецслужб, они просто дрожали, они заикались все перед Путиным, они боялись не угадать те мысли, которые у него находились в голове.

Мне кажется, что Путин уже сумасшедший, кажется он сошел с ума, поэтому его действия непредсказуемы. Любой человек на его месте, даже свой для него, все равно будет действовать по-другому, все равно будет размышлять, прежде чем принимать решение, думать о последствиях. 

Война надолго?

Я очень надеюсь, что ненадолго, но невозможно предсказать, что в голове у сумасшедшего. Может он завтра решит, что хватит, он показал свою силу и прекратит. А может быть, он будет до последней капли крови наших солдат и украинских людей это делать, я не знаю, чем это закончится, и как закончится. Предсказать, думаю, очень сложно, но всё-таки надеюсь на то, что как можно быстрее этот ужас завершится. 

Какое будущее ждёт Россию?

Если произойдет чудо и в ближайшее время что-то случится с Путиным, если в ближайшее время народ что-то тоже поймет, может быть тот народ, который никогда активности не проявлял, те кто всегда сидели дома и считали, что их это не касается, Может быть, если не сейчас начнут понимать, может быть, через холодильник, может быть, еще каким-то образом начнут понимать, что уже невозможно это терпеть, то всё сменится достаточно быстро, тогда есть шанс. Пока еще, я думаю, шанс небольшой есть что то поменять в лучшую сторону. Если это продлится долго, то я думаю, что будет все очень плохо, и для людей, для страны. Мы уже наделали столько, что нам придется минимум лет десять расхлебывать то, что мы сделали там за четыре с половиной месяца. Просто столько жизней мы погубили и с нашей стороны, и особенно с украинской стороны, которая не принимала решение о том, чтобы начать эту войну, за нее это решили, городов сколько мы разрушили. Очень тяжело будет налаживать дружеские отношения с теми, с кем мы это сейчас делаем, восстанавливать это всё не только в своей стране, но и в соседней. Что говорить, если за двадцать два года Путин у нас в стране всё уничтожил, у нас практически ничего не осталось, у нас дорог нормальных нет, у нас нет ни фабрик, ни заводов. У нас рассказывают сказки про импортозамещение, но это всё только сказки. Нам вот те деньги, которые долгие годы складывал Путин, нам бы их пустить на развитие нашей страны, но мы сейчас не сможем это сделать, мы сейчас должны будем, в первую очередь, восстанавливать то, что мы сделали на Украине.