«Моя жизнь — не сахар, а Путин делает из нее не соль, а Новичок. Я отравлена и несчастна»

Алиса (имя изменено) написала письмо, в котором признается, что ее психическое здоровье не выдержало перемен, произошедших в России. Алиса развешивала антивоенные плакаты по городу и каждый раз боялась, что ее поймают. После не могла выходить неделями из дома.

— Странно рассказать кому-то о своей политической боли. Особенно в России, когда из каждого утюга только и слышны свошные лозунги. 

Когда началась война, я не знала, что делать. Тогда я училась в университете, и это утро стало роковым. У меня там родственники, маленькие племянники. Моя подруга. Я писала ей. Бесконечно обновляла ленту. Мне было страшно. Бесконечно страшно. Оба моих родителя — военнообязанные. Мама — врач, у папы в армии было высокое звание. Как вчера помню: папа уехал в командировку, мы сидели с мамой и молчали. Плакали, обнимались. Мы просто пытались держаться. Окончательно сломала фразы одногруппницы: «все равно на войну, главное — сдать архпро». Так хотелось написать в ответ: «А что, если завтра полетят ракеты в нас?» 

Больше я не смогла выходить из дома. Мое психическое состояние умерло. До основания. Если до этого оно пыталось подавать признаки жизни, то теперь оно лежит в гробу. 

Война убила меня. Сломала окончательно. Она началась два года назад, и уже два года я на лекарствах, а ночью вижу кошмары. Недавно они вернулись с новой силой.

Я развешивала антивоенные плакаты по городу. Это было очень страшно. Лозунги были разные от «Путин — вор» до «миру мир». Я сама их рисовала. Ходила в национальной украинской одежде и пела песни. Но после каждой такой акции я рыдала дома и не могла выходить неделями. Меня ни разу не поймали за руку, но всегда было невыносимо страшно. 

Когда умер Навальный, у меня был шок. Я честно не верила. Кажется, умереть мог каждый, но только не тот, что верил в Россию каждую секунду. Я так надеялась, что его просто вывезли в неизвестном направлении и скрыли от социума! Так надеялась, что скоро все будет хорошо. Но нет. 

Не поверите, но после похорон я забила в Гугле «Навальный в гробу». Правда. Я просто смотрела на него и думала: «Как они посмели?» Я смотрела на него и не узнавала того, кого я всегда знала, хоть и ни разу не говорила лично. Да, он умер. Хотя в моих снах его сейчас много. Я видела от лица Юли его становление как политика, видела как он пытается поднимать восстание в тюрьме. Много его видела, бесконечно, везде, слышала его голос. Но больше никогда не смогу. В Москве теперь я поеду только к его могиле.

Я хочу кричать, когда слышу, что говорит мой отец. Пропаганда промыла ему мозг, иногда он несет такое, что слов нет. С ним сложно спорить, невозможно больно. 

Ещё больно то, что ЛГБТ запретили. Знаю, для большинства россиян эта тема неприятна, но меня это прижало к земле. Мысль, что теперь я нелегальна не только из-за политических взглядов, но и из-за ориентации не помогала психическому здоровью. Я чувствую себя ненужной своей стране. Я могла бы сбежать, но из-за психического состояния не могу. В другой стране я должна пахать, чтобы выжить. К родственникам, что уехали из Украины в Германию — тоже не вариант. Я больна, мне нужно лечение. Оно стоит денег, а в другой стране меня никто не примет.

Вот так. Моя жизнь — не сахар, а Путин делает из нее не соль, а Новичок. Я отравлена и несчастна. Алексей говорит не сдаваться, но я устала бояться. Я устала. Как бороться? Даже близкие отвернулись. Даже любимая учительница из школы, которая давала мне какой-то свет временами своими словами (мы периодически списываемся и поддерживаем теплый контакт) состоит в партии «Единая Россия».

Спасибо, что выслушали. Надеюсь, что моя боль станет меньше. Я не смогла поплакать, пока писала это письмо, но рада, что хотя бы высказала все.