«Настоящий раб хочет не свободы, а своих рабов»
С очевидцем беседовал Вячеслав Николаев.
Алексей Соболев – из Санкт-Петербурга, ему 45 лет. Он фотохудожник, участник многих региональных выставок черно-белой фотографии. На жизнь зарабатывает парикмахерским делом. 1 октября принял решение уехать из страны. После этого по месту прописки ему принесли 2 повестки о мобилизации.
– В 1995 году я два года отслужил в стройбате в очень жестких условиях. Дело даже не в чеченской войне, которая шла в то время, а просто в казарменном положении. Я знаю, что это такое, и пишу книгу об этом.
«Есть мнение, что она (дедовщина – прим. В.Н.) зародилась, когда в армию начали призывать бывших зеков. В нашей части их и вправду было подавляющее количество. Как-то на утреннем построении к нам в роту зашел командир части.
– Шаг вперед, судимые, отсидевшие и находящиеся под следствием, – скомандовал полковник. Из ста двадцати пяти человек в строю остался стоять я и еще три-четыре солдата».
Цитата из рукописи книги Алексея Соболева
Когда я разговаривал со своими друзьями, которые не служили, и рассказывал про мобилизацию, говорил:
– Дело даже не в том, что вы попадете фронт, а в том, что вы попадете в невыносимые условия.
«Перевод (из «запахов» в «духи» – прим. В.Н.) происходил довольно просто. «Запах» сам должен был подойти к «дедушке» и попросить о переводе. На вытянутых руках, как самурайский меч, «запах» протягивал свой ремень, потом, зажав в зубах шапку, становился коленями на табуретку так, чтобы оказаться в положении раком. После чего «дед» порол переводимого стальной бляхой наотмашь по заднице. От чего на ней оставались синие звезды. Переводящий расписывался на ремне духа: «переведен тогда-то, тем-то, подпись или инициалы».
Цитата из рукописи книги Алексея Соболева
Я рассуждаю о дедовщине в книге, и я понимаю, что это порождение офицеров. Это не буллинг, школьный или дворовый. Это возможность управлять молодыми людьми. Нужно сломать, чтобы управлять. Это не только к армии относится, но и к российскому обществу.
«Тот же принцип использовали «вертухаи» в сталинских лагерях – отдать власть над слабой интеллигенцией блатным. Чем последние с удовольствием пользовались, не понимая или не желая понимать, что они тем самым сотрудничают с властью. Что категорически не приветствуется по любым воровским понятиям. Подтверждая тезис о том, что настоящий раб не хочет свободы, он хочет своих рабов. Власть в стране старается протащить через армию и тюрьму как можно больше мужского населения, человек, побывавший в статусе безвольного раба, на всю жизнь остался с чувством бессилия перед огромным безжалостным аппаратом управления. Такой человек уже никогда не встанет с дивана».
Цитата из рукописи книги Алексея Соболева
В нас очень много от крепостного права, которое в России как будто не заканчивалось. Если тебя останавливает полиция, ничего хорошего не ждешь. Третью неделю живу в Грузии – абсолютно другое отношение к полиции и полиции к тебе. Им не нужно тебя унижать. Зато в лицах русского человека я этого насмотрелся – готовности унижаться и унижать других. В мимике наших людей есть что-то такое, что говорит, что они всегда готовы на конфликт. И тут, в Грузии, я таких лиц уже давно не встречал.
Наоборот, вокруг интеллигентные люди, русская речь слышна чаще, чем грузинская. Приехало не какое-то быдло. Из России уезхали, как говорил Маяковский, красивые люди. Такие меня окружали, когда я был на митинге против поправок в Конституцию. Ни одного человека с алкоголем. Никто не кидал на улицу окурки.
Я работал парикмахером и обратил внимание, как после начала войны нарастала восторженная ненависть у моих клиентов. Многие знали, что я оппозиционных взглядов, ходил на митинги. И эта аудитория меня всегда зло подкалывала. Говорили, что вокруг Руси плетут заговор все – от англосаксов жидов, от евреев до фашистов. Кто в какой парадигме читает новости: кто-то в Интернете читает про древних русичей, кто-то Киселева смотрит.
Со временем некоторые просто осатанели. Чувствовал, что у них накапливалась злость. Как у Оруэлла в «1984» – пятиминутка ненависти, когда люди зверели в экстазе. Доводы о том, что «в Украине люди детей в школу водят так же, как вы», не работали. Говорил: «Как может маленькая страна, у которой в двух регионах идет война, напасть на ядерную державу?» Как можно не сложить два плюс два? Впрочем, это же Оруэлл сказал: «Свобода – это возможность сказать, что дважды два – четыре».
Война – преступление. Я не считаю, что происходящее между Россией и Украиной – это неизбежность. Убивать открыто и оправдывать зло – ужасно. Не даром Козьма Прутков сказал в свое время: «Люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе». Российские пропагандисты должны сидеть в тюрьме.
В моем портфолио только одна политическая фотография. Я сделал ее незадолго до начала войны.
Вот за из-за этой фотографии я вышел из Союза фотохудожников России. Меня обвинили чуть ли не в оскорблении чувств верующих, потому Исакий на фото – без креста. (Вообще-то, я убрал его ради лучшей композиции!) Но фотографию буквально разнесли.
И я прихожу к выводу, что сегодняшний российский фашизм начался, когда государство приняло православие под свои знамена. Уваровское «Православие. Самодержавие. Народность» – тот же самый совок, вид сбоку. Сегодня мои знакомые служители церкви оправдывают войну словом Божьим. Хотя основополагающая заповедь христианства – «не убий».
Интерес к философии этой религии сделал меня агностиком. Мне сложно считать верующими большинство людей, которые называют себя православными. Их вера и поступки продиктованы телевизором. Сейчас они все за войну. Эти люди узнали, что они православные, из телевизора. Так же, как они узнали про фашистов в Украине.
