«Работа превратилась в подобие секты»

Илья (имя изменено) — звукорежиссер на региональном государственном телеканале. Несмотря на любовь к своей специальности, работа в государственном СМИ, связанном с военной пропагандой, вызвала у него внутренний кризис. Он описывает, как постепенно погружался в атмосферу лжи и манипуляций, которая проникла в его рабочую среду после начала войны. Постепенно Илья потерял веру в свои идеалы и профессию. Его личные ценности противоречат требованиям большинства коллег.

— Я получил образование по специальности, которую люблю всей душой. А последние два года ненавижу свою жизнь. Ведь если бы я тогда знал, что любая работа по специальности будет связана с военной пропагандой, то я бы не поверил.

Во время учебы мне предложили работу в городском СМИ, которое поначалу казалось мне нормальным и нейтральным. Это крупный государственный канал. Политикой я особо не интересовался. После 24 февраля началось замешательство. Я заметил странное поведение людей вокруг. Стал одновременно читать провластные и оппозиционные СМИ, сравнивая факты.

Первые полгода у нас вообще не было пропаганды в эфире. Потом директора уволили. За ним ушли несколько человек. С новым руководством у нас появилась «военно-патриотическая» передача с интервью участников СВО, их вдов, Z-активистов и так далее. Продюсирует ее отдельный человек, которому одному это нравится. Остальные в спецпроектах избегают этой деятельности, считая ее неприятной обязанностью. Техперсоналу безразлично, среди них много сторонников.

Гости приходят разные. Но некоторых в эфир не пускают, так как они говорят или выглядят слишком безумно — не подходят под нужный образ. Часто говорят об убийствах — кто убил 10, кто 20 человек. Примечательно, что это, как правило, вырезают. Вообще, стараются создать впечатление, что все не так сложно и последствий не будет. Также у нас стала появляться реклама военных контрактов. Даже в рекламных блоках между утренними развлекательными передачами.

Были поездки на Донбасс — туда ездили несколько «идейных» корреспондентов. Сюжеты позитивно-нейтральные, рассказывающие о бытовых условиях солдат.

В процессе я быстро понял, в какой лжи мы все живем. Работа превратилась в подобие секты. Конечно, есть пара адекватных коллег, они также напуганы, но большинство стало кричать лозунги с экранов телевизоров и обвинять меня в «недостатке патриотизма», когда я возражаю им или уклоняюсь от работы с подобными темами.

Темы новостей крутятся вокруг дорог, стихийных бедствий, зоозащиты, рекламных сюжетов и «сбора гуманитарной помощи для СВО». Чем больше людей оттуда внедряют в организации вроде школ, тем чаще эта тема всплывает в нейтральных сюжетах. 

Похоронных сюжетов нет. Лишь в передаче, о которой рассказал выше, появляются вставки вроде: «для 20 вдов устроили такое-то мероприятие», как будто эти вдовы возникли из ниоткуда. 

Нищету показывают довольно часто, но избегают критиковать кого-то значимого по должности.

Мне тяжело просыпаться каждое утро. Я уже ничего не хочу, живу по инерции и принимаю антидепрессанты. Семья, девушка и большинство коллег не понимают, почему мне плохо. 

У нас с девушкой разные взгляды. Я пытался много раз переубедить ее. Мы долго обсуждали, как будем воспитывать детей, как объясним им этот период. 

На Новый год я приезжал к родным. За столом возникли серьезные споры — мнения перемешались вне зависимости от возраста или деятельности. Пара человек вышла, когда Путина показывали в полночь. В основном, как ни странно, семья гордится мной. Потому что в их представлении я занимаюсь чем-то респектабельным. Мои сомнения для них — что-то незначительное.

С коллегами были споры — меня называли непатриотичным, обнаглевшим и так далее. На вопрос, почему они сами не идут воевать, слышал множество отговорок про здоровье и «пользу на месте». 

Меня поддерживают брат, друзья (часть из них) и несколько коллег — в основном те, кто ведет спортивные, культурные и утренние рубрики. Пытался вступить в «Яблоко» (мне сказали, что я не первый пришел с телеканала). Ходил за Надеждина подпись ставить. Это все помогает, пока не сядешь в автобус и не услышишь опять рекламу службы по контракту. Тогда опять раздражен и стыдишься всего вокруг.

Я искал работу продавцом. Но, по правде говоря, чувствую горечь за то, что мое стремление к любимому делу обернулось разочарованием, граничащим с шизофренией. Очень люблю свою профессию, и закончил с красным дипломом.

Стажировался и в ночном клубе, пробовал работать риэлтором. Сейчас я понимаю, что куда бы я ни попал, везде будет «удобный» директор, который будет продвигать повестку СВО, и все повторится. 

Без особой надежды писал письма в РБК, «Матч», даже в BBC Russian и «Медузу», надеясь поработать с ними. Но я понимаю, что звукорежиссеры в интернете особо не нужны — профессия в кризисе.

Моя мечта разбита, и я не могу поверить в себя. Мне страшно уходить и страшно оставаться.

Даже когда все закончится, я не смогу уважать ни себя, ни других людей.