«Я ужасно люблю нашу бедную родину, а любовь означает разделение судьбы с тем, кого любишь»

Алине (имя вымышленное) 20 лет. Она учится в Москве. Алина специально анализировала официальные и оппозиционные источники информации, чтобы разобраться в том, что происходит. Злится на власть в России, не хочет уезжать из страны, а хочет менять ее изнутри.

— Война началась, когда мне едва исполнилось 18, буквально через месяц. Тогда я поняла, что моя очередь быть веселой и взрослой пришла совсем не в тот момент, которого я хотела. Моя жизнь безнадежно испорчена. Я была ужасно взволнована и обижена. Я была невероятно зла.

Вначале я записывала события каждого дня из официальных источников и из оппозиционных, сравнивала на бумаге, потом научилась делать это в голове, чтобы не «палиться» перед родными. Они почти все Z-патриоты. Это тяжело.

Где-то через месяц я перестала анализировать специально — это стало привычкой. И, если честно, мой анализ и выводы не привели меня к какому-то точному мнению насчет всего происходящего. Все очень сложно, и я это понимаю. Но одно я знаю точно: так быть не должно.

Тогда же я начала думать, что мне делать дальше. Поняла, что уезжать — не вариант, по крайней мере пока. Я учусь в Москве, здесь моя семья. И я ужасно люблю нашу бедную родину, а любовь означает разделение судьбы с тем, кого любишь. Значит, нужно что-то менять. Для меня это и есть патриотизм.

Не могу сказать, что у меня нет мыслей о путях отступления. Мысли и планы есть, но это — крайний случай.

Так вот, я говорила о переменах и злости. От слова «революция» теряю волю. Это шутка, но не без доли правды. Я думаю о том, что я могу сделать, чтобы не подставить друзей и родных.

Пока в планах — вести медиа. У меня есть много идей, которые могут облегчить жизнь женщин и, возможно, понравятся многим, если их доработать и довести до ума.

А еще я художник, я хочу делать людей лучше. Таких, как я, много, но все наши усилия разбиваются о невероятное количество репрессивных и человеконенавистнических законов нашей потрясающей, невероятной, самой любимой в мире (если не поняли — это ирония) власти.

Я не хочу жить так, как сейчас. И всеми силами цепляюсь за жизнь, чтобы, когда заявят о смерти сами-знаете-кого, я смогла прийти и почтить его память стеблем аконита в числе первых. А потом — пойти и начать разбираться в том бардаке, который он после себя оставит.

Я долго растекалась мыслью по древу. Простите меня, это крик души. Но все это я веду к тому, что эта война для меня стала спусковым крючком. Раньше я была просто недовольна различными решениями правительства. Сейчас я их ненавижу и желаю им смерти, так как они желают смерти нам, оппозиционерам, и всем, кто с ними не согласен.

Нет уж, извините, Баба Яга против.