«Они сточились». Зачем противники войны читают Z-каналы
В названии телеграм-канала, который ведет Иван Филиппов — 5 букв Z. Каждый день Филиппов просеивает множество провоенных «патриотических» каналов в поисках правдивой информации о войне — той, которая не просачивается ни в условный телевизор, ни в антивоенные СМИ и блоги.
— В этом кривом зеркале виден настоящий масштаб кромешного ужаса, который из себя представляет эта война, — считает Иван.
Кто пишет в эти каналы и кто их читает? Как эти люди представляют себе окончание войны? Как объясняют необходимость ее продолжения? Или, если воспользоваться формулировкой в шапке телеграм-канала «На Zzzzzападном фронте без перемен» — «О чем сегодня ноют Z-гниды?»
Об этом «НеМосква» поговорила с Иваном Филипповым.
Как вам пришла в голову такая идея заняться этим странным делом? Проснулись утром и решили: а посвящу-ка я остаток жизни обзору Z-каналов?
— Будете смеяться, но меня 17 лет назад взяли в «Ведомости» из-за материала про запуск Russia Today — это была тема номера. Я всегда любил читать пропаганду, потому что там многое можно прочитать между строк. Ты замечаешь, о чем она не говорит, о каких событиях говорит особым образом, на чем делает акценты, какие формулировки использует. И это всегда дает тебе больше представления о том, что на самом деле имеет в виду говорящий, чем если бы он сказал это открытым текстом. К этому не нужно относиться серьезно, но нужно понять, что из этого можно извлечь – как старатели промывают песочек и находят золото. А с моим каналом все просто: я с начала войны периодически читал кого-то из военных, потому что они, в отличие от официальных СМИ, давали более правдоподобные цифры потерь, выкладывали много видео и рассказывали о том, как идет наступление. Но я же не могу один это читать — я хочу этим поделиться. Я начал это присылать во всякие свои чаты с друзьями, и народ стал ругаться: Ваня, прекрати присылать всякую гадость. И когда мне пригрозили, что еще одна ссылка — и меня выгонят, я сделал себе такой склад для хранения самых интересных постов — тот самый канал. Я подумал, что потом по собранным материалам можно будет написать книгу — я обязательно ее когда-нибудь напишу. Но неожиданно мой канал стал очень популярным.
— Что представляет собой предмет вашего исследования — Z-пространство?
— Это несколько тысяч телеграм-каналов, которые пишут о войне и практически осуществляют информационную поддержку боевых действий в Украине. Среди их авторов есть действующие военные, поэтому иногда ты читаешь какого-то автора, и вдруг — бац, он перестал писать, потому что его убили. Есть отставные военные, есть те, кто работает на полигонах или в военной логистике. Не все эти телеграм-каналы появились недавно, очень многие из них существуют с 2014 года, их ведут люди, которые воевали на Донбассе.
Авторов, которые генерируют оригинальный контент, среди них всего несколько сотен, а остальные просто перепечатывают их материалы. И значимость в этой огромной экосистеме зачастую определяется не медийностью: условный Юрий Подоляка с 2,5 миллионами подписчиков представляет меньшую ценность для исследования, для понимания хода войны, чем какой-нибудь ¡No Pasaràn!, который ведет бывший военный русско-испанского происхождения и у которого всего 8,5 тысяч подписчиков. Это человек, который производит кустарным образом контейнеры динамической защиты для танков и понимает про состояние дел на фронте гораздо больше специалистов Минобороны, потому что он несколько раз в месяц ездит на Донбасс и общается с военными, которые приваривают эти его коробочки к своим танкам. А Подоляка не вылезает из эфиров российского телевидения, к тому же он беглый украинец-предатель, который говорит очень экспрессивно и довольно радикально, но всегда колеблется вместе с линией партии. Есть очень важные каналы, у которых мало подписчиков, но они в эту экосистему очень плотно встроены, потому что дают возможность большим каналам, вроде «Рыбаря», у которого миллиона полтора подписчиков, делать форварды или репосты.
— Кто такие читатели этих каналов?
— Значительная часть наших граждан, которая вдруг поняла, что телевизор врет, Шойгу врет, Путин врет, и стала искать другую информацию. А Z-пространство, действуя параллельно основной пропагандистской машине, эту информацию им дает. Не во всей полноте, разумеется, но зачастую сильно ближе к реальности войны. Z-авторы третий год требуют от Министерства обороны правды о войне — но никто, разумеется, никакой правды не говорит. При этом попытка совместить реальность войны Z-канала с реальностью войны эфирного медиа обречена на провал. Возьмем, например, слово «стачивание».
— Что оно означает?
— Это общеупотребительный термин в Z-пространстве, который обозначает процесс уничтожения «живой силы». Если после операции, скажем, от взвода осталось всего 30% бойцов, которые в состоянии держать в руках оружие — взвод «сточился». Взвод, рота, батальон — неважно. Два года назад этот термин был редким, а сейчас его употребляют просто впроброс. Но невозможно представить себе, что в эфире Первого канала кто-то скажет, что «батальон сточился». Эти реальности просто не могут пересечься. И тем важнее изучать это пространство, потому что пусть это кривое зеркало, но в этом кривом зеркале война отражается гораздо яснее и точнее, чем в официальных СМИ, чем на Первом канале. И в нем виден масштаб кромешного ужаса, который из себя представляет эта война.
— Какой примерно совокупный охват аудитории Z-каналов?
— Думаю, где-то 5-7 миллионов человек, но из них нужно вычесть примерно миллион журналистов и людей наших убеждений. Дело в том, что по-настоящему вовлечено в войну очень немного россиян. О том, что в боях за Бахмут погибло больше народу, чем за десять лет войны в Афганистане, знают, условно говоря, читатели «Медиазоны» с одной стороны и читатели Z-каналов с другой. Но 95% россиян вообще не в курсе — это без всяких моральных оценок, просто цифра. Людей, вовлеченных в войну, интересующихся войной и понимающих хотя бы в общих чертах, что происходит на фронте, очень мало. Одна из самых интересных вещей, которую можно понять, читая и изучая Z-каналы, заключается в том, что войну активно поддерживают где-то около 5-7% населения страны. Сами Z-авторы при этом говорят: нам не важно, что вы нацепили на себя букву Z, единственная форма поддержки войны — это участие в боевых действиях, финансовое участие, или волонтерская деятельность. То есть если вы не воюете, не жертвуете на фронт, не плетете маскировочные сетки, не возите грузы на Донбасс, мы не считаем, что вы поддерживаете войну, и вы нам скорее враги, чем друзья. Как только мы берём это определение и применяем его к жителям России, оказывается, что таких людей не более 5-7%. Два года назад я говорил о 7%, сейчас очевидно меньше, потому что каждый третий пост о сборе денег начинается со слов, что очень мало жертвуют.
Не очень люблю давать такие глобальные оценки, но, на мой взгляд, структура российского общества выглядит сейчас примерно таким образом: как я уже сказал, 5-7% провоенных активистов, процентов 15 активно (не обязательно публично) антивоенных людей. И самая большая часть — 75-80% — это те, кто добровольно ушел во внутреннюю эмиграцию, выстроил защитный информационный пузырь и не хочет ничего знать о войне. Более того, в первый год войны у многих было ощущение, что так жить нельзя, а сейчас уже можно спрятаться, посчитать, что войны нет и попытаться жить спокойно. И опять-таки, повторюсь: я не даю никаких моральных оценок – говорю только о фактах.
— Наблюдали когда-нибудь пресловутое «своих не бросаем» на практике? Были ли попытки поддержать, например, Стрелкова или еще кого-то?
— У сторонников войны нет политической субъектности. На суд к самому малоизвестному политическому заключенному в России приходило намного больше людей, чем на главное заседание к Стрелкову. Вот это сознание, что хотя меня могут избить дубинкой, посадить, сломать карьеру и жизнь, но я все равно не могу не выйти на улицу, есть у сторонников Навального, но отсутствует у сторонников войны. Они не вышли ни за Пригожина, ни за Стрелкова. Они очень громко говорят о том, какой Пригожин был великий, слуга царю, отец солдатам, но когда Путин сказал, что он обнюхался кокаином и жонглировал гранатами — они это проглотили. И если сейчас посадят Попова — реального боевого генерала, с авторитетом у войск — они тоже ничего не сделают.
— Как изменилось Z-пространство за два года войны?
— Накопилась колоссальная усталость и разочарованность, волонтерская помощь сокращается с каждым днем. Бесконечные потери, бесконечные проблемы. Президент говорит, что задача взять Харьков не стоит — для них это тяжело и оскорбительно. Я предполагаю, что в их системе координат участники ПМЭФ вызывают большую ненависть, чем украинцы, потому что «пока мы здесь умираем под дронами, вы там развлекаетесь с эскортницами”.
— Как они представляют себе окончание войны?
— Никак не представляют. Они, конечно, пишут ритуальное «мы победим», но о том, как должна выглядеть эта победа, перестали говорить, мне кажется, уже год назад. У них нет образа прекрасного будущего, по крайней мере, я ничего об этом не читал.
— А как они себе объясняют необходимость продолжать эту войну?
— Я думаю, что там все же есть разумные люди, которые понимают, что если они начнут задаваться этим вопросом, то могут прийти к тому же выводу, к которому пришли мы с вами. Мне кажется, что им просто не хочется задаваться вопросом, на который они заранее знают ответ.
— Что будет с этими людьми, когда война — так или иначе — закончится?
— Очень многие из них понимают, что если война закончится прямо сейчас, это принесет им больше проблем, чем ее продолжение. Они пишут про ПТСР, про неизбежные проблемы с адаптацией, неизбежный рост криминала. Они прямо пишут, что стране они не нужны. Они помнят, как это было после Афгана и Чечни – поначалу многим казалось, что будет как-то иначе, сейчас уже не кажется. Есть авторы, которые уже вернулись — с ранениями и инвалидностью, они рассказывают о равнодушии общества по отношению к себе.
