«Закрыли всё — вот и наш хлебозавод закроют»
История вологодского предприятия, которое существовало больше 60 лет, но проиграло битву с сетевыми магазинами.
В середине мая сотрудников Сазоновского хлебозавода в Вологодской области известили о закрытии предприятия. 18 июля оно перестанет работать. Известие прозвучало как гром среди ясного неба — как утверждают работники, об убыточности производства они не знали. Их возмущает не только сам факт ликвидации предприятия, где многие местные проработали всю жизнь, но и то, как именно принималось решение: о проблемах до последнего не говорили, о собрании пайщиков — не известили, работать предложили идти на стекольный завод, где условия труда — несоизмеримо более тяжелые. Сазоновцы о ликвидации завода сожалеют, но принимают как неизбежность. Сотрудники же убеждены, что собственники сделали недостаточно для сохранения производства и пытаются бороться, правда, не слишком уверенно — зарплаты и так мизерные, а вдруг еще и уволят за бунтарство без выходного пособия? «НеМосква» съездила в Сазоново, чтобы увидеть, как и почему умирает предприятие, которое не смогло выиграть битву с вездесущими «сетевиками».
11 часов в поезде от Москвы до Череповца, оттуда еще три с половиной на «блаблакаре» — и я в вологодском поселке Сазоново, где собираются закрывать хлебозавод. На улице ни души, лишь комары да мошки атакуют со всех сторон. Справа и слева — ряды маленьких деревянных домов с покосившимися заборами. Меня встречают и сопровождают две сотрудницы хлебозавода — 37-летняя Ольга Демидова и 50-летняя Людмила Васильева.
У Людмилы мне предстоит ночевать. Обычный деревянный частный дом, огород во дворе, напротив — поленница с кучей дров, чтобы топить печь, холодный туалет рядом с коридором. С порога встречает большая собака — тайский риджбек. У выбора этой несколько экзотичной породы своя история: когда-то в семье была другая собака, она сильно болела, спасти не удалось. Врачи предложили других питомцев— как считает Людмила, из чувства вины — и среди них был риджбек.
Внутри дома — нетипичное для деревенского жилища обустройство: кухня с современным ремонтом, в гостиной — плазменный телевизор. Квартиру обставили, пока муж Людмилы зарабатывал как дальнобойщик. Шесть лет назад у него случился инсульт, парализовало всю левую сторону тела, появились проблемы с речью. Теперь он работать не может, только получает пенсию как человек с инвалидностью.
Садимся за стол. Людмила угощаем щами и сазоновским черным хлебом. Мы первый раз начинаем разговор о хлебозаводе.
«Уж точно без ГМО»
И Ольга Дементьева, и Людмила Васильева начали работать на хлебозаводе почти сразу после школы. Никакого образования, кроме школьного, у них нет. Вся их жизнь, как и жизнь некоторых других жителей Сазонова, прошла на хлебозаводе, о другой работе они и не думали.
Людмила пришла на предприятие в 1996 году. До этого немного работала на местном стекольном заводе, откуда ушла в декретный отпуск. Говорит, работы тогда нигде не было, а на хлебозаводе — была, и зарплаты там были хорошие, и выплачивали их вовремя. Поэтому на комбинат было не попасть. Но Людмиле, можно сказать, повезло:
— Вход туда был только по блату. Там работали все родственники [сотрудников] — жены, бабушки, дети. И у меня там работали почти все мои родные. И как бы [так] получилось, что и я пошла работать туда.
Ольга Демидова пришла на хлебозавод уборщицей, потом позвали в пряничный цех. Говорит, пряники тогда были очень вкусные. Сейчас тоже, но все равно уже не такие — изменился состав теста. Завод ей жаль, однако женщина признает — он теперь «совсем не то, что раньше».
— Раньше было гораздо проще работать. У нас сутки были разделены на четыре смены по шесть часов. Теперь осталось две смены по 12 часов. В каждой — по четыре человека, но в моей — [только] три, — делится трудностями Ольга.
Первый сазоновский хлеб я пробую за столом у Людмилы. Пряниками она меня угостила уже после ужина. А свежий белый купила следующим утром. Он воздушный, немного крошится и легко растворяется во рту. У черного — хрустящая корочка. Пряники — мягкие, легко жуются и оставляют приятное послевкусие. Ничего сверхъестественного, но для местных своя выпечка — уникальна.
Людмила говорит, что никакой другой хлеб не может есть, потому что знает: их булки и караваи «уж точно без ГМО», а другие — «непойми из чего сделаны». Сотрудницы утверждают, что их продукция «вкусная, как в Советском Союзе» и нигде такой больше нет. На сайте поселка говорится, что сазоновский хлеб «вызывает у потребителей самые теплые эмоции и приятные воспоминания: “Как в детстве у бабушки!” или “Как домашнее!”».
Закрытие хлебозавода — не первая ликвидация местных предприятий. Десятью годами ранее, в 2013 году здесь прекратило работу старейшее предприятие поселка — Покровский стекольный завод, когда-то бывший собственностью графов Толстых. Он действовал с 1860 года. Людмила показывает в сторону сосновой аллеи — там стоит памятник стеклодуву: кованая скульптура мужчины, выдувающего стекло из трубки. Рядом надпись: «Наш народ прославил делом край великих стеклоделов. Пусть по всей стране звенит стеклодувов слава! И бесценным их трудом славится держава!»
На вопрос, почему закрыли стекольный, Ольга отвечает просто:
— Да у нас все закрывают. Никому ничего не нужно. Молодежь вся уезжает, здесь особо делать нечего. Закрыли почти все — вот и наш хлебозавод закроют.
В 70-80-е в Сазонове жили больше четырех тысяч человек, после 90-х численность населения начала сокращаться. В нулевые было три с половиной тысячи, к началу 2010 годов — три тысячи, сейчас осталось чуть больше двух с половиной тысяч человек. Закрытия — непрерывный социальный фон жизни Сазонова: уже закрывали и магазины, и детский сад, и санаторий школы-интерната. Пока остались школа, больница, дом культуры и несколько магазинов.
Продукцию хлебозавода в Сазонове можно купить только в одном маленьком магазинчике «Пищеторг». В поселении работают также «Пятерочка», «Магнит» и «Радуга», но, говорит Людмила, «сетевики» в их продукции не заинтересованы — у них свои поставщики. Собеседница отмечает, что в соседней Чагоде сазоновский хлеб продают несколько магазинов, купить его можно также в самой Вологде и соседних областях. Берут, в основном, небольшие магазинчики.
История Сазоновского хлебозавода в архивных фото. Источник: «Про Сазоново» и личная страница Сергея Татаева во ВКонтакте
Первые два года все булки, батоны и пироги делали вручную, потом развозили на лошадях по ближайшим районам. В 1962 году на Сазоновском хлебозаводе появились первые тестоделительные машины. До 1972 года все печи работали только на дровах, потом их перевели на жидкое топливо. Тогда же внедрили механическую смазку хлебных форм — до этого смазывали вручную. В 1973 для хлебозавода приобрели поточную линию для разделки булочных изделий, механизировали подноску и разгрузку сырья. Предприятие выпускало до девяти тонн разных хлебобулочных изделий за сутки. Расширялись производственные, складские и бытовые помещения. В 80-е годы открыли цех кондитерских изделий, в 90-е — макаронных. Развивалось подсобное хозяйство, увеличивался персонал. В 2000 году хлебозавод стал работать на газе (до этого — на дизельном топливе). С 2005 по 2012 год оборудование модернизировали, на хлебозаводе начинают делать диетическую продукцию.
«Зачем содержать убыточное предприятие?»
Что происходило последние 12 лет на заводе, на сайте поселка не говорится. Про это рассказывают Людмила и Ольга, пока мы идем на завод, чтобы встретиться с директором и ликвидатором Александром Кустовым. Штат постоянно сокращается, зарплаты урезают, продукции стали делать гораздо меньше, люди увольняются, уезжают, сейчас на хлебозаводе 37 сотрудников и то в основном «занимаются бумажками». Еще кочегаров много — они нужны, чтобы «поддерживать газ».
Нынешний директор Александр Кустов — бывший шофер предприятия. Его назначили в январе, после того, как уехал предыдущий, Вениамин Смирнов. По словам Людмилы, тот руководил полтора года и сначала хотел развивать хлебозавод, а потом понял, что председатели ВОПО [Вологодское областное потребительское общество, собственник предприятия] «зажмут его». До него, с 2012 года была Анна Белекина, ранее работавшая заведующей производства.
— Она тихо плыла по течению, говорила, что все хорошо. Потом ушла на пенсию, — отзывается о ней Людмила.
По ее словам, никакого управленческого образования у Кустова нет (самого директора об этом спросить не удалось). То, что он согласился стать ликвидатором, собеседницу возмущает — мол, его мать всю жизнь проработала на хлебозаводе да и сам он долгое время был его сотрудником.
Смену директора собственник хлебозавода называет мерой, принятой для того, чтобы попытаться «вывести хлебозавод на уровень рентабельности». В мае 2024 года глава Чагодощенского округа Александр Косенков написал на своей странице во ВКонтакте: «Путем переговоров с председателем ВОПО Н.С. Толоконниковой была достигнута договоренность о том, что ВОПО предпримет попытку вывести хлебозавод на уровень рентабельности для того, чтобы избежать закрытия предприятия. Произошла смена руководителя хлебозавода. Однако, по информации собственника, принимаемые меры не принесли ожидаемых результатов: качество продукции осталось нестабильным, спрос на продукцию не вырос. Предприятие работает на 30% от мощности, выпекая 18 тонн хлебобулочных изделий в месяц. <…> Предприятие будет выставлено на продажу».
— Власти привыкли, что руководитель сидит и им прибыль переводит. Когда не стало первый раз руководителя, они [председатели ВОПО] стали вникать в дела. Люди, которые не очень-то соображают, как говорится, — рассуждает Людмила. — Ничего не пошло у них. Вологде стало мало денег перепадать. И они решили избавиться от нашего хлебозавода. Продали здесь и в соседней Чагоде последние магазины нашего предприятия, где в основном весь сбыт и был. Мы так поняли, что вологодским он [хлебозавод] не нужен.
Пообщаться удалось с тремя сотрудницами завода. Кроме Ольги Демидовой и Людмилы Васильевой, это также 38-летняя Ольга Михеева, проработавшая на предприятии 18 лет. Их можно назвать местными активистками — они деятельней других выступают против закрытия. Все трое возмущены не только как таковой ликвидацией предприятия, но и тем, каким образом принималось решение.
14 мая все сотрудники получили от юриста ВОПО уведомления о ликвидации хлебозавода (этот документ и упомянутые далее есть в распоряжении редакции — прим.ред.). В нем говорилось, что предприятие решили закрыть на собрании пайщиков. Ольга Михеева написала заявление с просьбой предоставить копию этого решения, отправила его Кустову. Тот отказал, сославшись на то, что между ней и хлебозаводом исключительно трудовые отношения, и он не обязан предоставлять ей корпоративные бумаги. В ответ на возмущение (мол, она да и другие сотрудницы тоже пайщицы) женщины получили ответ: их паевые книжки больше не действуют. Почему — не ясно, и ранее об этом также никто не извещал.
…Мы меж тем, доходим до хлебозавода. Ворота открыты, попасть внутрь легко. Кабинет Александра Кустова — комната, заставленная шкафами и столами, те завалены бумагами. За одним столом сидит директор, за другим — бухгалтер Елена. Представляюсь, и меня с порога отправляют к Наталье Толоконниковой, «владелице хлебозавода» — мол, к ней все вопросы.
Немного разговорить директора хлебозавода все же удалось.
— Вы же ликвидатор предприятия. Почему согласились ликвидировать завод?
— Ликвидировать собираюсь не я, а собственничество закрывает.
— Но вы будете подписывать документы о ликвидации…
— Я обычный сотрудник, просто назначен управляющим директором… Я бы и рад, чтобы хлебозавод работал, но это решение собственников. Сами посудите: у вас есть бизнес, он приносит убыток. Вы будете его содержать?
По словам бухгалтера Елены, проблемы начались во время пандемии коронавируса, и с тех пор выправить ситуацию не удалось. Она утверждает, что за три месяца 2024 года убытки от хлебозавода составили четыре миллиона рублей. Кустов говорит, что добавить ему нечего, просит выйти и провожает до улицы. Там меня ждут Ольга Дементьева и Людмила Васильева, они беседуют с кочегаром. Директор просит при мне ничего не говорить и не обсуждать.
По данным сервиса проверки контрагентов Rusprofile, выручка предприятия в 2023 году выросла — больше чем в два раза, с 39,5 миллионов рублей до 94 миллионов. Но радикально выросли и убытки: с 400 тысяч рублей в 2022 году, до почти пяти миллионов в 2023-м. И проблемы, судя по всему, начались еще до ковида: прибыль, составлявшая до 2017 года шесть-семь миллионов рублей, начала ощутимо сокращаться в 2018-м, а с 2021-го комбинат работает «в минус».
Причины роста убытков на фоне роста выручки «НеМосква» попыталась прояснить у собственников. Мы написали и упомянутой выше Толоконниковой, и Наталье Власовой (именно она, а не Толоконникова указана председательницей правления ВОПО в базе Rusprofile). Сообщения они прочитали, но проигнорировали. Также отправили запрос в потребительское общество по электронной почте, ответа на момент выхода публикации нет.
Еще в январе в интервью газете Чагодощенского района «Искра» Александр Кустов признавал, что хлебозавод «испытывает трудности», объяснял закрытие магазинов тем, что «сложно конкурировать с большими торговыми сетями, постоянно открывающимися на территории округа» и обещал постараться исправить положение: «У нас сбыт готовой продукции невелик: в основном, это магазины нашего округа, соседнего Устюженского и Новгородской области. Поэтому первоначально будем делать упор на восстановление рынка сбыта и повышение количества и качества выпускаемой продукции. Здесь, конечно же, всё будет зависеть не только от нас, но и от наших дорогих покупателей, которые могут нас поддержать в стремлении возродить предприятие».
Возродить не получилось. Уже известна точная дата закрытия — 18 июля 2024 года.
«Ну, девочки, вы же простите меня»
Вечером мы с Людмилой седлаем велосипеды и снова отправляемся на хлебозавод — она хочет провести внутрь, показать, как работают пекари. Но на сей раз ворота оказываются заперты. С внутренней стороны забора нас встречает Ольга Михеева в рабочей одежде — белая рубашка, белые штаны, белая шапочка.
Пока Ольга с Людмилой обсуждают, как попасть на хлебозавод, подходит кочегар — говорит, что Кустов строго-настрого запретил ему пускать на территорию посторонних. Людмила пытается с ним договориться:
— Да мы просто покажем, как работаем. Чего в этом такого?
— Нет, мне запретили. Я не хочу проблем перед пенсией. Идите отсюда, — равнодушно отвечает кочегар.
— Ну, не хочешь открывать, тогда мы под забором пролезем, — решительно заявляет Людмила и поворачивается ко мне. Промежуток между землей и забором около полуметра, пролезть можно. Нагибаюсь, примериваясь к проему, но кочегар кричит, что везде камеры, и я не имею права вторгаться на частную территорию. Приходится признать его правоту и ретироваться.
Пока едем домой, Людмила продолжает жаловаться на руководство хлебозавода:
— Нас даже на Новый год обманули. Мы думали, праздничные дни у нас будут. А они нам взяли и на все праздники поставили работу.
— А они — это кто?
— Начальство вологодское. Они же нам зарплату насчитывают. Нас даже не свои [то есть не заводские] бухгалтера насчитывают. Пока Вологда не одобрит зарплату, нам деньги не выдают.
— Сколько примерно получается заработать?
— Зарплата у нас вообще минимальная. Обычно 20-22 тысячи…
«Вологодским начальством» Людмила называет руководство Вологодского областного потребительского общества. В первую очередь, Наталью Толоконникову. К ней у сотрудников не просто претензии — обиды. Якобы на встрече с главой Чадощенского округа Александром Косёнковым по поводу закрытия завода, она их оскорбила.
— Обозвала нас при работодателе. Сказала, что мы работать не умеем, что у нас корочек никаких нет, — рассказывает Ольга Дементьева. — А потом уже когда все уехали, она подошла такая: «Ну, девочки, вы же простите меня». Как при всех унизить, так это нормально… Ну да, я пекарь-кондитер, корочки нет, но не оскорблять же меня теперь?
Левое фото: На встрече с работниками завода. Слева направо: Наталья Толоконникова, Александр Кустов, представительница управления соцзащиты. Правое фото: Александр Косёнков (справа) на встрече с работницами хлебозавода. Источник: Администрация Чагодощенского округа
На странице администрации Чагодощенского округа во Вконтакте об этой встрече сказано: «Глава округа Александр Косёнков, заместитель главы Татьяна Симанова выразили слова поддержки хлебопекам. Заслушав работников, они сообщили о том, что каждому сотруднику будет оказана помощь в трудоустройстве».
Центр занятости на той встрече действительно презентовал имеющиеся вакансии — на тот момент в округе их было открыто более 120. Присутствовали и работодатели, готовые принять на работу сотрудников закрываемого хлебозавода — кондитерское производство «Бейкер», «Белокрестский маслозавод», стеклозаводы ООО «ЧСЗ и К» и филиал «Русджам Стеклотара Холдинг» (производят бутылки), ООО «СМПС», занимающееся лесозаготовками.
Наши собеседницы рассказали про условия, в которых предстоит работать, если они согласятся на их предложения. Во-первых, не везде возьмут женщин — например, на маслозавод звали только мужчин, электриками. Во-вторых, на стекольном придется таскать на себе «неподъемный груз» и работать по 14 часов в сутки. Наконец, ни одно предприятие не находится в пешей доступности, надо добираться на машине или автобусе, а с общественным транспортом в Сазонове непросто — только вечером на остановке появляется расписание, из которого местные узнают, на чем и докуда можно доехать на следующий день.
Хлебозавод выставлен на продажу. Мы нашли его среди объявлений на «Авито» — производственный комплекс оценен в десять миллионов рублей (торг «уместен»). Сотрудницы комбината надеются, что предприятие выкупит тот, кто поможет его восстановить.
— Мы хотим, чтобы кто-то из заинтересованных людей купил завод. Но у нас очень мало времени. В июле хозяева хотят распродать оборудование, пустой хлебозавод никому не нужен будет, — жалуется Людмила.
Идти работать на другие предприятия ни Ольга Михеева, ни Ольга Дементьева, ни Людмила Васильева не хотят.
— Мы всю жизнь проработали на хлебозаводе и больше нигде не собираемся. Мы хотим, чтобы наш завод продолжал работать. Если ничего не получится, ну… Будем как-то выживать, — говорит Ольга Михеева.
***
Местные жители, с которыми мы говорили на улицах поселка, сазоновский хлеб хвалят. 65-летняя Надежда — несколько лет она проработала на комбинате уборщицей — говорит, что старается покупать только местный хлеб. 67-летний Михаил любит его с молодости: «Ел почти всю жизнь. Жалко, конечно, что завод закрывают». «Мне всегда нравился наш хлеб. Он мягкий, у него корочка хрустящая, точно нет никаких химикатов и всяких вредных веществ», — делится еще одна местная жительница, молодая девушка. На вопрос про отношение к закрытию предприятия люди реагируют, в основном, одинаково: мол, печально, но поделать-то ничего нельзя.
Некоторым до закрытия хлебозавода и вовсе нет дела. Трое парней лет двадцати, с которыми удалось пообщаться по пути в местный магазин, чуть ли не хором заявили, что им все равно — с поселком они свое будущее не связывают.
— Ну закрывают этот завод. Нам-то что? Мы все равно скоро уедем, — поделился один из них.
Сотрудницы хлебозавода пока пытаются бороться. В частности, попросили секретаря Чагодощенского райкома КПРФ Маргариту Кутепову создать петицию против закрытия хлебозавода. За месяц она набрала более 600 подписей. Пытались наши собеседницы также пожаловаться местному прокурору — на то, что их не позвали на собрание пайщиков. Тот посоветовал оспорить решение о ликвидации хлебозавода через суд. Работницы предприятия делать этого не стали — боятся, что уволят за нарушение трудовой дисциплины без выходного пособия.
После суток, проведенных в Сазонове, собираюсь обратно в Москву. Людмила провожает, зовет приезжать еще — «просто так, на речку сходим». Когда я уже сажусь в машину до Череповца, она обнимает меня и с надеждой спрашивает:
— Есть шанс, что о нас кто-то узнает, выкупит хлебозавод и он будет работать?
Отвечаю честно:
— Не знаю.
Текст и фото: Алена Зимина
