Тумская «блаженная», тайник со Сталиным и место писательского вдохновения
Как житель Подмосковья открыл музей в рязанском поселке
Местные жители поняли и приняли идею приезжего не сразу.
Величественная Троицкая церковь, десятки частных одноэтажных домов на чуть более 5 тысяч населения, автостанция со скандалящими проезжими туристами из-за отсутствия общественного туалета, небольшой рынок в два ряда — здесь местные продают грибы, ягоды и закрутки, да ларьки с выпечкой, которой к выходным уже почти нет — продукты закончились. Вот и все видимые достопримечательности этого мещерского поселка.
Есть и другие — незаметные. Например, факты о том, что здесь часто бывал и хулиганил еще пацаном Сергей Есенин — он учился в школе неподалеку, писатель Александр Куприн заезжал в гости к сестре и упоминал населенный пункт в своих рассказах, был проездом Александр Солженицын, наведывался к дяде Борис Пастернак. Здесь на спецпоселении жила американская журналистка и поэтесса Мэри Рид — романтичная натура, «заболевшая» идеями коммунизма и принявшая советское гражданство.
Обо всем этом знает и с удовольствием рассказывает Алексей Гушан, который открыл музей «Были-небыли». «НеМосква» побывала в рабочем поселке Тума и рассказывает об очередном провинциальном музее. В нем точно — не скучно!
Музей с двойным дном
В дороге стеной пошел ливень. Навигатор привел на другую улицу. Алексей Гушан оказался сильно моложе, чем выглядит на фотографиях из-за проседи в аккуратной бороде. Сразу за воротами встретил усмехающийся разбойник, который выглядывал из-за шалаша. Стало понятно, что Тума — тот еще край сюрпризов.
— А это дуб, — хозяин указывает на молодое, но уже довольно взрослое дерево возле ограды. — Он нам достался вместе с участком. Вы знали, что Тума — это не от «тумана», а обозначает «дуб» и «глухое место» в переводе с мордовского? Еще «тумак» — это то, чем награждали разбойники, которых здесь раньше было не счесть, зажиточных путников. А еще это помесь зайца-беляка с зайцем-русаком. Его, как утверждают охотники, не может догнать даже бывалая охотничья собака. Вот какое разнообразие.
Семья Гушан переехала в Туму из подмосковного поселка Малаховка: резко ухудшилась экология. Алексей с женой в 2020 году в выборе дома проехали три области, но остановились в Туме: уж больно им понравилась Троицкая церковь, которая построена на болоте, а потому — на дубовых сваях. Сам Алексей — поэт, публицист, член Союза писателей России, оттого первым делом принялся изучать историю Тумы. «Накопав» информацию о побывавших здесь исторических и литературных личностях, удивился: почему в поселке нет ни музея, ни какого-то захудалого стенда с их портретами и кратким описанием? Тогда решил устроить музей сам, прямо на своем участке, сделав пристройку к дому.
— Конечно, в самом начале мало кто понял и поддержал мою идею. Говорили: лучше б ты пивнушку открыл, или магазин какой. К чему тебе музей — никто ж сюда не поедет! Были даже некоторые неприятные ситуации… Но они не знали меня, вернее, моих друзей! У меня много друзей в литературном и журналистском сообществах, которые и помогли мне в некоторых вопросах, и дали хорошую рекламу. И люди поехали! Правда, 90 процентов посетителей — не местные, — сообщает хозяин.
Экспозиция начинается прямо во дворе. Тут и вышеупомянутый нарисованный разбойник, и шалаш, и ульи, и деревенская оградка из жердей, и красочные клумбы.
В самом музее-пристройке собраны крестьянские рабочие инструменты, ткацкий станок, печь и сундуки, самовар и подвешенная к потолку люлька. Помимо экспозиции крестьянского быта, устроены тематические уголки — неожиданные «изюминки», «жемчужины» музея.
«Американская шпионка» из Тумы
Сразу за порогом взгляд цепляется за куклу: женщина в валенках, тулупчике и теплом платке тащит санки с ведрами воды. На ее лице — полные страдания глаза, от уголков губ к подбородку и на лбу резкие морщины. Вокруг фотографии, листки с какими-то записями на английском и, совсем уж внезапно, колючая проволока. Это изображение советской американки, сделанное рязанской кукольницей Светланой Бирюковой. Мэри Рид — странно слышать такое имя среди мещерских лесов, между тем она провела здесь почти 20 лет. Шесть из них — на поселении после ярославского исправительно-трудового лагеря. То есть попала сюда не по своей воле, но осталась по собственному желанию.
— Она родилась в классической американской семье строгих католиков в городке Сэндвич, работала инструктором по плаванию, отучилась на юридическом, и ей пророчили юридическую карьеру. Но в 1919 году побывала на выступлении американского журналиста Джона Рида в Бостоне, прочитала его книгу «Десять дней, которые потрясли мир», и все, заболела идеями коммунизма. Выучила русский язык (а до этого знала еще четыре), вступила в компартию США, в 30 лет приехала в Москву, — рассказывает Алексей, уточняя: Мэри Рид то путают со знаменитой пираткой, то называют сестрой Джона Рида.
«У меня не было, пожалуй, более сильного желания, чем хотя бы краешком глаза взглянуть на все то, что свершили русские большевики в разоренной войнами стране. Увидеть лица этих людей, узнать их мысли», — объяснила она свой порыв спустя десятки лет в одном из интервью.
Мечта сбылась. Американка приехала в Союз с сыном, которого назвала в честь Джона Рида. Она представляла здесь издания Daily Worker, The New Masses и The Nation. Вступив здесь во Всесоюзную партию большевиков и став переводчицей Коминтерна, потеряла возможность вернуться на Родину. Вскоре перебралась в Ленинград — нашла работу в «Государственном издательстве», стала редактором и консультантом по современной западной литературе. 1937 год преподнес сюрприз — она не была репрессирована, а наоборот, получила советское гражданство. Казалось бы, власть благоволит ей, но с наступлением войны все изменилось: Мэри все же припомнили ее происхождение — иметь связи с иностранцами, даже такими как Мэри Рид, было опасно.
Во время войны она недолго работала на радио помощницей Ольги Берггольц — Мэри уволили. Сына Джона не взяли на фронт. Он получил ранение во время авианалета, долго добирался до дома, сильно простыл и умер от пневмонии. Не имея работы, а значит, и пайка, Мэри голодала и получила дистрофию 2 степени. Берггольц спасла ее, устроив в больницу.
Мэри вела дневник на английском языке. Среди прочего, она писала о чиновничьей неповоротливости и бюрократии, публичном вранье и «потемкинских деревнях», что при Ленине такого быть не могло. Примерно об этом она и написала письмо Сталину. Мэри считала, что Сталин ни о чем не знает, как узнает — во всем разберется. Но письмо попала не к Сталину, а в «компетентные органы» — Рид арестовали в июне 1945 года.
Ей приписали шпионаж, который не был доказан, затем переквалифицировали в «антисоветскую агитацию». Мэри получила пять лет лагерей с поражением в гражданских правах — это запрет на проживание в больших городах и невозможность устроиться на работу. Вот так после окончания срока она попала в Туму.
Полиция запрещала местным общаться с «американской шпионкой», но люди тайно приносили ей еду, а артель инвалидов на свой страх и риск устроила ее на работу — таскать опилки. Мэри жила в закутке холодного складского помещения, пока ее не реабилитировали в 1956 году. Ей позволили вернуться в Ленинград, но Мэри отказалась. Власть внезапно вспомнила про ее заслуги и выделила целый дом.
— Мэри отказалась от него в пользу многодетной тумской семьи, сама поселилась по адресу: улица Советская, 2, в половине ветхого дома. Жила она очень аскетично, минимум мебели и вещей. Питалась тем, что росло на ее огороде и что приносили куры и козы, — говорит Алексей, указывая на снимок: на нем уже пожилая Мэри Рид в окружении животных. — Ей назначили пенсию, но половину она стала перечислять в Фонд помощи народу Вьетнама. Она бесплатно учила детей английскому, и многие потом сами стали учителями английского языка. За все это ее называли «блаженной».
В 1969 году Мэри сломала шейку бедра и практически стала неходячей, ее забрали в дом-интернат в рязанском Михайлове. В этот момент кто-то из высоких чиновников снова вспомнил о «советской американке», и ее перевели в благоустроенный дом-интернат в Переделкине. Там она и скончалась в 1972 году.
От ее тумского дома не осталось и следа.
Алексей сел за книгу о Мэри Рид, мечтает сделать документальный фильм и отдельный музей, но времени и средств пока не хватает. Еще он создал творческий конкурс имени Мэри Рид «Всесильна жизнь», который уже стал всероссийским. На этом хозяин завершил рассказ о «советской американке» и повел к другой экспозиции.
В музее погас свет. Такое часто бывает и в отдельно взятой Туме, и в области.
«Чистая авантюра!»
По словам Алексея, музей получился «с литературным уклоном», неслучайно музей является историко-литературным и включён в большую энциклопедию «Литературные музеи России», но с окрестностями Тумы связано так много исторических фактов и других удивительных преданий, что впору каждому посвящать музей. Это страшный пожар, который произошел в 1936 году на лесозаготовках в местечке Курша — в нем погибло от 250 до 300 с лишним человек, по другим источникам более 1000. Это узкоколейка с поездом «кукушкой», который шел по мещёрским лесам так медленно, что грибники и сборщики ягод успевали набрать полные корзины и снова запрыгнуть обратно. Это байки о кладах, зарытых местными разбойниками и несметных богатствах. А уникальные наличники, созданные местными мастерами? Их Алексей собирает отдельно. Какие-то приносят сами люди после ремонта, что-то приходится спасать. Поскольку настоящих старых наличников почти не осталось, он собирает и фотографии.
— А дом, в котором располагалась церковно-приходская школа? Там бывали Есенин и Куприн. Действия рассказа «Попрыгунья-стрекоза» проходят именно в этом здании. Когда сгорел храм, школа — ближайшее к храму здание — не пострадала, и богослужения долгое время проходили на втором этаже. Когда развенчали культ Сталина, памятник вождю исчез со своего места в Туме. Многим позже, когда здание всё-таки пострадало от огня, под полом отыскали тот самый памятник. Так в одном здании встретилось «божественное» и коммунистическое. К слову, где этот памятник сейчас, снова неизвестно.
Еще долгое время мы бродили по избе, обустроенной в старом русском стиле, удивляясь некоторым добытым Алексеем экспонатам. Например, утюгу, на заслонке которого выбито изображение Льва Толстого. У писателя была тайная жизнь, он производил утюги? Конечно, нет. Орудие для глажки белья работало от раскаленных углей, и некоторые мастера размещали изображение отлученного от церкви Толстого как предостережение: свободомыслие может довести до адского пламени.
Тут наконец-то дали свет, и Алексей еще порассуждал о спонтанном открытии своего музея.
— Чистая авантюра! Сначала у меня были розовые очки, но реалии тумской жизни заставили меня их снять. Много раз опускались руки, хотелось всё бросить и уехать из Тумы. Но, когда понял, что здесь жили такие известные личности, да и просто люди, о которых стоило бы помнить, но о них почти забыли, не смог оставить это важное начинание! Все очень трудозатратно, финансово затратно, но, смею надеяться, кому-то это нужно. Кто рискнет пойти по моему пути — решит создавать музей — посоветовал бы «постелить соломку», найти единомышленников, спонсоров, — «наставляет» Алексей, сидя на деревянной лавке среди самоваров и «бус» из баранок.
Еще говорит, что с его музея худо-бедно, но все же началась «история тумского туризма».
На обратном пути — все та же автостанция. В ларьках ничего не осталось, кроме пирогов с яйцом и зеленым луком. Пирожок настолько воздушный и вкусный, что ноги сами идут за вторым. «А что удивляться — это же знаменитые тумские пироги!», — хвалится продавщица, добавляя, что торгует ими 40 лет. Рыночные прилавки завалены лисичками, белыми грибами, черникой. «Берите, все только что из леса, это же настоящие тумские грибы да ягоды!», — рекламируют свой товар местные женщины. Кажется, здесь для создания туристической индустрии и брендов выдумывать не надо — они сами, как оглашенные, выпрыгивают из корзинок, окошка пирожкового ларька, из каждого закоулка, связанного с тем или иным историческим персонажем. Но всё ещё много туристов едут мимо — в Касимов, Муром, Владимир, Суздаль… Но Алексей надеется: это должно измениться! Когда-нибудь местная власть и предприниматели все же поддержат энтузиастов, и Тума перестанет запоминаться отсутствием общественного туалета на автостанции и большой грязевой лужей. Сейчас она первой встречает гостей поселка на выходе из автобуса.
