Жизнь прожита
История Раисы Кирилловой-Марченяковой — мемной бабушки, погрузившей нас в экзистенциальную тоску
В мае 2025 года исполнилось бы 90 лет Раисе Кирилловой-Марченяковой из Челябинской области. Возможно, это имя вам ни о чём не говорит, но в соцсетях то и дело попадаются скриншоты её печальных постов о напрасно прожитой жизни, и они мало кого оставляют равнодушным. Пользователи как минимум жалеют пожилую женщину, а как максимум — всерьёз задумываются о собственной судьбе. Среди тех, кто в своё время впечатлился пронзительными записями челябинской пенсионерки, оказался и журналист Иван Козлов. Он раздобыл книгу Раисы Павловны, за которой давно охотились её поклонники, и реконструировал биографию этой удивительной женщины.
Этот текст «НеМосква» подготовила совместно с изданием «Новая вкладка». Материал на сайте коллег — по ссылке.
Автор: Иван Козлов
Не узнаю сама себя
«Щемящее чувство, что я прожила жизнь чужой жизнью, не своей, что я не раскрылась как талантливый человек — только как мать детей и неплохой специалист. А я хотела рисовать, писать. Этими увлечениями пришлось пожертвовать ради семьи, детей, вот и чувство неудовлетворённости жизнью. Но ничего не повернёшь назад. ЖИЗНЬ ПРОЖИТА».
Этот и другие посты Раисы Кирилловой-Марченяковой приведены в этом тексте с редактурой орфографии и пунктуации.
Это самый популярный и растиражированный пост[1] Раисы Кирилловой-Марченяковой. Сейчас у него более 18 тысяч лайков и почти 6,5 тысячи репостов: за то время, что я писал этот текст, их количество выросло на пару сотен. Раз в год или около того я натыкаюсь на скриншот этого поста в твиттере или телеграме, и каждый раз подписи к нему говорят о том, что люди его, как принято говорить в интернете, максимально чувствуют: «i feel you», «настроение Раиса Марченякова», «мой главный страх» и так далее. Часто из этих фраз следует, что их авторы много думают о написанном Раисой Павловной и боятся когда-нибудь оказаться в такой же ситуации, как и она. Но чаще всего они просто жалеют пожилую женщину и сочувствуют ей: «Раиса Кириллова-Марченякова… как бы я хотел просто обнять её и развеселить».
В общем, пост Раисы Павловны моментально вгоняет людей в печальные думы о смысле жизни. И дело не столько в его содержании — в конце концов, в интернете жалобами на несложившуюся жизнь никого не удивишь, — сколько в том, что написал его очень пожилой человек. Это добавляет истории колорита и драматизма: на момент публикации поста Раисе Кирилловой-Марченяковой было 80 лет. Во-первых, даже сейчас настолько возрастные блогеры встречаются редко, а тогда, в 2015 году, количество популярных страниц, авторы которых — люди глубокого пенсионного возраста, можно было пересчитать по пальцам. Во-вторых, такой пост 80-летней женщины — это всё-таки не то же самое, что нытьё твиттерского миллениала, и фраза «Жизнь прожита» в этом контексте кажется максимально серьёзной и весомой.
Пост с размышлениями пожилой блогерши о жизни стал самым популярным, но далеко не единственным такого рода. Вот, например, что она писала в июне 2015 года:
«Я не узнаю сама себя. Была решительная, резкая, эмоциональная, постоянно чего-то хотелось. Повышения в работе, дети чтобы учились хорошо. Даже в быту была другая: хотелось красивой мебели, занавесок на окна, наконец, платья красивого. Сейчас мало что хочется, а чаще ничего не хочется. Вот так жизнь угасает».
Таких постов на странице у Раисы Павловны можно найти довольно много: под каждым сотни и тысячи лайков, изрядное число разлетелись на скриншоты и завирусились, а в Сети даже появилось фанатское сообщество. Правда, участников в нём немного: любители творчества Раисы Кирилловой-Марченяковой чаще всего напрямую подписываются на её страницу, держат её в закладках и лайкают посты прямо там.
При этом про саму Раису Павловну мало что известно. Вот несколько скупых фактов: жила она в Челябинской области, имела сестёр и детей, скончалась 8 февраля 2017 года.
Но очевидно, что в конце жизни Раиса Павловна, несмотря на живых родственников, чувствовала себя страшно одиноко.
На этом, в принципе, всё. Поклонники челябинской пенсионерки за много лет не узнали о ней почти ничего нового и так и не смогли найти книжку, которую она выпустила при помощи сына за год до смерти. Книжка называлась «Зигзаги жизни и чудинки моих родных» и вышла тиражом в 100 экземпляров. Подписчики страницы Кирилловой-Марченяковой пытались найти издание, в том числе через родных пенсионерки, но не добились успеха.
Рассказов от близких Раисы Павловны не будет и в этом тексте: многие из них уже умерли, а дети и внуки, хоть и были не против публикации, в итоге не проявили к общению никакого интереса. Растормошить их мне не удалось.
А вот книжку я нашёл. Для этого потребовалось проскроллить страницу героини на десять лет назад, найти благодарность от Кизильского краеведческого музея за выставку её наивных картин, которая там когда-то проходила, связаться с музеем и выяснить, что у них в загашнике хранится пара экземпляров этого издания. Сотрудники музея выслали мне книжку по почте просто так, большое им за это человеческое спасибо.
Нас не учили открытости
Итак, Раиса Павловна Кириллова родилась 10 мая 1935 года в Челябинской области. Потом на свет появились две её сестры — Нина и Фая. В годы Великой Отечественной войны они с матерью переехали в Челябинск, где и дождались отца: в 1945 году он вернулся с фронта почти невредимым, но в итоге запил, из-за чего его отношения с дочерьми разладились. Однажды, уже будучи подростком, Раиса оттолкнула пьяного отца, когда тот попытался обнять её, и в этот момент между ними что-то окончательно сломалось. «Я стала лучше понимать маму и жалеть её. Вот чем закончился мой переход во взрослую жизнь», — напишет впоследствии в своей книге Раиса Павловна.
Такой поступок для неё был не характерен: девочка росла очень скромной и кроткой, с кучей комплексов и, даже когда шла на колонку за водой, стояла там часами, потому что боялась спросить, кто последний в очереди. Это вообще один из основных мотивов книги — преодоление себя и собственной застенчивости, а ещё обретение способности быть откровенной с собой и окружающим миром. Обретение это происходило нелегко, потому что Раису Павловну никто ничему не учил и она всё переживала самостоятельно:
«Этот возраст (12–13 лет) мне запомнился многими событиями. Я стала себя ощущать уже по-другому как-то, какие-то изменения произошли в организме. Появились у меня эти самые “критические дни”. Я о них ничего не знала, мама меня не подготовила».
Раиса Павловна страдала от своей стеснительности всю жизнь и уже после выхода на пенсию старалась наверстать всё, что не успела в юности. Например, начала рисовать. Вообще-то это было её увлечением с детства, но на свою беду однажды от скуки Раиса стала перерисовывать портреты Ленина и Сталина. Получалось неплохо, но пришедшая в гости родственница, увидев рисунки, порвала их в мелкую лапшу и без особых объяснений запретила ребёнку продолжать в том же духе. Это надолго отбило у девочки охоту к рисованию.
Без должной поддержки близких её юношеские комплексы только множились. Дошло до того, что Раиса, которая очень плохо видела, умудрялась годами скрывать от одноклассников, учителей и родителей проблемы со зрением, чтобы не носить очки.
Спустя много лет она вспомнит об этом и впервые сломает строгую «биографическую» хронологию повествования, чтобы вставить в книжку рассказ о том, что чувствует и о чём думает непосредственно в моменте:
«Что-то мне не хочется писать. Настроение плохое. Анализы сдала, и они плохие — наверное, от этого мне и плохо. Чувствую себя я не очень, будто в организме что-то расклеилось и ещё больше расклеивается. Это я пишу в январе 2007 года. Что-то захотелось мне отвлечься. Напала на меня плаксивость. Часто плачу. Вспоминаю себя маленькой, и так мне жалко себя. Мы были замкнуты, нас не учили открытости, и не было бесед с родителями о чём-то или просто так. Я вспоминаю эпизоды своего детства — когда меня обижали или не поняли — и плачу, жалея себя в детском возрасте».
Вообще, судя по книжке, у Раисы и её сестёр были неплохие родители. Ну, такие нормальные обычные родители: как минимум они не били и не унижали своих детей, но вот для того, чтобы сблизиться с ними, не хватало ни навыков, ни душевных сил. С этим связана одна из самых проникновенных фраз в книжке: Раиса вспоминает, как однажды пошла встречать корову, а ей на пути встретился соседский мальчик, который ни с того ни с сего больно огрел её палкой по спине. Она признаётся, что даже не может вспомнить, какие у всего этого были последствия, как она себя вела, вступились ли родители и так далее:
«Помню только, что стало страшно и одиноко. <…> Наверное, было обидно от того, что человек не защищён ни от чего».
И приятно, и ужасно
До седьмого класса Рая училась в школе при совхозе Кен-Аральский, куда по работе направили её отца (это в Кыргызстане, в Таласской области), а доучиваться в старших классах переехала в Челябинск. В 1954 году, получив аттестат, она вместе с сёстрами поступила в Троицкий ветеринарно-зоотехнический институт, а на свою первую практику уехала в Забайкалье — чисто импульсивно, хотела посмотреть страну. Потом Раиса жалела об этом всю жизнь, потому что бытовые условия там были тяжёлые и гнетущие. Вспоминая одну из сцен тогдашней жизни — безобразную давку при посадке в автобус, она сравнивает её с сегодняшним днём и пишет:
«Больше возможностей появилось — это хорошо. Плохо, что люди изменились в худшую сторону».
А ещё Раисе Павловне кажется, что раньше мы были самой читающей нацией в мире, а теперь перестали читать, и выражались вежливо и литературно — а теперь мат на мате. В этом смысле Раиса Кириллова-Марченякова — типичная бабушка.
Сама она выбирала выражения для книги с исключительным изяществом (на 150 страницах всего один раз встречается грубое слово — «жопка», и всё), а когда дошла до описания пубертатного периода и первых взаимоотношений с мальчиками, написала целый дисклеймер, потому что ей неловко было делиться интимными подробностями с читателем (это вдвойне трогательно, учитывая, что никаких интимных подробностей в книге и нет, только однажды упомянут первый поцелуй):
«Мы ведь тоже были молодые. Пусть это было другое время, другая идея и идеология, другие идеи и взгляды, другая эпоха, в конце концов. Но мы так же любили, страдали, плакали, теряли голову и рассудок, мы были такие же люди, живые люди. Чувство любить кого-то — это в крови у человека».
А упомянутый первый поцелуй она описывает так, что я не могу отказать себе в удовольствии это процитировать:
«Я была испугана этим новым ощущением, как будто на меня опрокинулось небо. Это было ужасно: и приятно, и ужасно. Скажу сразу, это продолжалось два вечера, потому что его забрали в армию. Бог охранял меня».
Бог, надо сказать, несколько перестарался, потому что первый ухажёр Раисы Павловны из армии вообще не вернулся — повесился там. Эта новость её сильно опечалила, но на жизнь никак особо не повлияла: она в чём-то походила на «роковую женщину» и честно признавалась, что часто просто позволяла любить себя и заботиться о себе, не испытывая ответных пылких чувств.
Собственно, та же ситуация сложилась и с человеком, который в итоге стал мужем Раисы. Они познакомились в Чите, мужчина по имени Николай практически сразу потащил её в загс, так что она скорее просто отдалась на волю судьбе. О чём впоследствии не жалела: Николай оказался человеком надёжным и весёлым. Вот только ревнивым очень. Раиса Павловна жалуется на это в нескольких абзацах книги, вспоминая, как он нелепо пытался прятать от неё ключи от квартиры и устраивал сцены. А в записи от 2007 года, рассказывая о симпатиях со стороны другого своего знакомого, она саркастически пишет:
«Я боюсь, что мой муж Николай прочитает это, и ему будет неприятно, он такой ревнивый, считает, что я с пелёнок должна знать только его».
По книге непонятно, как долго героиня ведёт свои записи — может быть, год или несколько лет. Но, так или иначе, к концу повествования Николай упоминается уже не в настоящем, а в прошедшем времени. «Его смерть разлучила нас», — пишет Раиса Павловна.
Необъяснимые времена
Десятилетия после встречи с Николаем, в отличие от детства и юности, Кириллова-Марченякова описывает бегло и пунктирно: стали жить в Челябинске, работала бухгалтером, родились сын Дима, дочка Света, сын Коля… Жизнь окончательно устаканилась, достойные описания события из неё исчезли, и Раиса Павловна уделяет всё больше времени абстрактным размышлениям про время и людей. Ругает советские порядки («нужно было иметь, как тогда говорили, мохнатую лапу, короче, связи. Чем дольше существовал строй, тем эти уродства становились ужаснее»), ругает современность («пока-пока, до свидания, необъяснимые непонятные времена, здравствуйте, другие такие же необъяснимые времена»), да и вообще кажется, что Раиса Павловна так и не нашла себя ни в каком историческом моменте. Впрочем, как будто кто-то из нас может этим похвастать.
Зато ей давали успокоение многочисленные животные, с которыми она общалась в течение жизни. Об этом в книге есть отдельная главка, которая так и называется — «Чудинки моих животных», и в ней перечислены все звери: от маленьких телят, с которыми в детстве приходилось возиться в деревне, до кошек и собак, заведённых уже во взрослом возрасте.
Самый известный из этих зверей — кот Васька, ему посвящено множество растиражированных постов Кирилловой-Марченяковой во «ВКонтакте». Васька жил у неё много лет, характер у него был такой своенравный, что сделать кота домашним так и не удалось — он проводил много времени на самовыгуле. Поняв это, Раиса Павловна напечатала открытки с фотографией котика и смешными надписями от его имени, а затем подарила по открытке каждому жителю подъезда, чтобы кота знали и не обижали.
Много лет всё было хорошо, но в 2013 году уже пожилой Васька исчез — в очередной раз ушёл гулять и не вернулся. В этот период Раиса Павловна написала, наверное, один из самых пронзительных своих постов:
«Васька не вернулся. Наверное, и не вернётся. А сегодня он мне приснился.Так отчётливо, как будто наяву. Васька пришёл, я к себе его прижала, он такой толстенький (как был). Обнимаю его: “Вася, Вася”, смотрю, а у него передние ножки перевязаны цветными тряпочками, я их убрала. “Вася, Вася”, — зову. И проснулась. Так обидно и жалко. Что делать, не знаю. Переживаю».
Спустя месяц родственники подарили Раисе Павловне нового кота, которого тоже назвали Васькой. Она с ним быстро подружилась, а размышления о зверях с тех пор занимали на её странице намного больше места, чем раньше:
«Я пишу о животных, которые жили рядом с нами, и хочу попросить у них прощения за себя и своих детей, мужа. Не всегда мы были внимательны к ним, где-то недокормили их. Физически мы их не обижали, за невнимательность пусть простят нас. Что так мне захотелось. У животных тоже есть душа. Мудрее, видно, я стала, вот пришло такое желание, и, видно, жизнь приходит к завершению».
Лучше об этом не говорить
Этот пост был написан в августе 2013 года. Через два с половиной года жизнь Раисы Павловны действительно пришла к завершению. А спустя несколько лет пенсионерка из Челябинска обрела посмертную популярность: не знаю, когда и как это произошло, но её записи завирусились и люди стали активно интересоваться её судьбой и сопереживать ей. Так, один из пользователей писал, что скрины записей Раисы Кирилловой-Марченяковой каждый раз наводят грусть:
«Никто под конец не захочет остаться один на один с неизбежным. Так больно представлять в её образе свою мать, сестёр, ведь многие из детей, несмотря на воспитание, покидают и очень редко не то что навещают, а даже созваниваются с родителями. Никому не пожелаю страдать от одиночества. И всем, кто прочитал: просто позвоните родителям, братьям, сёстрам, своим хорошим близким и знакомым».
Справедливости ради, я так и не понял, почему Раиса Павловна так страдала от одиночества и обижалась на близких. Кажется, её близкие — вполне нормальные люди. Например, сын помог с изданием книжки, о которой она мечтала, а ещё купили ноутбук (ей тогда было около 80 лет), который она очень смешно и неловко пыталась освоить, генерируя абсурдные посты, впоследствии завирусившиеся как абстрактные мемы.
Может быть, под конец жизни Раиса Павловна просто стала более ранимой и уязвимой, как это часто бывает с пожилыми людьми. В общем, не мне судить, да это и не так важно сейчас.
Главное, что её помнят как по смешным и трогательным записям, так и по драматичным. И чем бы они ни были вдохновлены, кажется, что хоть чуть-чуть да меняют каждого, кто случайно сталкивается с ними в интернете. Ну и слава богу.
PS: а это один из моих любимых фрагментов книги Раисы Павловны:
«Света в возрасте четырёх-пяти лет заинтересовалась, откуда берутся люди, животные, почему на небе звёзды, и ей стало страшно жалко, что все умирают. «Мама, — говорит Света, — я не хочу умирать, я не хочу, чтобы вы с папой умирали, Коля, Дима». И очень плакала. Я её стала успокаивать. «Света, — говорю, — это будет не скоро. Мы будем жить долго, и ты будешь жить долго. Это не скоро». Кое-как я её успокоила. Кажется, вопросов о жизни она больше не задавала. Что-то она поняла своим детским умом. Лучше об этом не говорить».
