Права неверующих
Притча о чудесах и мучениках нижегородского Храма Летающего Макаронного Монстра
Во времена, когда Нижний Новгород еще не обрел статус «красного» города, указывающий на особую активность здесь Центра Э, в цоколе жилого дома номер 226 на улице Горького собирался «Клуб либеральных дегустаторов». В число участников входили четыре десятка человек: журналисты, люди искусства и коммерсанты. Встречи их были посвящены разговорам о том, что ждет страну и город, куда дует ветер перемен и во что стоит верить.
Среди его создателей были два друга: основатель до сих пор популярного в Нижнем медиа NN.ru, владелец бизнес-проекта «Совместная покупка» Михаил Иосилевич и предприниматель Герман Князев. Фамилии этих людей можно встретить практически в каждой статье, которая касается ключевых событий в жизни города: будь то первомайская Монстрация или защита парка «Швейцария» от застройщиков.
Время это пришлось на начало 2010-х годов, ознаменованное не первым, но главным скандальным событием, касающимся оскорбления чувств верующих: выступлением группировки Pussy Riot перед алтарем в храме Христа Спасителя в Москве. Этот сюжет стал одним из первых тревожных сигналов для всей страны, в том числе и для Нижнего Новгорода, где собирался «Клуб».
В июле 2013-го был опубликован закон Российской Федерации об оскорблении чувств верующих, спровоцировавший общественную дискуссию о «чувствах неверующих» и затягивании гаек. Пастафарианство — как своеобразная форма протеста против доминирования традиционных религий и религиозного давления — пришлось кстати. Три года спустя после принятия закона, накануне 1 апреля, Михаил Иосилевич на очередной встрече «Клуба либеральных дегустаторов» объявил о своем намерении создать приход Пастафарианской церкви и стать настоятелем первого в России ХраЛММа, а точнее — вискарием.
Так суждено было появиться месту, где будут принимать главных людей российской оппозиции; исследователей и ученых; где незадолго до своей гибели побывает Ирина Славина; где будет служить одиозный Алексей Оношкин, заключенный сегодня в психиатрическую клинику. Сам Иосилевич покинет Россию в 2022-м году, проведя перед этим полтора года в СИЗО и колонии-поселении.
Помещение по-прежнему принадлежит ему, купил когда-то «в коммерческих целях», а потом превратил в ХраЛММ. Он открыт до сих пор и принимает адептов, туристов и случайных прохожих на регулярные мессы три раза в неделю, там принято пить пиво и есть макароны с фрикадельками.
Путь к богу
Дорога к ХраЛММу и спустя без малого десять лет со дня его основания лежит по улице Трудовой, дальше — по Максима Горького. Надежный ориентир: высокий краснокирпичный корабль православной церкви «Во имя Спаса Всемилостивейшего» прямо через дорогу от жилого дома, в цоколе которого собираются нижегородские пастафарианцы.
Пастафарианство как квази-религия возникло в 2005 году. Идею и «библию» нового верования предложил американец Бобби Хендерсон. Концепция содержала отсылки к ключевым событиям аврамических религий и пародировала их: так, вместо пророка Моисея предлагался пират Мосей, получивший от Летающего макаронного монстра приправы, а богослужения предлагалось проводить с приготовлением пасты и питьем пива.
Входная группа альтернативной церкви выглядит скромнее православного соседа и визуальными решениями скорее напоминает оригинальный бар, чем место культа. Неоновая вывеска «ХраЛММ» соседствует с рекламами страховых компаний, стоматологией «Айболит», ландшафтным бюро «Кедр» и интернет-кафе «Сталкер».
— В следующий раз это будет совсем другая история: мы просто забудем, что уже рассказывали, — говорит Евгений Габелев, нынешний глава прихода. Почти наверняка его можно найти в ХраЛММе в дни месс. Он друг Михаила Иосилевича и фигура в высшей степени загадочная: о своих нынешних занятиях предпочитает не распространятся, Иосилевич по этому поводу тоже хранит молчание.
Эти двое познакомились на принадлежащем Иосилевичу сайте NN.ru — переписывались на форуме о разных городских событиях. Сегодня Габелев встречает прихожан и захожан. Об учении американского физика Бобби Хендерсона отзывается скептически, шутку над авраамическими религиями считает неостроумной.
— Просто другие — еще хуже, — объясняет он в ответ на удивленный взгляд. — Сама аллюзия на устройство религиозного мышления здорово собрана, но что…
Габелев не успевает договорить, с кухни доносится смех:
— Макароны сгорели!
Заболтавшись за баром, служители ХраЛММа забывают о кастрюле со спагетти на плите. Так что вместо них сегодня будут спиральки. Фрикадельки, по счастью, не пострадали, и причастие состоится. В холодильнике заготовлены полуторалитровые бутылки темного и светлого без этикеток. На вопрос о поставщиках и выручке здесь отвечают уклончиво: что Бог послал. Детали божьего промысла не разглашают. Пожертвования за угощения картой не принимаются, только наличными или переводом. Рекомендованный взнос — 300 рублей.
Пятничная месса выглядит как вечер в локальном пабе: в зале, украшенном иконами-портретами, артефактами, росписью в духе «Сотворения Адама», собираются завсегдатаи. Есть и две новеньких: юные девушки, студентки. О ХраЛММе узнали на университетской лекции о мировых религиях. Пришли убедиться, что преподаватель не шутил. Проведя время за стойкой и выпив пива, они перемещаются на диван перед телевизором в паре шагов от бара — играть в компьютерные игры.
По средам, пятницам и субботам ХраЛММ открыт с 18:00, но основная часть паствы собирается ближе к полуночи. К этому часу музыка становится громче, а в курилке разговоры ролевиков чередуются со спорами косплееров, музыкантов, художников и универсальными, полными усталости воспоминаниями о рабочей неделе на стройках, в офисах, на монтаже наружной рекламы.
Среди посетителей — пара: парень и девушка. В ХраЛММ они пришли с пакетом роллов. Со своим можно. Эти двое женились здесь, в тот же вечер, что и познакомились. Были расписаны вискарием и благословлены приходом. Она о своей работе не распространяется, он сотрудник службы безопасности Сбербанка.
— Это он вам звонит с номера 900! — подшучивают соседи.
Главный вопрос, который хочется задавать каждому, кто определяет себя как члена пастафарианской церкви: «Вы это серьезно?» Добиться прямого ответа почти невозможно. Рассказы о сути учения превращаются в упражнение в остроумии и красноречии, которыми встречают любого, кто приходит в ХраЛММ. Если спросить, на какие вопросы здесь сами себе отвечают прихожане, Габелев ответит почти стендапом.
— «Войну и мир» написал Лев Толстой, а кто написал Льва Толстого? Вот был большой взрыв, а что взорвалось? Кто взрывал? Кто неосторожно обращался со взрывчатым веществом и откуда оно взялось? Или вот: до того как всё стало, ничего не было? Если я до сих пор никогда не умирал, значит, и не умру?
— Я так и планировал! — вставляет прихожанин.
— Бог никогда не приходил к людям, значит, и не придет?
— Девушка никогда не управляла автомобилем, ага-ага… — иронизирует один из присутствующих.
— Эта религия такая же бессмысленная, как и все остальные. Те, кому надо во что-то верить, выбирают для себя разные варианты. А если нет разницы, как говорится, зачем платить больше. [Верить в Летающего макаронного монстра — прим. ред.] удобно, ненапряжно, это не требует жертв, — объясняет основатель нижегородской пастафарианской церкви Иосилевич. — Мы [прихожане ХраЛММа] открыли для себя, что те наши представления о мире, где есть какие-то загадочные явления и потусторонние силы, которые неизвестны науке, то, что мы все там давно чувствовали — это было все про Летающего Макаронного Монстра.
Обретя сан пастафарианского вискария — для чего ЛММ указал на него «своей наиимакароннейшей десницей», а затем Боби Хендерсон прислал удостоверяющий сертификат — Иосилевич вскоре сфотографировался на водительские права в дуршлаге, религиозном головном уборе пастафариан, чем привлек к себе внимание СМИ по всей стране. А позже судился с нижегородским МВД за право сделать такой же снимок на загранпаспорт, но безуспешно: судья отказала, заявив, что дуршлаг — не головной убор, а кухонная утварь, и если Иосилевич настаивает на обратном, то, дескать, его церковь разрешает нарушать предписания и каяться, вот этим пусть и займется.
Вспоминая опыт взаимодействия с силовиками, Иосилевич рассказывает: сотрудники полиции его спрашивали, как можно разговаривать нормально с человеком, который надел на голову дуршлаг?
— А у самого на голове фуражка. Тоже совершенно бессмысленный и бесполезный предмет, который ни от дождя, ни от солнца не защищает. Спрашиваю, как можно серьёзно её носить? Риторика тут же меняется: в принципе, мы не сильно лучше, понимает [сотрудник полиции], и определённые параллели начинает замечать.
Объясняя, почему решил открыть пастафарианскую церковь, Иосилевич говорит, что хотел исправить «дисбаланс между правами верующих и неверующих»:
— [Если судить] по опросам, в обществе укоренился штамп, что верующие более моральны, они более ответственные, у них есть принципы. Еще у верующих есть чувства, есть закон об их защите и до фига всяких привилегий. А неверующие — атеисты, безбожники — как будто люди второго сорта. Они опасные, с ними не хочется рядом жить. Это не только российская тема, сейчас я вижу то же самое в Израиле. Мы, бедные несчастные атеисты, чем мы хуже? Давайте мы тоже будем верить и будем получать все те же права и защиту от государств, которые получают верующие.
Несвятые святые
— Вот здесь прячется у нас ссыльная икона Шнура, — показывает рукой Габелев. — Согласно нашей мифологии, [Шнура сначала канонизировали, потом деканонизировали,] мы потребовали у него вернуть удостоверение святого обратно, а от господина Шнурова получили в ответ подробную инструкцию, куда нам идти и чем там заниматься.
Канонизировать в пастафарианстве могут кого и что угодно. Так, решением ХраЛММа святынями признаны все местные парки и скверы. Канонизация зеленых территорий города стала частью протеста против благоустройства и застройки таких территорий.
На пятничных мессах любой из адептов может предложить кандидатуру в святые или святыни. Решение о том, кому или чему предстоит просиять, принимают голосованием. Из людей чаще всего предлагают тех, кто сделал заметные открытия в науке, выступал за ценность доказательных методов и критического мышления. Говорят, правда, что легендарный Докинз ждал своей очереди чуть ли не полгода: большинство никак не набиралось. Рассказывают, что вместо него приняли Леру Максименко. На вопрос, кто это такая, отвечают: сами не помним.
— Ничто не ново, — рассуждает Габелев, — Люди, которые чаще других говорят о критическом мышлении, к себе его обычно не применяют.
Апокрифы-байки гласят, что канонизировать Шнурова попросил его некогда друг, тоже признанный пастафарианский святой Александр Невзоров. Их иконы висят по соседству. После того, как городской суд Москвы приговорил журналиста заочно к восьми годами заключения за оскорбление российской армии, нижегородские пастафарианцы перепоясали его лик колючей проволокой.
Есть здесь и портрет Павла Дурова. В описании профиля пользователя в соцсети «ВКонтакте», созданной Дуровым, в графе выбора религий Пастафарианство соседствует с Исламом, Православием и другими мировыми религиями. Так что — заслужил. Сам Дуров несколько лет самоопределялся в профиле как приверженец именно этого верования.
На другой стене висит портрет вискария Иосилевича. Когда в 2020 году его впервые разместили в иконостасе, Иосилевич возмутился и попросил изображение убрать. Габелев пророчески отказался со словами «Миш, тебя все равно скоро посадят» (тогда церковь начали обвинять в сотрудничестве с нежелательными организациями). Выйдя из заключения во второй раз, Иосилевич против иконы возражать не стал, а в скором времени эмигрировал.
Рядом с другими лицами — портрет независимой нижегородской журналистки Ирины Славиной, прихожанки ХраЛММа. Ирина совершила акт самосожжения у крыльца городского МВД в октябре 2022 года, через несколько дней после обыска по делу Иосилевича. Ирина была среди семерых городских активистов и оппозиционеров, к которым следователь направил оперативных сотрудников. Никто из них не имел отношения к делу предпринимателя и не участвовал в организации встреч, из-за которых начались преследования.
2 октября 2020 года была пятница. Иосилевич был в ХраЛММе, готовился к началу мессы. Когда ему позвонила знакомая журналистка и рассказала о случившемся со Славиной, Михаил не поверил. Говорит, Ирина всегда понимала, что борьба с системой «легкой не будет», шла на риск осознанно, понимала, что будут преследовать и давить, но была к этому готова.
— Когда мне позвонили, я решил: наверное, там кто-то другой. Поехал на площадь Горького. Когда проносили тело, увидел его издалека и понял, что это она, — вспоминает Михаил и добавляет: — Обыск — это очень серьезное мероприятие, которое сильно бьет по психике и по мироощущению в принципе. Это то, что переворачивает с ног на голову всю предыдущую твою жизнь.
Стояние в Кремле
— В самом дальнем углу у нас тут есть старик Хоттабыч — это наш пастафарианский святой Леша Оношкин, воплощающий самую суть нижегородского пастафарианства. Его никто не канонизировал, тогда он канонизировал себя сам. Он спиздил бланк удостоверения святого, вписал туда свое имя и вклеил туда свою морду. С тех пор просиял как пастафарианский святой. Есть документ — все, — продолжает экскурсию по ХраЛММу Габелев.
С иконы пристально смотрит сероглазый мужчина.
Оношкин — человек-достопримечательность. Нижегородский активист, путешественник, хост для кауч-серферов, прославившийся своими перфомансами и засветившийся в нескольких скандальных эпизодах. В одном из них Алексей признался, что якобы избил девушку за аборт, после чего у нее «подсело зрение до минус двух на глаз, в который прилетел ботинок». Пастафарианец счел, что это будет хорошим напоминанием об «убитом ребенке Алексея Оношкина».
В ковид Оношкин разъезжал по улицам города на велосипеде, скандируя: «Бог, почему ты допустил эту *****? Бог! Бог!», а после разделся до пояса и устроил коленопреклоненный молебен у стен нижегородского Кремля. За эту акцию Алексей и был впервые принудительно помещен в психиатрическую лечебницу.
— Многим культуроведам не дает покоя Стояние Оношкина в Кремле, они до сих пор пытаются эту загадку разгадать. — посмеивается Габелев. — Мы спросили Алексея, в чем был смысл перформанса. Что хотел сказать художник? Алексей ответил, что как-то так напился, что сам не помнит, что там было. Нас это устроило, история понятная. Вообще, ковид — экстраординарная ситуация, все были очень растеряны, и никто не знал, что делать. Все совершали всякие глупые вещи. Правительство, люди, все подряд.
В приходе пастафарианцев к Оношкину относятся неоднозначно. Одни считают его безобидным чудаком, другие всегда с опаской следили за новостями о происшествиях вокруг него.
«💪Свободу Джинам!!! Многие из вас помнят нашего Чудотворца Лешу Оношкина.😀 И каждый раз вздрагивают вспоминая. Хотя, тот уже год в руках врачей», — писали в телеграм-канале ХраЛММа братья Оношкина по вере.
Иосилевич к коллеге относится сочувственно:
— Алексей очень много преувеличивал, гипертрофировал, эмоционально окрашивал. Ему хотелось привлекать внимание к себе, популярности. ХраЛММ положительно на него повлиял. Он не пошел спиваться или устраивать какой-то неадекват, а стал развиваться на тему истории, критического мышления, туризма.
— Леша Оношкин любил говорить: ХраЛММ создан для того, чтобы смеяться над жирными бородатыми пидорасами. При этом Леша вырастил пузо и бороду и регулярно фотографировался на фоне радужного флага, — иронично вспоминает Габелев.
Летом 2022 года против Оношкина возбудили уголовное дело о военных фейках и призывах к терроризму. А уже осенью повторно поместили на принудительное лечение. Это решение аргументировали, в том числе, ссылками на Ирину Славину и предполагаемую склонность Оношкина к суициду. Сегодня Алексей находится в лечебном учреждении закрытого типа, связи с ним нет.
Глупый Бог
Поначалу в «Клубе либеральных дегустаторов», а после — в его реинкарнации, пастафарианском ХраЛММе проходили встречи с лидерами мнений и политиками. В расписании месс квартирники нижегородских групп и квизы перемежались выступлениями Ильи Яшина, Владимира Кара-Мурзы, Дмитрия Гудкова и других.
— Любая активность будет связана с политикой. Невозможно проводить мероприятия и обсуждения и не касаться этой темы. Политические люди были у нас во весь рост, они не скрывались. К тому же многим людям в принципе негде было встретиться, им не сдавали помещение. Тем, кто хотел бы сдать, устраивали провокации, давали понять, что этого делать не надо. А я почему-то решил, что этого всего бояться не буду, что на меня никак давить не смогут, потому что я ни на кого не работаю, я сам по себе, — вспоминает Иосилевич.
В 2019 году на него составили протокол по статье 20.33 КоАП РФ («осуществление деятельности на территории РФ нежелательной иностранной организации») в ответ на появление в ХраЛММе Евгения Ройзмана, Юлии Галяминой, Андрея Пивоварова и Дмитрия Гудкова. Следующее обвинение к вискарию было выдвинуто после публичной встречи с Александром Соловьевым, бывшим лидером закрытого в том же году движения «Открытая Россия». Последний иск был связан с проведением в ХраЛММе тренинга организации «Голос» для наблюдателей на выборах. После него Иосилевича взяли под стражу.
— Я почему-то думал, что в России невозможно человека взять и просто так посадить. Потому что с 2000-х годов, когда мы занимались бизнесом, мы очень много судились и с налоговой, и с другими инстанциями, и всегда побеждали. Когда мы были правы, суды становились на нашу сторону. Я не мог предположить, что судьи способны принимать решения по указке Следственного комитета или какой-то другой организации. Мне это казалось диким. А выяснилось, что за пять–десять лет все кардинально поменялось. Суды перестали быть самостоятельной структурой, — размышляет Иосилевич.
О преследовании Иосилевича
В январе 2021 году лидер пастафарианской общины был отправлен в СИЗО по обвинению в давлении на свидетеля. Там он провел без малого полгода. В 2022 году Иосилевич был снова взят под стражу в зале суда, а к обстоятельствам дела добавили неуведомление об израильском гражданстве. Совокупно Михаил провёл в заключении год и восемь месяцев: большую часть этого времени — в СИЗО-1 на проспекте Гагарина, дальше — в СИЗО-2 в поселке Дружный и в СИЗО-3 в Вадском районе Нижегородской области. В июне 2024 года ЕСПЧ признал преследование Иосилевича незаконным и обязал власти России выплатить предпринимателю и владельцу кафе (так в заключении назван ХраЛММ) 25000 евро. К моменту публикации вердикта Россия уже два года находилась вне юрисдикции ЕСПЧ. Компенсацию Иосилевич не получил.
С гибелью Славиной, отъездом основателя и помещением в психлечебницу Оношкина политические дебаты в ХраЛММе остановились. Сегодня здесь собираются ролевики и косплееры, здесь празднуют «Тыквенный спас» и День числа π. В телеграм-канале и за стойкой бара продолжают придумывать и перепридумывать притчи о действующих и разжалованных пастафарианских святых.
Прихожане повисают на шесте в центре зала, вносят пожертвования за пиво и закуски, приводят с собой удивленных неофитов. Им Евгений Габелев рассказывает о плюсах пастафарианства. Среди других упоминает, что в их религии нечего ждать от Бога. Он не милостивый, не всеблагий, не карающий и не милующий. Он глуп и абсурден: просто сгусток макарон с парой фрикаделек, от которого едва ли стоит ждать ответа.
— Рай должен быть устроен, как стрип-бар, [считал создатель пастафарианства Бобби Хендерсон]. Видимо, в стрип-баре он никогда не бывал. Чего там райского? — удивляется Габелев, указывая на пилон. На вопрос, каким должен быть рай, отвечает без раздумий: — Это место, где можно общаться с умными людьми: с мертвым Эйнштейном, Фомой Аквинским и другими ребятами. Но из песни слов не выкинешь, и вот он, наш рай. Такой, какой есть.
Фото «НеМосквы»
