В марте 2025 года омбудсмен Московской области Ксения Мишонова заявила о стремительном росте разводов в семьях участников войны в Украине, в частности из-за психологического состояния военных. «НеМосква» пообщалась с женщинами, решившими развестись с мужьями-военнослужащими, и рассказывает, почему их семьи распались, а в глазах провластных активистов и психологов в разводах с участниками войны виноватыми зачастую оказываются жены.

«Хотелось спокойствия и безопасности для себя и ребенка», — объясняет Елена (имя изменено по просьбе героини — Прим. ред.), почему она развелась с мужем, участвующим в войне с Украиной. Елене 22 года, ее бывшему мужу Даниилу — 24. Они познакомились незадолго до начала войны, в декабре 2021 года, а в сентябре 2022 года Даниила мобилизовали. Тогда Елена была уже на 8-м месяце беременности. В ноябре мужчине дали отпуск, чтобы расписаться.

Первые полгода проблем в отношениях у пары не было — девушка рассказывает, что война даже укрепила их отношения и «дала понять ценность семьи». Так продолжалось до марта 2023 года, пока Даниил снова не приехал в отпуск после контузии. По словам Елены, каждый день он проводил с друзьями: война «дала ему понять, что жизнь очень короткая, никогда не знаешь, когда она оборвется, поэтому не хочется сидеть дома. Хочется движа».

Девушка рассказывает, что когда она просила провести время с ней и ребенком, муж срывался на нее. По ее словам, контролировать агрессию у него получалось слабо и до мобилизации, а участие в войне только усугубило ситуацию. Елена вспоминает, что Даниил требовал от нее скромно одеваться и рвал одежду, если она казалась ему непристойной: «Начались разные ограничения, проверки соцсетей и переписок. Он требовал, чтобы я постоянно была дома, никуда не выходила».

Во время этого отпуска пара начала задумываться о разводе, чтобы «не травмировать психику ребенка», который видел их ссоры. Когда Даниил снова уехал на фронт и звонил жене по телефону, то их дочь, услышав голос отца, начинала плакать от страха.

Родители Елены отнеслись к решению пары негативно и посоветовали ей «сидеть и не высовываться», потому что в их семье еще никто не разводился. Но когда она прислала им видео, где мужчина «разносит квартиру», то поддержали дочь. Окончательно Елена решила развестись, когда летом узнала об измене мужа. О женщине, с которой Даниил начал отношения, Елена ничего не знает, кроме того что она приехала из Украины.

Елена рассказывает, что в 2022 году создала чат для «жен СВО», в котором состояло 20 участниц. Из них, по словам девушки, к 2025 году в браке осталось только 2—3 женщины. Остальные развелись с мужьями из-за их повышенной агрессии, запоев или измен.

На фоне увеличения общей статистики разводов последние несколько лет растет и число разводов в семьях, где мужчина участвует в войне. «Боевые действия — сильный стресс-фактор. У людей меньше ресурсов на то, чтобы выстраивать взаимоотношения, и разногласия накаляются. Они меньше вовлечены в жизнь друг друга, а это то, что делает семью семьей», — объясняет причину распада семей военнослужащих клинический психолог Галина Петракова.

Справиться с таким стресс-фактором, отмечает Петракова, можно при комплексной психологической помощи, которая бы оказывалась участникам войны в Украине и их семьям. Такую системную помощь удалось выстроить в Израиле и США после войны во Вьетнаме, но в России ее пока не существует: «Есть какие-то единичные инициативы, но они пока не объединены в целостную систему помощи на государственном уровне».

Чаще всего они сконцентрированы в больших городах и центральных регионах, поэтому даже имеющимися программами могут воспользоваться не все.

Одна из таких программ, «Тонкое касание», появилась в 2024 году в Ленобласти. Фонд президентских грантов выделил на нее 925 тысяч рублей. «Женщинам нужно понять [мужчину] и подстроиться», — предлагает способ сохранить семью нейропсихолог-реабилитолог и руководитель проекта Алена Арлеанская. Она помогает военнослужащим и их женам справляться с ПТСР. Хотя о синдроме принято говорить как о психологической проблеме бывших военных, он может развиваться и у женщин, столкнувшихся с травмирующими событиями.

По ее мнению, и до военных действий в российских семьях женская роль в семье была смещена, а война дала возможность «обострить и выявить» проблему: «Мужчины стали домашними тапочками женщин. [Они считают, что], он должен ей служить: деньги приносить, детей воспитывать. А тут [после начала войны] все всплыло и встало на свои места: мужчина должен защищать этот мир, а женщина должна создавать свое гнездо, рожать детей, воспитывать».

«Семья держится на терпении женщины, которая готова верить в свою семью», — считает Резида Зайнуллина, психолог проекта «Сила семьи участников СВО», организованного центром «Семья под ключ» в Уфе. Специалисты проекта организуют совместные встречи жен военнослужащих, психологические консультации и творческие мероприятия для семей.

«Здесь жены нересурсные, — рассуждает психолог, почему женщинам тоже необходимо помогать. — Они что-то требуют от своих мужей, которые приходят. Например, муж пришел в отпуск, хочет отдохнуть. А она его дергает: «Я тут устала, на вот ребенка». Ну и что, конфликт неизбежен, развод тоже неизбежен».

Своеобразным способом получить поддержку становятся чаты для «жен СВО», в которых женщины нередко признаются, что хотят развестись с мужем, чаще всего — из-за грубого обращения. Другие участницы чата выслушивают женщин, но тоже убеждают сохранить брак: «Им сейчас страшнее, чем нам. Я буду топить за максимальное снижение и принятие наших мужчин даже в таких неприятных ситуациях», — рассуждает участница чата и оговаривается, что «рукоприкладство или агрессию» терпеть нельзя, но со «словами, пусть и обидными и несправедливыми» смириться можно.

«Я предлагала и к психологу пойти, и пройти ему терапию медикаментозную. Но он говорил, что это мне надо к психиатру», — вспоминает Диана. Ей 31 год, бывшему мужу Александру — 30. Сейчас женщина в разводе и одна воспитывает их общего сына.

С Александром женщина познакомилась, когда он учился в военно-инженерном училище. В 2021 году они поженились, Диана забеременела, и семья переехала по распределению из Тюмени в Ельню. Время родов совпало с началом военных действий, куда молодой лейтенант был направлен с первых дней полномасштабного вторжения.

«На тот момент можно было брать с собой только кнопочный телефон, поэтому созванивались редко, но общение было очень теплым», — вспоминает Диана. В марте 2022 года Александра объявили без вести пропавшим: «Это было ужасно, начались финансовые трудности, но я верила в лучшее — ходила в храмы, молилась. Морально было тяжело, еще и с новорожденным на руках».

Спустя четыре месяца Диана узнала, что все это время ее муж был в украинском плену в селе Малая Рогань. В июне 2022 года Александра обменяли, и он приехал домой в двухмесячный отпуск. По словам женщины, во время отпуска он каждый день пил, и между супругами возникали ссоры — муж говорил Диане, что она его «пилила».

После ранения в 2023 году мужчина перевелся на службу в Тюмень, а на выплату в три миллиона рублей семья купила квартиру. Но после очередной ссоры Александр потребовал развестись. После развода, рассказывает женщина, они с сыном «остались ни с чем»: квартира осталась Александру.

Юрист Максим Гранат отмечает, что согласно Семейному кодексу РФ, выплаты с целевым значением, к которым относятся выплаты по ранению, считаются личными средствами супруга. Купленное на них имущество, даже если оно приобретено в браке, не считается совместно нажитым и остается в собственности супруга.

«У нас, как бы ни было прискорбно признавать, современная фертильная женщина воспитана запрещенными соцсетями, а мужчина — зачастую большой ребенок, начинает взрослеть к 45 годам», — выступил на заседании рабочей группы комитета Госдумы по защите семьи Евгений Рассказов в апреле 2025 года и обвинил соцсети в увеличении числа разводов с военнослужащими и «демографическом аде».

Сославшись на статистику Росстата и Минобороны, Рассказов заявил, что в 2024 году 68% браков, где хотя бы один супруг служит, заканчивались разводом. О том, что в России на 100% браков приходится 68% разводов, сообщала зампред совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Ирина Киркора применительно к 2022 году. Отдельную статистику по разводам с военнослужащими ни Минобороны, ни Росстат не ведут.

Наблюдения о причинах разводов Рассказов подкрепил опытом своего проекта: в 2023 году бывший участник ДШРГ «Русич», а затем бригады «Эспаньола» основал проект бесплатной психологической помощи «Ждем дома». Хотя, по словам руководителя проекта и психолога Анастасии Мягковой, сам Рассказов психологической помощью клиентам не занимается, на сайте проекта есть отзыв, где женщина благодарит «Топазика» (позывной Рассказова) за «бескорыстную и искреннюю поддержку» и «мудрые советы».

Психолог Галина Петракова замечает, что недостаток отдельных инициатив психологической помощи военным и их родственникам заключается в том, что квалификация экспертов не всегда оказывается прозрачной: «Специалисты должны учиться работать с травмой, ПТСР, с теми, кто вернулся с фронта. Есть конкретные протоколы, техники и подходы. Но мы не можем быть уверены в квалификации специалистов, которые оказались в таких проектах — это никак не отрегулировано на государственном уровне, хотя должно быть».

Критику психологов получила и методичка с правилами поведения для жен СВО, составленная в 2024 году. Ильнар Зиннатуллин, один из авторов памятки и руководитель благотворительной организации «Ценим жизнь» в Казани — тоже бывший участник войны в Украине, как и Рассказов. Кроме гуманитарной помощи фонд занимается психологической поддержкой бойцов и их семей.

В методичке женщинам советуют поддержать мужчину, который может «спать в одежде и обуви, усиливать охрану двора, ставить решетки на девятом этаже», не критиковать его и быть готовым к «агрессивным формам секса» и «онемению чувств». По словам судебно-психиатрического эксперта Александры Фатеевой, памятка похожа на «список советов, как войти в клетку с тигром и не быть съеденным в первые минуты». Сами жены военнослужащих методичку тоже осудили: по их мнению, эти советы нежизнеспособны, и женщинам легче развестись, чем следовать им.

Другая проблема, которая возникает в семьях, — неготовность женщин сохранять семью после проблем, возникших из-за боевых действий. Одна из частых причин развода — мужские измены на фронте: «Одно дело ждать, если бы он сбежал, испугался. Но он предал меня», — говорит Лиза и утверждает, что ни один психолог не смог бы помочь ей восстановить отношения.

Лизе и ее бывшему мужу Николаю 37 лет. Они познакомились в 2021 году, поженились, а когда началась война, он решил подписать контракт. На фронт он уехал в конце сентября 2023 года, а через две недели после отбытия попросил отправить ему крупную сумму денег под предлогом, что потратил все выплаченные за подписание контракта деньги на покупку амуниции.

В чате с родственниками военнослужащих, по словам Лизы, периодически появлялись сообщения о досуге солдат: «Чья-нибудь мама напишет, мол «мой был в сауне с девчонками». Я поначалу на эти звоночки не обращала внимания. Ну, мой же не такой, мой точно не изменяет».

В декабре Николай получил первое боевое задание и перестал выходить на связь. «Это были очень тяжелые дни, никто ничего не знал. Оказалось, что почти все подразделение было 200 [погибли — Прим. ред]. Я искала мужа через всех: нашли номера начальников полигона, куда только ни звонили. Все говорили, что он на БЗ [боевое задание — Прим. ред]», — делится Лиза.

Через две с половиной недели он написал Лизе и снова начал просить отправить ему денег, а после этого пропал. Родственница одного из боевых товарищей Николая сообщила, что он дезертировал вместе с тремя сослуживцами, и они живут в украинской гостинице.

Вскоре мужчина снова объявился и «спалился по видеозвонку, что он не один, а с девушками». Позднее командир бригады связался с Лизой и подтвердил, что ее муж сбежал.

С Николаем она развелась через суд, а вскоре у Лизы завязались романтические отношения с командиром бригады.

В то, что психологические меры поддержки семей участников военных действий способны сохранить брак, верят не все и считают, что женщинам просто удобно разводиться:

«Сейчас развод стал выгоден. Если бы женщина знала, что после развода она получит презрение окружающих, будет меньше видеть детей, если ей придется платить алименты или скидываться общими деньгами, то разводов у нас бы стало в десять раз меньше, если не в сто», — рассуждал руководитель общественного движения «Мужской путь» Андрей Брезгин на III Всероссийском съезде отцов, который прошел 15—16 марта в Москве. Сторонники движения выступают за расширение прав отцов и «умеренный консерватизм».

Участники съезда — члены общественных организаций, блогеры, участники войны в Украине и депутаты Госдумы — выступили с докладами об адаптации участников СВО к мирной жизни, роли отца в воспитании детей, запрете абортов, природной меркантильности женщин и способах внедрения патриархата.

Сквозной темой съезда была тема разводов: участники съезда уверены, что стране необходимо бороться с «диверсиями на разводном рынке». Виноваты в них, по мнению активистов, «западные феминистки»:

— Огромное количество феминисток из группировок, которые проходили обучение на Западе, убеждают жен развестись, так как говорят: «Живите для себя. Все мужчины, которые приедут, будут представлять опасность». В итоге бойцы, которые возвращаются с передовой, раненые, изможденные, вместо помощи получают разруху у себя дома, настроенных против них детей, потерю имущества и зачастую потерю честного имени, — говорит Брезгин в коллективном обращении к президенту России, записанному в конце второго дня съезда.

В заключение обращения участники съезда предложили ввести раздельный режим собственности супругов — сейчас супруги могут договориться об этом только при подписании брачного договора.

Вопреки названию съезда, участвовали в нем и женщины. Блогер Алена Столичная выступала с докладом о «блогерах для демографии» и рассказывает, что после общения с участниками СВО, пережившими развод, ей стало «больно и неприятно за весь женский род»: «Даже если ты разлюбила человека, как отказываться от того, кто находится сейчас в зоне боевых действий?».

Страх перед общественным осуждением действительно сдерживает некоторых женщин от развода. «Девочки, у кого-нибудь было, что муж пошел по контракту и не хочет общаться? Смс читает, но на звонки и смс не хочет отвечать, финансами не помогает. Не знаю, как достучаться до него», — пишет женщина в закрытом телеграм-чате для «жен СВО». Впрочем, вероятность развода она сразу же исключает: «Если на развод подам, скажут, я херовая жена, мужа с СВО не дождалась».

Клинический психолог Галина Петракова замечает, что внешнее давление на жен военнослужащих может негативно отразиться на женщинах и загнать их «в ловушку»: «Мы не даем им никаких инструментов, чтобы, если они почувствуют себя в опасности [рядом с мужчиной, вернувшимся с боевых действий], уйти. Мы взваливаем на них огромную ответственность [за сохранение семьи], которая лежит далеко не только на них, а еще на мужчине и государстве, которое мужчин [на войну] отправило. При этом они не получают достаточной адекватной психологической, социальной, юридической помощи и поддержки, которая действительно имела бы для них смысл, с учетом того, что их муж может страдать от тяжелой психологической травмы и даже представлять для них потенциальную опасность».