«Меня зовут Илья, и я дезертир»
«Яма», обнуление, побои и пытки электрошокером. «НеМосква» поговорила с человеком, бежавшим из российской армии
В прошлой жизни 34-летний Илья Елохин занимался исключительно мирными вещами: закончил педагогический колледж в своем родном городе Кунгуре (это Пермский край), работал учителем начальных классов, руководил танцевальным ансамблем. В армию его не взяли по здоровью: астма, проблемы с сердцем и почками.
Первую повестку Илья получил еще в 2022 году. Принес медицинские справки — отстали. Но через какое-то время снова позвонили из военкомата. Илья к этому времени уже четыре месяца был на больничном: обострилась астма. Но ему сказали, что нужно срочно приехать в Пермь на медкомиссию.
Обследование показало то, что и должно было показать: категория В, ограниченно годен. Но затем из военкомата стали звонить и ему, и жене, и родителям. Начались уговоры вперемешку с угрозами. И наконец, весной 2024 года, Илья собрал вещи и приехал на отборочный пункт. Через час новобранцев — человек 10-15 — погрузили в фургон и увезли в Екатеринбург, а оттуда самолетом отправили в Ростов.
— Зачем же пошли? Вы же по здоровью служить не можете…
— Все были в панике, и родители боялись, что на них будут давить. И я был в растерянности, не знал, что мне делать. Хотя у меня уже был загранпаспорт и были мысли уехать куда-то за границу. Но думал, меня же прямо в аэропорту и возьмут.
— А как вы и ваши близкие относились к войне на тот момент ?
— Я был сразу против войны, и моя жена тоже, и мама. А отец… он такой, старой закалки. Сказал: ну что ж, поезжай, приходится жизнью рисковать — родину же надо защищать…
Илья утверждает: подпись на контракте не его, он это не подписывал. И с его диагнозом — бронхиальная астма средней тяжести — контракт вообще нельзя было заключать — о чем сказано в жалобе, которую его жена подала в военную прокуратуру. Тем не менее, Илью вместе с другими контрактниками отправили в «ДНР», во временную часть «Сомали», а оттуда — в войсковую часть 71443.
На нуле обнуляют
Год назад на Change.org появилась петиция под названием «Беспредел командования войсковой части 71443», на сегодняшний день ее подписали более полутора тысяч человек. Речь там идет о «несвоевременной выплате денежного довольствия, неоказании медицинской помощи, денежных вымогательствах, снятии наличных средств с карт погибших и без вести пропавших, изъятии гражданских документов и личных вещей, отправке раненых и больных на боевые задания и другие преступные деяниях (избиение, издевательство, моральные унижения человеческого достоинства, сажание в ямы в виде наказания с последующим лишением воды, еды и туалета), а также препятствие в опознании погибших, осуществлении независимой ДНК-экспертизы, в получении орденов и медалей, ЕДВ по погибшим».
Илью определили работать в штабе: заполнять документы, фотографировать — и живых, и мертвых:
— Когда привезли первую партию погибших, там было четыре человека. Один, я так понял, в танке сгорел — был весь обугленный. Мне стало плохо, меня всего затрясло, вырвало. И, наверное, это психику мне совсем сломало: я стал еще сильнее бояться. Потому что они каждый раз на меня давили: ты должен делать это или поедешь на передовую. А там без разницы, астма у тебя или что еще.
Через некоторое время ему устроили «боевое крещение»:
— Я увидел военнопленного — у него глаза были замотаны красным скотчем, и руки были замотаны, и ноги. Командир сказал: «Ты же еще никого не убивал, тебе надо кого-то убить. Вот тебе автомат». Я говорю: «Я никого убивать не буду» — за что и получил, конечно: побили меня. И потом сказали: «Если расскажешь родным или еще кому-то, мы тебя обнулим». Не знаю, что с этим пленным было дальше: по слухам, его увезли на ноль, а на нуле обычно обнуляют.
— На нуле?
— На передовой.
Тех, кто пытался сбежать, ловили, привозили в часть и сажали «на яму».
— Где-то они сами яму выкапывали, где-то уже прямо в здании находилась такая железная решетка — туда людей сажали, — рассказывает Илья. — Через день-два их отправляли на штурм — никто из них уже не вернулся. Или их сразу обнуляли, если они не хотели воевать. При мне привезли двух дезертиров, их начали опрашивать, называли предателями, били палкой по ногам. Потом посадили на стул, облили водой. Подсоединили железные проводочки к пальцам и включили ток. Я это все видел, говорю: нельзя так делать. Они говорят, если попробуешь кому-то сказать, мы с тобой то же самое сделаем.
По словам Ильи, часто привозили «вэшников», т. е. бывших заключенных. Их сразу отправляли на передовую. Обычные контрактники задерживались на неделю-две:
— Сначала командиры с них деньги возьмут, а тогда уже на передовую. У командиров же все данные есть, все пин-коды от телефонов — у них целый ящик телефонов и банковских карт, это всё им сдают перед отправкой.
Когда Илья созванивался с женой и с родителями, начальство всегда стояло рядом: слушали разговоры, проверяли переписку — чтобы ни о чем не проболтался. За провинности били дубинкой, пускали в ход электрошокер, угрожали скинуть со второго этажа штаба.
— И если я что-то не успевал делать, они все время угрожали, одевали меня в женскую одежду, в какую-то маску черную и фотографировали. Угрожали: если сбегу, они все это опубликуют. Я потом в интернете прочитал: это называется БДСМ.
Фотографировать каждый день мертвецов — не у всякого нервы выдержат. Напарник Ильи отказался — и его отправили на передовую.
—Он там потерял ногу, — говорит Илья. — Ему оказали первую помощь, но он ночью специально ослабил жгут — и все. Когда я узнал, что он погиб от потери крови, мне стало еще страшнее, потому что мне каждый день говорили, что меня тоже отправят на передовую.
В конце 2024 года у Ильи обострилась болезнь почек. В ответ на просьбу отпустить его в больницу на УЗИ его обозвали симулянтом и избили палкой — и по голове, и по животу, и по почкам тоже.
УЗИ ему все-таки сделали. Врачи нашли в почке большой камень и сказали, что нужна срочная операция. Но когда Илья доложил об этом командиру, в ответ в очередной раз услышал: «Отправим на передовую, приедешь домой в черном мешке»:
— Они уже один раз надо мной прикольнулись: надели на меня бронежилет, каску и довезли до передовой. А там сказали: «Да мы просто над тобой пошутили».Черный юмор, говорят… Они надо мной все время издевались. Могли просто подойти ночью разбудить, водой облить, еще что-нибудь такое сделать.
Побег
К этому моменту Илья уже всерьез задумывался о побеге. Нашел в интернете контакты проекта «Идите лесом», списался с ними. Переписку регулярно удалял и строил планы.
Помогло хорошее знание фотошопа:
— Однажды пришел командир и сказал мне сделать копию отпускного листа и отправить в штаб. Я этот лист отфотографировал и сохранил у себя в телефоне.
Потом придумал историю, что я хочу съездить в Донецк на пару дней познакомиться с местной девушкой. Они сначала мне не верили: ты же типа женатый. Я говорю: так я разведусь с женой и женюсь на местной, как вы мне сказали.
— Они такое сказали? Зачем?
— Они некоторых на своих знакомых местных девушках женят, а потом этого солдата отправляют на передовую. Он гибнет, а выплаты они делят между собой.
Илья сфабриковал заявление о разводе — показал его командирам. Списался с рекомендованной ему девушкой — и предъявил всё это начальству в подтверждение своих матримониальных планов. Те поверили и отпустили на три дня в увольнительную в Донецк. А он тем временем внес свои данные в отпускной лист.
— Из рюкзака выкинул все военное, оставил пауэрбанк, шорты, рубашку — самое необходимое. И вызвал такси из Донецка в Ростов.
Командиры тем временем требовали доказательств и подробностей встречи с девушкой. Грозили в противном случае доложить в комендатуру и вызвать полицию. Илья в ответ просил не отвлекать его от свидания и обещал все рассказать и показать, но позднее.
— Там несколько КПП. Сначала просто спрашивали: гражданский или нет, смотрели паспорт. А на третьем по счету досмотре уже смотрели вещи, документы, еще по компьютеру проверяли. Меня проверили, там загорелась красная лампочка, мне сказали: вам нужно пройти в «черную комнату». Захожу — там стоят люди с автоматами и с дубинками. А по правую сторону у них яма. Я сразу понял, что это яма: там сидели человек пять-шесть, они, видимо, пытались сбежать. Меня посадили за стол и начали допрашивать. И я как-то машинально отдал им телефон, где у меня был открыт отпускной лист. Они спрашивают: «А где у тебя военный билет?» Я говорю: «Я его потерял». «Какой позывной?» А у меня на рюкзаке был мой позывной написан: «Васкес». «Какая войсковая часть?» Я назвал. Он смотрит: на отпускном листе это все написано. Потом спрашивает: «Ты женатый?» Я говорю: « Да, женатый». А тут как раз мне опять начал писать замполит — он это увидел и отдал мне телефон. Я говорю: «Да это он про видео спрашивает, как я с девушкой отдыхал». — «Так ты же к своей жене поехал». Я говорю: «Ну, я решил сначала маленько развеяться». В общем, отпустили они меня. И так я доехал до вокзала в Ростове.
На автобусе Илья добрался до Москвы. Оттуда, удачно купив билет по чужой карте, улетел в Пермь, а из Перми доехал домой, в Кунгур.
Там его срочно прооперировали. А пока он восстанавливался после операции, у него произошла знаменательная встреча с адвокатом — ее наняли на всякий случай.
— Она мне звонит и говорит, что у нее есть для меня шикарное предложение, но «это не телефонный разговор». Встретились с ней в офисе у моей жены. Она достала такую маленькую сумочку… У меня сразу возникло подозрение, что у нее там диктофон и она хочет записать наш разговор. Она говорит: «Тебе придется вернуться в часть, но не бойся, с тобой ничего не будет. Мы тебе дадим справочку, что ты был на операции». Я говорю: «Вы понимаете, что вы говорите? Если я сейчас туда приеду, надо мной сначала поиздеваются, а потом отправят на штурм. А может, сразу обнулят». Оказывается, она уже разговаривала с моим командиром и рассказала, где я нахожусь. Видимо, ей заплатили за это.
Выходов было только два: залечь на дно или срочно уезжать. Прямых билетов в Армению, где живут знакомые, не было. Кружным путем — через Беларусь, Азербайджан и Тунис — Илья все же добрался до Еревана.
Здесь он подрабатывает фотографом и собирает документы, чтобы двигаться дальше.
— А дальше что?
— Буду просить политическое убежище во Франции.
— Как вас изменило то, что пришлось пережить?
— То, что я увидел и услышал, сильно надломило мою психику. Но хорошо, что есть люди, которые помогают восстанавливаться. Я всегда был против войны — пусть она поскорей закончится. Я за мир и любовь!
«НеМосква» благодарит антивоенный проект «Идите лесом» за помощь в подготовке материала.
