Борис Кригер: «Оставьте историю историкам»

Борис Кригер — писатель с опытом служения в церкви и работы в бизнесе, с опытом жизни в России, Израиле и Канаде. Важную причину войны он видит в использовании истории для нужд политики. «Оставьте историю историкам!» — призывает он. А еще Борис  убежден: в биологической природе человека заложены не только тяга к борьбе за место под солнцем, но и стремление к тому, чтобы помогать другим.

Расскажите о себе.

— О себе всегда трудно рассказывать, потому что можно показаться хвастуном или слишком ложным скромником, но то, как человек видит себя, очень важно. Я считаю, что это необходимо каждому в каждый отдельный момент жизни — видеть себя таким, каким бы он хотел представляться миру. Я считаю себя писателем, до этого в течение 6-7 лет я был священником, до этого я был предпринимателем.

Почему вы уехали из страны?

— Я это отчетливо помню: мне дали в нос, я упал, а когда очнулся, я смотрел на небо и думал: «Я отсюда уеду».

Вы наблюдали за Россией извне. Вы видели в ней какие-то изменения?

— Да. В течение 90-х был кошмар и ужас. В основном я мог судить по тому, что сообщал телевизор. Все эти бандитские разборки и прочие вещи — было ощущение, что как здорово, что я уехал, ведь меня бы точно убили, при моей активности. Я уехал в Израиль, но к концу 90-х все эти элементы стали проникать в Израиль. Одного из моих дальних партнеров по бизнесу убили в лесу в Израиле, и тогда я подумал, что было бы неплохо ехать дальше. Я бы сказал, что это эволюция криминального лагерного мира, с которым я впервые столкнулся, когда пришел в детский сад — там дети говорили на непонятном мне языке. Потом я понял, что это была смесь мата и фени. Я помню это ощущение, когда я вошел в группу детского сада, а дети говорят какие-то слова, причем не просто слова, а много слов, они вроде смешные, но я не понимаю, что они значат. Тогда я окунулся, так сказать, в реальность. Действительно, если все время всех сажать, а потом их выпускать, если всех более или менее трезвых и порядочных выдавливать из страны, то будет происходить селекция. В конечном итоге вы неизбежно останетесь с лагерной культурой. Я считаю, что в этом основная проблема России — это глубинно и наследственно лагерная страна. Я считаю, что это объяснение того, что мы имеем сегодня в нашей многострадальной родине. Это именно негативный отбор и глубокое погружение в лагерную культуру и понятия. В рамках этого можно объяснить все, что происходит: и то, что замочили Навального — я специально говорю это слово — и прочее, что они делают. Все это объясняется за счет того, что последовательно и направленно культивировался именно такой тип отношений. А если что-то и успело нарасти за 2000-е, то эта была тонкая корочка, которую просто сдуло последними событиями. Говорят, что из России уехало более миллиона человек, и в этом как раз проблема. Если проводить такой негативный отбор, то рано или поздно вы получите то, что мы имеем сейчас.

Российская пропаганда говорит о том, что в Канаде процветает национализм. Вы замечали что-то подобное?

— Нет, конечно. Но здесь полно людей, уехавших после Второй мировой войны, или их детей, краешком заставших эту войну. Их очень много, у нас даже есть газета на немецком языке и целые онемеченные населенные пункты. У Боженьки хорошее чувство юмора, потому что, когда я был священником, он ко мне, рожденному евреем, и у меня в семье фашисты убили 10 человек, привел в церковь на постоянной основе троих с прошлым, связанным с фашистской Германией. Один из них непосредственно участвовал бог знает в чем, уничтожал в Сербии партизанские отряды. Второй не участвовал, ему было 12 лет, но когда пришла Красная Армия, солдаты изнасиловали его сестер и чуть не расстреляли его, 12-летнего пацана, который, будучи голодным, пытался с собственного огорода взять овощи. Это оставило ему на всю жизнь ужасные травмы. Его дядя был директором концлагеря, отец воевал под Москвой. Третий был сыном власовца. Вот такой букет сидел у меня за столом. Но я был и, наверное, остаюсь православным христианином, а бог велел нам любить друг друга. Здесь помогает идея о том, что в человеке следует видеть именно человека. У каждого из них была своя история. Тот, кто уничтожал отряды, говорил, что партизаны убивали немцев, а после этого немцы убивали целые деревни. Он себя оправдывал, я не видел у него никакого раскаяния, но он и не являлся фашистом. Он мне очень напомнил того, кого привели в парламент. Только тот был довольно оголтелый, он раньше ещё умудрялся выступать на каких-то форумах, а этот просто обычный пожилой канадец.

Как вы восприняли то, что произошло 24 февраля 2022 года?

— Отвратительно, конечно, как и большинство из нас. Уже достаточно давно в мире происходят вещи, которые мне бы не хотелось, чтобы происходили: ковид и прочее. Такое чувство, что человека насилуют внешними силами, что в мире большинство вещей происходят не так, как нам всем хотелось бы. Это отвратительные новости, чувство глубочайшей несправедливости, сумасшествия и идиотизма. Вы знаете, люди разные бывают. Вот у вас, скажем, есть любимая, красивая и хорошая жена, но вдруг у нее мозги съехали и она пошла и зарезала вас. Это можно по-разному объяснять, может, вы ее обижали, и из-за этого она сошла с ума, можно объяснять ещё как-то, но факт остался фактом. Мы не ожидали этого от верхушки России. Точнее, я не буду говорить за всех, но я этого абсолютно не ожидал. Это настолько безумная и отвратительная вещь.

Вы помогаете украинцам, приехавшим в Канаду. Расскажите об этом.

— Я не помогаю украинцам, я помогаю людям. Мне не важно, украинец это или русский, или еврей, или негр. Если мне его посылает Господь, значит он имеет в виду, что этому человеку что-то нужно. Я пытаюсь сделать то, что могу. Есть разные объяснения этого: религиозные, биологические. Биологическое объяснение в том, что у нас есть не только конкуренция за ресурсы, но и определенное желание поддерживать друг друга, а за счет этого мы получаем окситоцин и другой позитивный отклик. Мне это нравится, это чувство у меня развилось в то время, когда у меня в течение 9 лет был приют. Я наслаждаюсь тем, что могу кому-то быть полезным, сделать что-то хорошее, особенно бескорыстно. Я уверен, что это эволюционно заложено во всех людях, но или мало развито у многих, или перебивается чем-то противоположным. Конкуренция за ресурсы, основанная на агрессии, и желание поддержать — это две силы, которые балансируют друг друга. Я не считаю, что это связано с принадлежностью людей, но, естественно, люди из Украины были вырваны из своего обычного быта, из нормальной жизни, и я очень им сострадаю. В 90-м году я приехал в Израиль. Как только я приехал, буквально сразу же началась война в заливе. По нам стреляли SCUDами — это ракеты из Ирака. Конечно, сравнивать интенсивность этого опыта с тем, что в Украине, нельзя, это просто детский смех по сравнению с тем, что происходит сейчас, но для меня в 19 лет это была глубочайшая травма. Меня кто-то хочет убить, смерть летит с неба, страну все предали и не разрешают ей защищаться — Израилю же не разрешали защищаться и как-то отвечать — все полеты из страны прекратились, самолеты не летали — прямо как с Украиной. Это длилось два месяца, мы все это время сидели в этих дурацких противогазах, которые потом оказались просроченными и неэффективными, и нас вовсе не газовым или химическим оружием собирались бомбить, а обыкновенным. И эти страшные сирены, которые приносят психике человека куда больше вреда, чем сами обстрелы — они слишком громкие и отвратительные. После этого я не люблю салюты, не люблю резкие звуки. Я могу себе представить, какую травму получили практически все жители этой страны. И они вынуждены бежать оттуда, ведь войска могут появиться в любой точке, обстрел может начаться в любом месте. Всем, чем можно, я помогаю.

Зачем Путин развязал войну?

— А они не хотели войны. Никто не хотел войны, они просто хотели сделать как с Крымом — прийти и все забрать. Кто хотел войны? Никто не хотел войны.

Зачем Путину понадобились новые территории?

— Идеология. Я считаю, что самое страшное — это идеология. Когда человек начинает рассуждать о чем-то, то его рассуждения заставляют его предпринимать шаги в этом же направлении. Я недавно написал книгу «Оставьте историю историкам», где говорю, что после фашизма расовый аргумент практически вышел из употребления. То есть невозможно сейчас выйти в ООН и сказать: «Из-за того, что мы высшая раса, мы имеем право на то и на это». А исторический аргумент продолжает действовать. С тем, что кто-то где-то жил, кто-то считает какую-то землю своей, до сих пор считаются. По вредоносности этот аргумент такой же вызывающий войны и конфликты, как и расовый аргумент. Я предлагаю запретить исторический аргумент в качестве легитимного аргумента в современной политике. Тогда получится, что последнего интервью Путина Карлсону не могло бы быть, потому что все его доводы как раз строятся на исторических аргументах. И в этой книге я показываю, что, во-первых, любые исторические факты могут быть неправильно интерпретированы и притянуты за уши, что в них нет никакой достоверности, а, во-вторых, даже правильно указанные факты могут привести к совершенно людоедским выводам. Эта его идея единой и сильной советской страны, в которой он вырос и был воспитан как гбшник, оказалась очень мощной и стала давать о себе знать вот таким образом. Его крымская операция была очень безболезненна для него, это поразительно просто произошло. С другой стороны, операции в Донбассе должны были его навести на мысль о том, что это не так легко происходит. Но, видимо, не навели, поэтому он в это и влез. А так он ничего этого не хотел. Это тот же сценарий, что и у Гитлера. Если бы у Гитлера не было легких побед в Европе, а до этого легких уступок Судетской области в Чехословакии и «Аншлюса» в Австрии, если бы всего этого ему не дали, то ничего бы и не было. Но, опять же, это исторический аргумент, а, следовательно, он не должен быть допустим. Гитлер 80 лет назад, мои несчастные, убиенные фашистами родственники — все это не имеет значения. Может быть, я сейчас сижу с кем-то из потомков тех, кто был коллаборационистом и убивал моих родственников. Я за это должен их ненавидеть? Они знать не знают об этом, ничего не поддерживают, просто сидит рядом. Я же говорю, у нашего Боженьки очень хорошее чувство юмора. Может быть, он внук того, кто убил моего прадедушку, а мы вместе сидим и по-братски разговариваем. Ну и что? Нужно все это отбрасывать. Дальние события отбрасывать легко, а ближние, уже ставшие частью нашей жизни, тяжело, но и их надо отбросить, потому что любой исторический аргумент приведет к бесконечному продолжению, как вендетта. В какой-то момент Моисей или кто-то пришел и сказал: «Зуб за зуб, глаз за глаз». То есть за зуб давайте выбивать хотя бы зуб, а не всех убивать. А потом пришел Христос и сказал: «Давайте прощать». Любым противодействием мы только умножаем зло, любым аргументом мы только умножаем все это. Мне звонит один священник из России, у него дети воюют на плохой стороне. Когда они воюют, он напивается и звонит мне. Что я ему буду рассказывать? Что они фашисты? Передо мной несчастный старик, рыдающий человек, и я вместе с ним молюсь. Я думаю, что хорошо, что есть кто-то, кому он может позвонить.

Кто или что может остановить эту войну?

— Если я буду об этом разговаривать, то получится, что я считаю себя разбирающимся в этом. Нам показывают только то, что хотят нам показать. Можно предположить, что если бы они этого хотели, то уже бы все закончили. Можно сказать кучу гадостей о каждой из сторон, и о тех, кто так замечательно помогает Украине, хотя я бы сказал, что они подставляют ее: сначала дают, потом не дают, потом опять дают. Любые аргументы о том, что немедленное прекращение огня даст им силы — это просто сотрясание воздуха. Нужно немедленно перестать убивать друг друга, перестать стрелять друг в друга. Немедленно. А там Бог, мир или еще что разберется. Нет никакого аргумента продолжать стрелять друг в друга. Но, хочу сказать, что я не могу их осуждать. Я подумал, что если бы оказался в окопе со своими друзьями, неважно с какой из сторон, по нам бы стреляли, и надо было бы подносить снаряды, то я бы стал их подносить. Я бы не стал всех уговаривать не воевать или говорить о пацифистских вещах. И это только еще раз подчеркивает то, что любые рассуждения, любая идеология, любые исторические аргументы — это тот мусор, тот яд, который и находится в основе человеческой вражды. Нам нужно от этого освобождаться.