Но самое главное и сильное, то, что впечатлило меня сильнее всего — это речь Путина. Я включил эту речь и послушал ее от начала до конца. Это для меня было сильным шоком и до сих пор остается, наверное, самым важным фактором. Я не мог поверить своим ушам, не мог поверить, что президент может говорить такие вещи.
Максим Лемос: «Ты дурак? Все бегут из России, а ты — туда» Читать дальше »
Люди нашли комфортную для себя версию реальности, все всё себе объяснили и всех все устроило. Переубеждать людей будет история. Путин не оставил людям альтернативы — либо победить, либо умереть. Мы, за многие десятилетия мирной жизни, забыли для чего эта жизнь нужна. Я физически вижу, что Россия не справится.
Владимир Громов: «Россия не справится» Читать дальше »
Если в тебе есть хотя бы один атом надежды, то в какой-то прекрасный момент этот атом превратится по вселенную. Когда-то это даст свои плоды.
Артем Важенков: «Нас хотели закопать в землю. Но не знали, что мы — семена» Читать дальше »
Николай Кремко: «Единственный путь остановить войну — дать больше оружия Украине» Николай Кремко — айтишник, политэмигрант из Беларуси. Протестовал против фальсификации выборов в 2020, был задержан милицией, избит. Опасаясь возбуждения уголовного дела, бежал в Чехию. В интервью «Очевидцам» Николай рассказал, почему протест в Беларуси потерпел поражение, как после этого изменилась жизнь в стране и в
Николай Кремко: «Единственный путь остановить войну — дать больше оружия Украине» Читать дальше »
Мысль о том, что мы можем вернуться, была у всех. Тоска по тому, что это невозможно — остается. Сейчас она переросла в другое — ты понимаешь, что должен работать на то, чтобы ты мог вернуться. Чтобы в России сменилась власть.
Андрей Пивоваров: «Новая волна мобилизации неизбежна» Читать дальше »
Пришел типичный эшник — дядька в джинсовых штанах, в джинсовой куртке, даже кепка у него вроде была джинсовая. «А как это будет выглядеть 9 мая? Праздник победы, когда мы будем воевать?» Дальше всех начали либо сажать, либо, как мы впоследствии узнаем, травить и убивать.
Николай Стекольников: «Моя мать в лагере “всё не так однозначно”» Читать дальше »
Когда я приходила на собрания консулов и сидела перед российским флагом, я понимала, что это идет вразрез с тем, что я чувствую. 24 февраля дало понимание, что ни одной секунды больше я не могу представлять эту страну.
Армина Вольперт: «Я отказалась принимать Лепса» Читать дальше »
Я свою страну знаю. Мне легко представить ситуацию, когда у меня в военном билете вычеркивают мою специальность и ручкой вписывают «стрелок» или «механик-водитель танка».
Евгений Каменев: «Для многих эта война — в телевизоре» Читать дальше »
Светлана: «Боюсь, что никогда не найду свой дом» Светлана — фотограф из Санкт-Петербурга. Она уехала из России — опасалась ареста за антивоенные посты. Родители относятся к ее взглядам с пониманием, но разговоров о войне избегают. Светлана боится, что на смену засидевшемуся Путину придет кто-то похожий, и Россия не изменится. Светлана мечтает о путешествиях, но надеется
Светлана: «Боюсь, что никогда не найду свой дом» Читать дальше »
Я много лет говорил, что этот режим способен на всё, что он самый страшный в истории человечества – это я себя цитирую. Надо мной смеялись, но я объяснял, почему я так считаю – потому что он очень умело мимикрирует. С ним нельзя играть в выборы, нельзя верить в суды, от него нужно начать защищаться всеми способами как можно раньше и укреплять сопротивление.
Виктор Корб: «Это самый страшный режим» Читать дальше »