Назар — поэт, участник Маяковских чтений, которые возобновились с советских времен в 2009 году. Каждое последнее воскресенье месяца в разных городах России поэты читали стихи на улице.

В 2022 году полиция разогнала чтения на Триумфальной площади в Москве. Трое участников проходят подозреваемыми по делу о «возбуждении ненависти либо вражды», известному как «Маяковское дело». Большую огласку получила история о пытках другого участника Маяковских чтений Артёма Камардина — друга Назара. В интервью «Очевидцам» Назар рассказал, почему государство всегда видит в поэтах своих врагов.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Назар. Я поэт, учился на продюсера кино и телевидения. К сожалению, с продюсером кино и телевидения у меня не получилось, но организаторство всё ещё мне нравится. Может, сам я умею немного, но очень люблю в чём-то участвовать. В Грузии я занимаюсь всем чем только можно, потому что тут очень большая безработица, особенно в сравнении с Россией. Приходится находить разные работы. То там, то сям, то клинером, то клей со стен поменять, то штукатурку сделать. В общем, всякие такие штуки. Пытаюсь выжить и дожить.

Как прошло ваше 24 февраля?

— Я накануне приехал к своей матери в гости. Проснулся у неё дома, слышу — по телевизору Путин. Я понимаю, что это та самая речь, которая давным-давно готовилась. Я слышу её и понимаю, что теперь нужно стараться ещё больше, потому что сейчас это видит очень много людей, и если никто не будет пытаться сделать хотя бы что-то — минимально говорить, выразить минимальный протест исходя из своих сил и возможностей — то это будет тлен, мгла и мрак. Поэтому я решил остаться.

Как вы протестовали?

— Пикеты, митинги, освещение в телеграм-каналах, поэзия на бульварах и площадях.

Расскажите о «Маяковских чтениях».

— На самом деле «Маяковские чтения» зародились ещё в Советском Союзе. В 1958 году на Триумфальной площади был открыт памятник Владимиру Маяковскому. После официальной церемонии собравшиеся люди сначала читали стихи самого Маяковского, затем произведения других поэтов, а после даже собственные. Людям настолько сильно это понравилось, что они стали собираться ещё, и ещё, и ещё. В один момент они собирались чуть ли не каждую неделю. Это прям дикое упорство, я до сих пор этим шокирован: как было возможно каждую неделю в Советском Союзе в конце 50-х годов приходить в центр города и читать в том числе политические стихи? Это продлилось три года. Советской власти не нравилось то, что происходит, но они не решались действовать сами, потому что понимали, что если они будут устраивать открытые репрессии, то это может вызвать ещё больший бунт, ещё большую бучу, больший конфликт. И они сделали проще: натравили радикальный пролетариат на поэтов, художников, простых слушателей, активистов и акционистов с «Маяковских чтений». Те рабочие за денежку, за бутылку, за еду — неизвестно, пришли и начали провоцировать. Провокация очень легко удалась, и это переросло в массовую драку. Гигантское количество людей было ранено. Соответственно, тут же вмешалась полиция и забрала всех поэтов с «Маяковских чтений». Многих посадили в тюрьмы, кого-то отправили в ссылку. Многие, кто тогда попал под букву советского закона, в будущем стали основателями диссидентского движения в России. В 1961 году «Маяковские чтения» умерли. Спустя почти 50 лет, в 2009 году, группа из художников, активистов, акционистов и, конечно же, поэтов решили возродить «Маяковские чтения». Для этого они обратились к нескольким старожилам советских «маяков», жившим в Лондоне — они уже были старые люди — и попросили у них благословения. Как только они его получили, «Маяковские чтения» возродились. С августа 2009 года каждое последнее воскресенье месяца мы собирались на Триумфальной площади у памятника Маяковскому, чтобы читать, слушать стихи, общаться, играть на гитарах, делиться каким-то опытом и самое главное — эмоциями. Это длилось целых 13 лет, «маяки» переросли далеко за Триумфальную площадь. Они были во многих городах России. Лично я впервые пришел на «маяки» в 2012 году в Севастополе, еще до аннексии. И я даже не знал, что что-то такое происходит под боком в Москве. Начал на них ходить уже через год, в 2013-м.

Расскажите, как прошли «Маяковские чтения» в сентябре 2022 года?

— Мы успели, наверное, минут 40 почитать стихи. Приехало несколько автозаков, что часто бывало, но тут они приехали прямо в толпу. Всех разогнали, все разбежались. Кто-то побежал в метро. Если не ошибаюсь, это был Николай Дайнека, мой товарищ. За ним побежала дикая толпа ментов. Наверное, это спасло остальных, потому что если бы он туда не побежал, то взяли бы и остальных. Мне повезло, потому что меня задержали на улице, а не во время официального обыска, и смогли вменить только неповиновение сотруднику полиции. Меня отправили в Сахарово на 10 суток. Я был почти сутки в ОВД, потом нас долго держали в машине и заставили извиняться на камеру. Мы сначала честно отказались — с какого перепугу извиняться? За что? А потом мне показали фотографию, на которой был мой товарищ Артём Камардин. Он был в позе ласточки — это когда руки вытягивают назад, а на спину давят ногой. Он был окровавлен и выглядел ужасно — это пугающий кадр. После фотографии они показали видео пыток, и я в тот момент не сразу понял, что происходит на видео: я слышал крики, но понимания не было. Однако мне этого хватило, чтобы извиниться на камеру. Мне казалось, что тут такого? Уж лучше, чем пытки. После меня отправили в Сахарово. Когда я ехал в автозаке, у меня появился интернет и я узнал, что спустя 13 часов после моего задержания менты вломились в квартиру к Артему Камардину, всех повалили на пол, били их, угрожали изнасилованием жене Артема, и пытали всем известным, наверное, способом, не буду его упоминать. Пытали моего друга ужасно, очень мерзко и отвратительно. А всего-навсего за стихи, которые явно не должны были к такому привести. И самое главное — эти стихи он написал много лет назад и уже много лет их читал. Раньше никто и ничего ему не говорил об этом.

Мне, правда, повезло, потому что я отделался всего лишь 10 сутками в Сахарово. Прямо в Сахарово ко мне приезжал эшник, представившись якобы из уголовного розыска. Он давил на меня, требовать донести, оговорить своих ребят, других людей, большинство которых я не знал. И, если честно, маятник у меня шатался, сомнения были — хотелось, чтобы все это закончилось. Но эшник ошибся: он дал мне сутки подумать, поэтому я, конечно же, отказался. Думаю, такая же история, только хуже, случилась с Николаем Дайнека, моим товарищем, таким же поэтом «Маяковских чтений», простым пареньком, который просто приходил, читал стихи и общался со своими друзьями. Видимо, его вынудили пойти на судебное соглашение. Сейчас ему дали 4 года, обвинили по статье 282 часть 2 — разжигание ненависти и 280.4 — это угроза безопасности государства. Блин, за стихи! И да, его заставили пойти на судебное соглашение, из-за которого в том числе и я был вынужден покинуть страну. Двое других ребят — это Артём Камардин и некий Егор Штовба, сейчас они находятся в СИЗО. Им по тем же самым статьям грозит 10 с половиной лет заключения. Ребята не пошли ни на какое судебное соглашение, поэтому скорее всего им дадут максимальный или приближенный к нему срок. Егор Штовба — это вообще человек, который никому не известен: ни мне, ни Николаю Дайнека, которого заставили его назвать, ни Артему Камардину — никто его не знал. Это были, как я понял, первые чтения этого мальчика. Он впервые пришел на «Маяковские чтения» и прочитал стихотворение про кота. Теперь ему за это светит 10 с половиной лет.

В Тбилиси вы продолжили традиции «Маяковских чтений». Чувствуете ли вы себя здесь в безопасности?

— Я приехал в Тбилиси в декабре, через два месяца после выхода из Сахарова. Я надеялся, что пронесет, что у меня будет шанс помогать ребятам и ходить на суды. Не пронесло. Когда я приехал в Тбилиси, немножко обосновался тут, я понял, что 9 лет ходил на «маяки» и 7 раз в год, каждый месяц, с апреля по октябрь выходил на улицу и читал стихи. Это настолько вошло в привычку, что здесь у меня началась ломка. Хотелось просто выйти на улицу и начать читать стихи. Я понял, что у многих ребят, приехавших в Тбилиси и ходивших на «маяки», похожее чувство — им не хватает свободы волеизъявления, просто выйти на улицу и поделиться тем, что на душе. Но я понимал, что ребята находятся не в лучшем положении, и продолжать «маяки» было бы ужасной идеей. Я не имею права их продолжать. Кто я такой? «Маяки» — это сумбур, это хаос, это традиция, которая зародилась сама, и ей никогда и никто не управлял. Никто не имеет права ни передвигать, ни создавать их. И поэтому я решил, что мы возьмем часть традиций у «Маяковских чтений», например, выступать каждое последнее воскресенье с апреля по октябрь, свободу слова, отсутствие цензуры, но при этом мы не будем правопреемниками «Маяковских чтений».

В Тбилиси мы собираемся у памятника грузинскому поэту Шота Руставели, а наш проект называется «К памятнику». Теперь мы не привязаны к Маяковскому и можем выйти у любого памятника в любом городе, в любом месте мира. Любой может собраться у какого-нибудь монумента и начать читать стихи, поэмы, играть песни — неважно. Потому что самое главное — это та самая свобода волеизъявления, о которой я постоянно говорю. Это то, что, мне кажется, делает человека не просто свободным, а позволяет ему быть самодостаточным, быть самим собой. И да, в Тбилиси я чувствую себя спокойнее. Не потому, что тут полиция добрее, как некоторые говорят. «Менты не бывают милыми, сука!» Наверное, просто потому, что я не ощущаю здесь давления путинской России, не ощущаю давления от z-ников, не ощущаю, что Грузия воюет с другой страной, пытается захватить кого-то и убить. Я, конечно, понимаю, что здесь очень много проблем. Их реально очень много. Здесь далеко не свобода слова, только иллюзия, но ее больше, чем в России. И если есть хоть какой-то шанс выйти на улицу и начать читать стихи ради себя и людей, которые пришли — я считаю, нужно этот шанс дать и себе, и другим людям.

Как ваши близкие отнеслись к вашему отъезду?

— Очень многие мои друзья уехали с началом эскалации конфликта России и Украины. Эскалация — потому что война началась в 14-м году. Многие уехали в феврале и марте, часть уехала во время мобилизации. Ряды тех, кто остался, все меньше и меньше. Все отнеслись по-разному. Кто-то уже был в Грузии и давно звал: «Да, конечно, приезжай». Очень волновались родные. Они беспокоятся, но я думаю, что они меня поддерживают. Им важнее то, что я на свободе и могу что-то делать, и что не надо тратить гигантское количество денег на передачки, письма и адвокатов.

Есть ли среди ваших близких те, кто выступает за войну?

— У меня есть друг-украинец, и много лет назад он кроме срочной службы прошёл то ли кадетское училище, то ли что-то еще. Он очень быстро попал в список на мобилизацию — у него есть какая-то там профессия. Недавно его отправили воевать в Украину. Я не думаю, что он этому рад, что он хочет убивать других украинцев или других людей. Я не думаю, что он хотел всего этого, но, как я понял его позицию, он лучше сам пойдет воевать, чем отправят какого-то совсем не обученного вместо него, и того просто убьют. Он, конечно, совсем не святой, он стал солдатом не по своей воле, он убийца и остается им — он не дезертировал. Я не согласен с этим, мне это не нравится, но у него есть своя позиция, и он остается там не ради победы России и Путина, не ради уничтожения чего-то на Украине или что там выдумывают. У него есть своя цель по спасению других таких же ребят, попавших в такую же ситуацию из-за очередного государства.

Что не так с Россией?

— Ну, во-первых, это государство. Я считаю, что любое государство в современном виде, да в принципе любое государство, всегда будет идти по костям, трупам и поту миллионов и миллионов людей. Оно будет их всех пережевывать. Что не так именно с Россией кроме того, что это все еще империя, стоящая на плечах колоний, которые, блин, уже забыли о том, что они колонии? Только некоторые люди в регионах вспоминают о том, что их колонизировали. Они срослись с этой имперской идентичностью. С Россией все не так. Гигантский бюджет на силовиков, абсолютное беззаконие, глухие суды, политика, направленная на правизну, гигантское количество ультраправых националистов, и всё это было до 22-го года, до 14-го года. Так выстраивалась вся путинская власть: больше силовиков, больше разобщения, больше националистов, монополизация СМИ и инфополя, затыкание ртов, абсолютное игнорирование гласа народа. С Россией все не так, к сожалению. Даже если мы не будем говорить про анархистские идеи, единственный способ что-то с этим делать, это не просто снять Путина или поменять все правительство или поставить Навального — между ними не будет большой разницы, все будет так же плохо. Единственный способ что-то изменить — это прийти и начать что-то менять, начать просвещать людей, начать говорить о важных вещах, убирать табу, поднимать остросоциальные темы, менять собственное мировоззрение и мировоззрение окружающих, работать над менталитетом.

Чего вы боитесь?

— Я боюсь, что мрак не только достигнет меня и всех остальных, но и прокрадется в наши сердца. Что мы потеряем надежду хоть на какой-то свет. Что примем все окружающие ужасы как само собой разумеющееся. К сожалению, очень многие в России это уже сделали, и давно. Страшно будет, если это сделают все, в том числе и я.