Наталья Токменинова: «Я все оставила и отпустила»

Наталья Токменинова — психосоматолог и остеопат из украинского города Южный. В начале российского вторжения она с детьми уехала в Болгарию. Теперь живет в Добриче и строит свою жизнь заново — помогает соотечественницам, проводит обучающие онлайн-курсы, планирует совместно с болгарскими коллегами создать оздоровительный центр. 

На ее курсах в совместных группах обучаются как украинцы, так и россияне. «Мы говорим на эти темы, но мы находим то, что нас объединяет». Это принципиальная позиция Натальи, которую далеко не все принимают. Наталья Токменинова — новая героиня «Очевидцев».

Расскажите о себе.

— Меня зовут Наталья Токменинова. Я из Украины, из города Южный, это небольшой городок на берегу моря около Одессы, он очень красивый. По образованию я детский доктор, это моё базовое образование, но ещё я занималась бизнесом в Украине. Около 10 лет назад я начала обучаться холистическому методу, остеопатии, биодинамике, биокинетике. Сейчас я стала преподавателем и психосоматологом. Есть такое направление — психосоматика, которое считает, что все болезни от нервов. Сейчас мы проводим онлайн обучение, так как наши студенты живут по всему миру, и планируем начать оффлайн обучение в Болгарии.

24 февраля 2022 года. Каким этот день был для вас?

— Я проснулась в 7 утра, чтобы отвести детей в школу. Обычно утром я захожу в Вайбер и смотрю, что пишет школа. До этого были внутренние тревоги, но не было осознания, что что-то подобное может произойти. Я читаю в группе сообщение от классного руководителя: «Сегодня все остаются дома». Я ничего не слышала, хотя в Одессе уже было очень громко, а когда я поняла, что началась война, у меня был шок. Первые три дня я была в состоянии ступора и непонимания, что происходит. Так сложилось, что мой супруг — моряк, и за десять дней до войны его вызвали на работу. В то время он работал в болгарской морской компании, и как раз был в армии. Я вообще не собиралась тогда никуда уезжать, все таки была надежда, что все это быстро закончится, но муж позвонил и сказал: «Я не могу так работать, пожалуйста, приедьте ко мне сюда на две недели, а дальше поедете куда захотите». Я уезжала с маленькой сумочкой, так как это решение было принято за два часа.

Как дети отнеслись к вашему решению уехать?

— Они думали, что мы едем к папе. Они понимали, что идет война, но у нас в Южном ещё не было так громко. Мы уезжали 28 февраля и, конечно, уже все было накалено, и шоковое состояние и у тебя, и у детей, но они, слава богу, не переживали так сильно, как я. А потом, когда они приехали в Болгарию и начали ждать, что мы уедем домой, стало сложно. Они пошли в школу уже в апреле, то есть я не стала ничего ждать. На меня вот так смотрели и спрашивали: «Чего ты отдаешь детей в болгарскую школу?», а у меня просто было внутреннее понимание, что так надо сделать. И дети тоже спрашивали: «Зачем? Мы же тут на два месяца и домой» — они все ждали, что мы поедем домой. Сыну сейчас 15, а дочке 12. Они уже два года в болгарской школе.

Как вы адаптировались в Болгарии?

— Сердце говорило, что скорее всего это надолго, поэтому появилось как будто бы какое-то раздвоение. Я месяц была в очень нестабильном состоянии, но это была не депрессия. Мне очень помогли болгары. Я попала в семью болгар, они приняли меня с детьми в свой дом. Их зовут Юлиана, Геннадий и дочка Гера. Для меня это было таким большим удивлением: как вообще можно принять чужих людей из другой страны в свой дом. Тогда я поняла, что не могу все контролировать. До этого я жила думая, что я контролирую свое будущее, что все зависит от меня. Оказывается, не все. И оказывается, что тебе могут помочь чужие люди, которые в итоге станут тебе как родные. И это помогло. А потом я и сама начала помогать украинцам как остеопат, начала работать с паническими атаками, с детками. Мне предоставили место, где я помогала им как волонтер, но при этом я помогала и себе. Потом ко мне начали приходить болгары, с которыми мы стали что-то создавать. Здесь, в Добриче, очень много замечательных людей, с которыми мы сейчас двигаемся вместе. Это очень важно, чтобы не чувствовать себя одной. Что интересно, все украинцы были в депрессии, а я понимала, что я отпустила всю свою жизнь и чувствую себя здесь очень легко.

Как в Украине относятся к тем, кто уехал?

— Говорю про свой опыт. У нас сейчас очень много студентов из Украины и никто не говорит: «Раз вы уехали, значит, предали Украину». Я когда уехала, начала всех «спасать» — я начала всем звонить и говорить: «Давайте, приезжайте», особенно в марте, когда я уже была волонтером и могла находить для них жильё. Кто-то приезжал, а кто не приезжал, и я этого не понимала. Там же дети под ракетами, ну хотя бы ради детей… А потом я поняла, что каждый сам выбирает, что делать, тут нет правильного и неправильного решения. Кто-то уехал и адаптировался — хорошо. Кто-то не уехал и остался дома — так тоже можно. Мне потом говорили: «Наташа, я понимаю, что в Украине сложно, но это мой дом. Я хочу быть в своей квартире, в своем доме. Я никуда не уеду». Я поняла, что это их сила. Но никто не говорит, что и здесь легко. Я не говорю про Германию, но в Болгарии если ты не работаешь, то ты не сможешь тут выжить. Да, нам дали временную защиту, но ты сам снимаешь жилье, мы сами оплачиваем школу, то есть сами себя обеспечиваем.

Какая обстановка сейчас в Южном?

— Сейчас уже полегче, но в июне-июле было очень сложно. Там не было света, при этом жара в 45 градусов. Это действительно очень сложно. Но, слава богу, в Южном все было спокойно, и будем молиться, чтобы так и было. Да, там сложно, но не так, как, например, в прифронтовых зонах, в которых находятся люди. У нас очень много переселенцев из Херсона, из Николаева. У нас очень замечательный, приятный и небольшой городок, все, кто приезжал к нам до войны, говорили: «Вы живете в раю». Те, кто остался в Украине, очень сильные, особенно если у тебя дети. Я три раза приезжала домой, и видела как падали ракеты прямо под окнами, и когда все горит — это страшно. Но как говорят те, кто там живут: «Мы привыкли».

Ощущается ли в Украине усталость от войны?

— Многие люди адаптировались, так что в Украине не все в стрессе, слава богу. Конечно, усталость за два с половиной года войны есть, особенно у многих моих подруг, у которых мужья на войне. Это постоянное внутреннее напряжение и переживание. Нельзя сказать, что это легко, нет, конечно же. У меня был период, когда я думала, что это какой-то сон, что я сейчас проснусь, ведь этого не может быть. Но сейчас я понимаю, что это не сон.

С какими симптомами к вам чаще всего обращаются украинцы?

— Постоянная тревожность и панические атаки, когда человек не может себя успокоить. Мы работаем онлайн и не просто рассказываем, а показываем упражнения, что вот пункт 1, вот пункт 2, это надо сделать так. Чем чаще происходит паническая атака, тем сложнее с ней справиться. Ещё есть состояние внутренней безысходности, что тоже угнетает людей. И много заболеваний сердца, ведь оно постоянно находится в напряжении. Многие постоянно находятся в зажатом состоянии, а так как я остеопат и работаю с телом, то чувствую, что некоторые люди прямо как камень, они не могут расслабиться. И здесь, в Болгарии, многие в таком состоянии. Если ты всё отпустил, то ты не понимаешь, что тебя ждёт. Когда у тебя есть дети и ответственность перед ними, а ты не знаешь, что будет дальше, конечно, ты постоянно крутишь в голове мысли вроде: «Как жить? Что делать?» Очень важно, чтобы рядом был кто-то, с кем можно просто поговорить, чтобы выговориться. Когда всё сидит внутри и некому сказать — это плохо, и если это выпустить, то станет легче.

Какие существуют доступные способы помочь себе при перманентном стрессе?

— Классно кому-то позвонить и просто поговорить. Не надо уходить от всех или закрываться, особенно тем, кто потерял близких. Почему сейчас онкопатологий, к сожалению, становится все больше — потому что онкология связана с психосоматикой. Если человек не хочет ни с кем общаться, то он закрывается и уходит сам в себя, а внутренние злость, обида, несправедливость, непонимание, почему с нами это происходит, постоянно едят тебя изнутри, и ты не можешь от этого освободиться. Ты вроде бы старался что-то делать, а тут такая пропасть. Конечно, говорить легко, но с этим однозначно важно работать. Например есть дыхательные практики, такие как «четырёхтактное дыхание» или «дыхание по квадрату» — кто что знает, тут это не важно. Надо через дыхание переключить свой мозг и начать дышать глубоко и спокойно. Если начинается тревожное состояние, то можно пойти под душ, чтобы тоже просто переключиться. Очень важно переключиться на тело, когда у тебя в голове куча мыслей и ты не знаешь, как с этим справиться — пойти на массаж, просто пощипать себя. Я сейчас больше о панических атаках говорю, но это подходит и для депрессии. Надо соединиться со своим телом, встать под душ, попить воды, подышать, включить спокойную музыку, посмотреть фильм — осознанно переключать себя, а не уходить ещё глубже. Состояние депрессии очень сильно засасывает. Конечно же, нужен и психиатр, и психотерапевт, но если ты понимаешь, что что-то происходит, то важно начать делать первые шаги. После начала войны мы встречались и просто общались почти каждый день. Понимание, что есть те, кто тебя поддерживают, что ты не остался в этом всём один, очень помогло. Сейчас уже пошло привыкание к этому, но в первый год многие говорили, что это помогло им справиться. Понятно, что есть близкие, но есть то, что ты не можешь сказать даже им.

После окончания войны вы вернётесь в Украину?

— Из тех, с кем я общаюсь, процентов 80 хотят домой, потому что дом есть дом, а у нас с мужем как-то так получилось, что мы хотели бы что-то создавать в Болгарии. Не знаю почему, но у нас были такие мысли. У нас уже есть знакомые люди из Болгарии и Украины, которые хотят вместе организовывать оздоровительно-учебный центр. То есть у нас уже есть какие-то планы, даже проект есть. Как-то оно всё вот так закручивается. Я хотела в Украине что-то сделать, но в Болгарии оно стало более масштабным. Я понимаю, что тут у меня есть будущее, и что люди ко мне притянутся. Я не говорю, что уверена на 100%, но скорее всего мы останемся в Болгарии. Есть те, кто хотят уехать домой, но постоянно сидеть, чего-то ждать и ничего не делать… Но, опять же, это мое мнение. Кто-то адаптировался и сказал, что ему это подходит, что, возможно, он останется, кто-то однозначно решил, что нет, только домой, а есть те, кто уехал, но потом вернулся в Украину и сказал, что хочет быть в своей квартире, в своём доме. Да, им страшно, но тут они себя чувствуют хозяевами своей жизни.

Как вы сейчас относитесь к россиянам?

— Первое время было очень сложно. Когда началась война, было очень обидно. У меня в России тётя по маминой линии, и я звонила ей, чтобы понять, почему всё так. Плюс у нас есть студенты из России, и они понимают, что то, что происходит, это ненормально, но они живут в России. Насколько бы странно это ни звучало, но я знаю, что есть политика, а есть люди. В моём окружении есть люди из России, мы с ними общаемся, и даже наши обучающие процессы объединяют людей из Украины и России. Мы говорим об этом, находим то, что нас объединяет. Моё мнение не все воспринимают, и это нормально, я понимаю почему так, но я считаю, что если мы не будем находить точки соприкосновения, а будем только обвинять друг друга, будем постоянно жить в состоянии агрессии и злости, все будет ухудшаться, смертей будет больше. Один день войны хуже, чем 10 лет переговоров. А как люди будут чувствовать себя психологически после войны? Как они будут восстанавливаться? Сколько будет психотравм? Это же всё бесследно не проходит. Чем дольше идёт война, тем больше будет больных людей. Мы как-то смогли создать на наших курсах и контакт и общение между людьми, причём с самого начала войны. Повторюсь, у нас учатся и украинцы, и россияне, и американцы, и итальянцы, и мы с ними находим точки соприкосновения.

О чём вы мечтаете?

— Мы сейчас создаём общества единомышленников, которые думают о созидательном будущем. Сейчас очень сложно думать о чём-то высоком, особенно когда у тебя нет денег даже чтобы покормить своего ребёнка хлебом, но при этом, если ты не будешь думать о будущем, если у тебя нет цели и мечты, то будет ещё сложнее. Моя цель — это создание в Болгарии проекта. Мы хотим создать такое место, куда можно будет приехать, особенно из Украины, чтобы восстановить не только своё здоровье, но и свой мозг, своё психологическое состояние. Основная тема: тело есть душа. Моей душе здесь хорошо. Это сложно описать, но у меня есть понимание, что видимо я здесь не просто так, что, может быть, в этом есть какая-то глобальная миссия, и хочется, чтобы она осуществилась. Ко мне притягиваются люди, и это не просто слова, они действительно есть. Для украинцев у нас всегда все дешевле, и хотя в Украине у всех финансовое положение не самое хорошее, но именно из Украины у нас больше всего людей, потому что они понимают, что профилактика лучше, чем лечение.

Чего вы боитесь?

— За полгода до войны мне задавали такой же вопрос: «Какой твой наибольший страх?» Первое, что я ответила: «Потерять всё, что мы создали». Я этого боялась, и теперь это проживаю. Но это дало мне возможность посмотреть на всё с другой стороны, начать заниматься своим внутренним ростом и саморазвитием. Сейчас я на всё смотрю по-другому и понимаю, что если я буду бояться, то не смогу помогать другим людям. Понятно, что есть какие-то внутренние страхи, но они не такие, какие были в начале войны. Что меня поддерживает? Вера в то, что все это скоро закончится. Если человек потеряет внутреннюю веру, то ему будет очень сложно. Но, слава богу, вера ещё есть, и это помогает жить.