«Патриоты сыновей не прячут»
Алиса (имя вымышленное) из Калининграда. Ей 30 лет. Она инженер. У Алисы два брата призывного возраста, но они остались в России, потому что отец считает себя патриотом.
— У меня двое братьев. Было у нас что-то вроде традиции: на 23 февраля желать, чтобы никогда не пришлось становиться защитником Отечества. Шутка — ведь они оба студенты, у обоих белые билеты, так что по сути — просто пожелание не вылететь из универа. Пожелала то же самое и в 2022 году. Не знала тогда, что шутка станет самым искренним пожеланием.
Утро 24 февраля началось как обычно. Солнечное утро, хорошая погода. Я еще на работу опоздала: проспала. Уже на работе зашла в Инстаграм. Там и узнала: из подписи под красивым фото метал-группы, которая в первые же часы высказалась, что против войны
Первые две недели были адом. Помню все больше отрывками. Вот, сижу на работе, слушаю разговоры коллег, перевожу взгляд на руки и понимаю, что они у меня трясутся. Вот, плачу на кухне, и сквозь слезы подпеваю Летову в песне «Луч солнца золотого». Вот, запоем смотрю сериал про авиакатастрофы. Вот просыпаюсь по утрам и сожалею, что не умерла во сне.
До 24 февраля я была активным участником посткроссинг-сообщества. Там система: когда моя открытка доходит до получателя, он пишет благодарность — на сленге «хюррей». Накануне 24 февраля я отправила целую стопку открыток. Хюрреи открывала с опасением: многие российские пользователи жаловались, что им пишут гадости. Мне повезло: в основном приходили нейтральные благодарности, но были и слова поддержки. Читала, плакала, сквозь слезы писала благодарности. Забросила международный посткроссинг; потом, видя, что люди понимают: у нас дома беда, и эти люди готовы поддержать, пыталась вернуться. С каждым тёплым, душевным посланием ревела от чувства, что этого всего не заслуживаю. С посткроссингом завязала: слишком больно, слишком тяжело.
Была девушка, которая предлагала общение письмами. Она даже прислала первое письмо. Какое же это письмо было доброе. Я пыталась написать ответ. Не смогла: каждая попытка заканчивалась истерикой. Снова чувство, что не имею права, что не достойна, что нельзя жаловаться, когда на Украине творится кошмар, но и притворяться счастливой и довольной не могу.
Больше нет ни эмоций, ни мечт, ни ощущения хоть какого-то будущего. Строю какие-то планы, а в подкорке вертится, что занимаюсь бессмысленной возней, и нет никакого будущего, и завтра тоже нет. Но — надо притворяться, что скоро отпуск, на сентябрь планы, а в декабре — Новый год. Притворяюсь. Но не верю.
На Новый год сидела на кухне, пила кофе, ела пирожное — и тут заходит отец со своей политагитацией. Много говорил. Всякого. Что предательница. Что мы — простые люди, а вот президент знает, что делает, и что вообще Путина не поддерживает, но НАТО, укронацисты и вообще сатанизм всякий надо искоренять… Самое яркое впечатление — взбитые сливки, комом стоящие в горле от всего этого. И ради этого я ехала к родным через полстраны. В этом году всерьез рассматриваю вариант на Новый год приехать в родной город повидаться с мамой и братьями, но жить не дома, чтобы с отцом не пересекаться.
Страшно и другое: отец в запале скандала проговорился, почему не поддержал маму, которая после начала мобилизации хотела пацанов отправить в Казахстан. Не поддержал, потому что патриот, а патриоты сыновей не прячут. Напомню: двое сыновей призывного возраста. И он готов их послать в чертову мясорубку во имя хрен знает чего. Он это называет патриотизмом, я — долбоебизмом и шизой.
Сейчас я чувствую себя никак. Спасает работа: нужно повышение квалификации, а это — учеба, огромный объем информации и голова, забитая настолько, что нет ресурса на пережевывание мыслей об СВО. Один трехмесячный курс прошла, готовлюсь ещё к одному. Пью пиво, смотрю лекции, пытаюсь не вспоминать слова мамы про отца, который под пиво смотрит пропагандонов с ТВ и YouTube. А все равно мелькает, что он тоже боится, тоже глушит мысли о неправоте алкоголем и потоком информации.