ВОЙНА. МАРИУПОЛЬ. 2022 год

Военная операция, в которой не пострадало мирное население

Посвящаю моим любимым, отнятым этой войной

Подкаст также доступен на YouTube и других платформах. 

Глава 17

Ранение

Хлеба уже давно не было.  За эти дни мама несколько раз ставила тесто на дрожжах, грела его своим теплом под одеялами, чтобы поднялось. Потом мы из него готовили пончики. Занимал этот процесс очень много времени. Сестра решила делать постные лепешки наподобие лаваша. Но из-за того, что огонь в костре трудно регулировать, они то подгорали, то недопекались. Мы ели все, и все казалось очень вкусным. Светозарка любое блюдо хвалил. Не мог усвоить только суп с килькой в томате.  У него начиналось расстройство желудка. Яська, наоборот, чаще кривился, мечтал о еде из KFC, но растущий организм брал свое. Он постоянно испытывал чувство голода и тянул все в рот. 

13 марта я нарезала все ингредиенты для супа, но выходить на улицу мне очень не хотелось, поэтому попросила сестру поставить кастрюлю на огонь.

Потом решила состряпать еще и оладьи. Чтобы они были сытнее – натерла в них картофель. Яйца не добавляла, их уже давно не было. 

Мы со Светозаром замесили тесто. Сестра все еще варила суп, я спустилась к ней. Яся и младший племянник тоже.

Я жарила оладьи, когда начался обстрел. Что-то сильно бухнуло у торца дома, взрывная волна понесла осколки стекла и металла. Все успели нырнуть в подъезд: сестра с детьми, соседи, которые тоже готовили еду в это время. А я замешкалась, переворачивая тесто.  Потом тоже побежала.  Наша самодельная печь стояла всего в метре от дома.  Нырнуть в безопасное место можно было за секунду, но я не успела. В этот момент я почувствовала сильный удар в ногу, чуть выше щиколотки, как будто молотком. Еще два шага – и я в подъезде. Меня обступили, сестра спросила: «Ты ранена?». Я ответила, что нет, был только удар. Стала показывать, загнула брюки и, удивившись сама, увидела льющуюся кровь. Я вспомнила силу удара и поблагодарила Бога, что осколок попал в ногу, а не выше.

Потом подняла глаза, по ступенькам шел молодой парень, наш сосед Ярослав, он держался за ногу. Я отметила про себя, что он тоже ранен. 

Сестра мне помогла подняться в квартиру, соседи передали бинт, «Бетадин», Ярослав – стерильные спиртовые салфетки.

Мы обработали рану, забинтовали. Я выпила антибиотик доксициклин, который неделю назад дала Рузанна. А через часа два я увидела новую кровь на одежде. Стала искать источник. Оказалось, что рядом есть еще прокол: маленький, но глубокий. Мы его не заметили и не обработали. Кровь из него лилась струйкой. Наверное, попало в вену, потому что кровотечение не останавливалось несколько дней.

Я поинтересовалась у сестры, что с Ярославом (соседом)? Она ответила: «Все в порядке». Однако он просто никому ничего не сказал тогда. Его тоже ранило, не так сильно как меня – ходить он мог, – но все-таки задело.

Теперь у меня была перебинтована нога, и я не могла ее разогнуть. Яська (племянник) -очень чуткий к чужой боли парень, сострадательный. Он все время старался помочь мне с передвижением, интересовался моим состоянием. Несколько раз пытался забрать боль, водя своими ручонками по моей ноге. Но, увы, нога болела, и с этого момента все заботы по приготовлению пищи и добыче воды для семьи из шести человек легли на плечи моей сестры. 

На следующий день Таня подошла к украинскому военному и попросила меня госпитализировать. Он пообещал решить вопрос и достать автомобиль. 

Когда она мне об этом сообщила, я возмутилась и сказала, что я никуда не поеду. Во-первых, рана не критична, во-вторых, ехать опасно, так как обстрелы территории не прекращаются. Но мы напрасно спорили, бойцы ВСУ не собирались нам помогать. Никто так и не выделил машину и больше так и не подошел с этим вопросом.

В этот же день ранение получила женщина из первого подъезда нашего дома.  Осколок прошел навылет в районе живота, с одного бока в другой. Она потеряла много крови. Сердобольные соседи сами повезли ее в больницу на свой страх и риск. Выжила она или нет – я не знаю. 

Глава 18

Украинская гуманитарная помощь

Мы готовили еду у подъезда на костре. В принципе, с этих слов можно начинать практически все главы моего рассказа. С 6 марта у нас так начинался каждый день. Но, вспоминая события, можно проследить, что по мере того, как тьма войны накрывала и пожирала город, наш костер передвигался все ближе и ближе к подъезду. В самый первый день огонь разожгли у торца дома. На второй день «печь» перенесли уже к подъезду, но разместили за лавкой, у придомовой дороги.  Когда же линия фронта совсем приблизилась, и обстрелы стали случаться прямо под окнами, готовить еду мы были вынуждены уже непосредственно у входа в подъезд, до лавки. К примеру, 8 марта мы застали у второго костра, а вот 13 марта, когда меня ранило в ногу, мы готовили уже на третьем месте, в метре от дома.

Так вот, в день, когда мы могли еще себе позволить готовить у дороги, к нам приехала гуманитарная помощь. Это был единственный раз, когда мы с сестрой ее застали. Не могу сказать, были ли еще приезды, но многого мы не потеряли. 

Мы готовили и грелись. Увидели бегущих людей из соседнего дома. Они промчались мимо нашего четвертого подъезда в сторону первого. Сестра заметила там подъехавший микроавтобус и тоже побежала, не вполне понимая, что происходит. Дети попросились за мамой. Я сначала запретила, потом рассмотрела, что там что-то дают, и отпустила. Вернулись они быстро, минуты через две. В руках у Светозара была упаковка печенья. Это была гуманитарная помощь. У сестры в глазах я прочла удивление, непонимание и возмущение. Судя по скорому их возращению и одной упаковке в руках ребенка, давали не густо.

Сестра рассказала, что женщина из микроавтобуса, одетая в военную форму, кидала палки колбасы. Их всего было штук шесть, не больше. Она их не делила, не резала, она просто их швыряла целиком в толпу, как свиньям. Потом она проделала то же самое с несколькими упаковками печенья. Светозар умудрился одну из них поймать. Но глядя на нее сказал: «Я хочу колбасы». Женщина посмотрела на ребенка в упор и грубо ответила, что колбасы больше нет, все могут расходиться.

Глава 19

Снеговик

Однажды, выглянув из окна, я увидела снег. Я его обожаю. Однако в нынешнем контексте это означало, что мы будем снова замерзать, так как греться в квартире просто нечем.  На улице было оживленно. Соседи собирали «манну небесную» в ведра, утрамбовывали и ставили на огонь. Таким образом они добывали воду для туалетных нужд. Со 2 марта вода нам доставалась слишком трудно, чтобы в прямом смысле сливать ее в унитаз, поэтому мы просто ничего и не смывали. Конечно, стояк мог забиться, и забивался, поэтому все старались воспользоваться погодой и решить эту проблему.

Светозарка лепил снеговика. Сначала мы отошли за дом, так как там снег был глубже, но и пальба была громче. Мы вернулись.  Странно наблюдать за ребенком, который под звуки пулеметной очереди и обстрелов, лепит снеговика. Несмотря на недоедание, он был румян и весел. Он северный человек, который тяжело переносит жару, и вполне устойчив к морозам.  Снегу он был рад.

Это был канун 8 марта, снеговик был готов. Маме подарен. Ребенок хотел еще поздравить им бабулю и побежал домой, но соседский мальчик, лишь только племянник скрылся с глаз, разломал его труд. И когда мы пытались рассмотреть снеговика из окна квартиры, то уже не увидели ничего, кроме груды снега. Сестра зашла в квартиру следом за нами и рассказала про неадекватное поведение соседского ребенка. Его, конечно, поругали и отвели домой. А Светозар повел себя более чем достойно. Он не расплакался, не раскричался. Он только глубоко вздохнул, как взрослый.

Глава 20

Сны

Я очень скучала по своим котам. И чтобы в голову не лезли плохие мысли, я старалась фокусироваться на других вещах. Днем помогали книги и бытовые заботы, а ночью было сложнее. Когда обстрелы случались поодаль, мы перед сном разговаривали, лежа в постели, однажды даже пели песни, потом размышляли каждый о своем. Иногда текли слезы.

Когда обстрелы были у дома, тогда страх блокировал возможность думать. Мы прислушивались. В один из вечеров установка стояла в нашем районе таким образом, что каждый запуск я могла наблюдать прямо из постели. Я лежала и видела, как вылетает ракета и движется прямо на нас, но ее траектория была направлена дальше, к морю, в частный сектор. Эти запуски длились около часа.

Как-то утром мы обнаружили у наших мусорных баков воронку с неразорвавшимся снарядом. А через несколько дней неразорвавшаяся мина «поселилась» в асфальте у соседнего подъезда. Ее просто обложили камнями, чтобы не задеть. 

В один из дней сестра пришла домой и сказала, что за нашим домом стоят два танка ДНР и один ВСУ. Идет бой. А через какое-то время сообщила, что один из танков ДНР подорван. Его разорвало на две части.

Однажды прилетело прямо под наши окна на площадку, где стояли соседские автомобили. У одного снаряд пробил решетом все днище, второй пострадал от взрывной волны. На ходу остался третий, но с выбитыми стеклами.

В другой вечер я не могла уснуть от того, что с определенным интервалом слышались звуки, как мне казалось, взрывающихся и рушащихся домов.  Ощущение было такое, что по земле бьют огромным молотом.  Сначала звуки приближались, будто по одной линии, потом так же удалялись. В этот вечер их было около тридцати. Я даже выглянула из окна, чтобы убедиться, что нет в обозрении нового зарева пожара. А однажды мама насчитала их более шестисот за сутки.

Сны в таких условиях посещали нас редко.

Однако дважды мне приснились очень приятные события, и в эти дни пробуждение было радостным и светлым.

В первый раз сон был о воде, о том, что я погружаю волосы в теплую воду и мою их. В эту же ночь Светозару также приснилась вода и купание. 

Мое наблюдение: когда волосы не мыты почти месяц, кожа у корней начинает сильно болеть. Так было у меня, так было у племянника.

Второй сон – это самый приятный момент за все время моего пребывания в Мариуполе.

Мне приснилось, что я приехала домой, что меня встретили все мои животные. Был солнечный теплый день. Я стала искать глазами Енота, он подбежал ко мне и уткнулся своим влажным носом мне в руку, я гладила его переливающуюся, нагретую в лучах солнца шерстку. Я чувствовала его запах. Я была счастлива!