ВОЙНА. МАРИУПОЛЬ. 2022 год

Военная операция, в которой не пострадало мирное население

Посвящаю моим любимым, отнятым этой войной

Подкаст также доступен на YouTube и других платформах. 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

2014 год. Я живу в Донецке. Слежу за майданом, демонстрацией бандеровцев в Киеве, радуюсь присоединению Крыма к России, ужасаюсь трагедии в Доме профсоюзов в Одессе и… хожу на митинги в поддержку Российской Федерации. Нас довольно много, мы – местные жители. Подруга из России гостит у знакомых в Киеве, рассказывает мне, что на майдане шествия бандеровцев с факелами совсем немногочисленны, а в основном, это обычный украинский народ, который  вышел на улицы бороться с коррупционным режимом. Надоело. Устали. Я вижу картинку из российских СМИ, которые смотрю, другую. Знаю, что Донбассу с ними не по пути.  9 Мая для меня особый, самый радостный праздник. С детства. Очень теплые воспоминания, когда мой дедушка брал меня в ДК на собрания ветеранов. Белые банты, шарики, гордость за нашу страну, СССР, и за моего синеглазого, самого красивого и доброго дедушку в мире. Он воевал в Японии, был танкистом, и всегда рассказывал очень веселые истории про смекалку советского солдата…  А с мамой и сестрой в детстве я ездила по местным деревням в экспедиции, собирала экспонаты для краеведческого музея (который создавала мама), выступала перед многочисленными школьниками с историями, собранными и записанными из уст ветеранов… Все мое детство прошло в Украине. 

Стоит сказать, что у меня две Родины. Во мне две крови: русская и украинская. Родилась я в СССР, в Ижевске. А в три годика меня перевезли в Донецкую область на Украину  в маленький шахтерский городок.  Там же я окончила школу в 1999 году. Тогда это были еще русскоязычные школы, где преподавали все предметы на русском. Потом поступила в университет в России, а спустя 10 лет вернулась на Донбасс. На тот момент мама перебралась в Мариуполь.  Я некоторое время жила с ней, а осенью 2012 года (после окончания «Евро-2012») уехала в областной процветающий город Донецк.

В Донецке я жила в квартире сестры на ул. Щетинина, это довольно далеко от центра. Сестра на тот момент уже переехала в Москву. Работала я рядом с домом. Но на митинги ездила в центр города. Однажды, проходя мимо Донецкой администрации, я заметила полностью экипированного  человека в форме с оружием. Это был первый раз, когда я увидела в городе свободно идущего вооруженного человека. Он шел сзади – у меня по спине бегали мурашки. Потом в городе стала появляться военная техника. Веяло серьезными переменами. 

Это была весна 2014 года. И вот в моей голове зародилась мысль, что я должна помочь дончанам в нашем сопротивлении «злу» и предложила свою помощь ополчению. Они размещались как раз в городской администрации. Мне позволили быть  волонтером и готовить им еду.  Я была очень горда собой и рада. Меня стали пропускать в «святая святых» ополчения – внутрь здания администрации, за баррикады. Я ходила туда неделю. Готовила. А потом мне как-то расхотелось. Вот просто расхотелось – и все! Я себя за это ругала, но оправдывала нежелание тем, что не успеваю работать и заниматься волонтерской деятельностью. На тот момент я не стремилась  осознать, почему я вдруг передумала, что меня разочаровало. Осознание пришло позже, к сожалению, слишком поздно. Я не хотела анализировать и признаваться себе в том далеком 2014 году, что мне не понравились  люди, которых я увидела в администрации и которые все «это» начинали. На митингах народ был разный, но мы с ними были на одной волне, мы просто хотели, чтобы нас услышали, чтобы русский язык стал вторым государственным, чтобы наши герои, оставались прежними; кто-то хотел присоединения к России аналогично Крыму, кого-то просто не устраивала позиция отдаления от «русского мира». Но на митинги ходили местные жители – от молодежи до стариков.  А в ополчении я увидела в основном очень неухоженных людей, которые напоминали мне пьющих со стажем, либо употребляющих наркотики. С ними было некомфортно, неуютно. «По душам» с такими разговаривать не решишься. Это тот типаж «отбитых на голову революционеров», который раскулачит без зазрения совести, отберет во благо общего дела последнее (тогда уже началась конфискация автомобилей у населения для сопротивления), у которых свои законы «военного времени»…  Многие жили прямо в администрации. 

С начала лета 2014 года в нашем районе уже периодически доносились с окраин звуки взрывов. «Прилетов» на моей памяти на тот момент еще не было. Но ввели комендантский час, и стало совсем уныло и страшно. Сестра настоятельно приглашала меня и родных переехать на дачу в Крым, купленную ее мужем совсем недавно, после прихода туда «зеленых человечков». Что мы и сделали. Мы приехали в Севастополь на поезде в середине лета. А буквально через неделю ж/д-сообщение с Крымом было прекращено. Железная дорога была подорвана. Родные через год вернулись в Мариуполь (Украину), руководствуясь тем, что там спокойно, и есть свое жилье, а я так и осталась в Крыму.

Потом, когда я периодически приезжала в Донецк уже при ДНР, я видела места прилетов по городу. Очень запомнилась мне сгоревшая  автостанция «Центр», с которой, когда жила в Донецке,  всегда уезжала в свой отдаленный район. Прилеты  были, но город, слава Богу, до сих пор стоит и функционирует…  в отличие от Мариуполя.

Все это я посчитала важным рассказать, так как волею судьбы я застала начало противостояния Донбасса и Украины (АТО) в Донецке и застала начало СВО в Мариуполе. Я свидетель и тех, и тех событий. Сейчас принято в России говорить у Z-патриотов, если ты не поддерживаешь эту войну: а детей Донбасса тебе не было жалко, а одесситов в Доме профсоюзов? И обычно это говорят те люди, которые никогда не жили в Украине. Я всегда отвечаю практически одно и то же: «Я тот же житель Донбасса! Там мои родственники, там мои одноклассники. Я не могу поддерживать их уничтожение ни Украиной, ни Россией! И мне важно, чтобы они жили. Все». Но, к сожалению, многие россияне не слышат этих ответов и доводов. А я не понимаю, как можно помочь одесситам, которые были жестоко убиты 10 лет назад националистами, убийством новых одесситов. 2 мая 2014 года унес  48 жизней в Одессе. Один авиаудар России 15 марта 2024 года по этому городу унес 21 человеческую жизнь. А сколько этих ракет было выпущено за 2 года войны? Чем отличается российская «защита» одесситов от убийства одесситов националистами? Более быстрыми и гуманными способами? Их убивали и в первом, и во втором случае. Но во втором случае масштаб трагедии намного больше! А следовательно, и причиненное зло больше. 

Областной город Донецк был богатый современный город с большим количеством учебных заведений, поэтому молодежь уезжала в Донецк, а родители, как и у меня, у многих жили в том же Мариуполе.  И 8 лет Донецк считался ДНР, а Мариуполь – Украиной. Неужели можно предположить, что из-за прилетов в Донецк 8 лет обычные дончане мечтали, чтобы были разрушены дома их родителей в украинском Мариуполе? Ни один здравомыслящий человек этого не пожелает своим родителям, близким, знакомым. Никому!

Я вспоминаю первый сюжет, который увидела по российским СМИ после эвакуации из Мариуполя в марте 2022 года. Сюжет был, конечно, про Донецк. ВСУ тогда попали в жилой дом, говорилось о нескольких жертвах. Называлось это терактом.  Но за всю новостную передачу ни слова не было сказано о том, что в это же время ВС РФ наносит такие же удары по домам Мариуполя. Только это происходит в Мариуполе, в отличие от Донецка, ежедневно и ежечасно. И жертвы среди мирного населения исчисляются не единицами, а тысячами. Я, которая только пару дней назад видела эти бомбежки своими глазами, смотрела новости и ужасалась той реальности, в которую попала. Во мне происходило глубинное осознание чудовищной, безжалостной, бесчеловечной и лживой системы, которую представляет сейчас Российское государство, в которое мы так свято верили 10 лет назад, живя в Донбассе. Это государство цинично и так просто глумится над преданным ему народом! Подменяя и подминая под свои выгоды все социальные ценности, понятия нравственности, человечности и истории. 

Я, безусловно, не снимаю ответственности и с украинского режима за жертвы в Донецке и Луганске. Жители восточной Украины совершенно не поддерживали выбранный страной курс, и к мнению этой части мало кто прислушивался. Но! Разве, прося помощи в РФ, эти люди просили, чтобы очаг конфликта разросся из двух областей на две страны? Чтобы тысячами гибло мирное население, чтобы «стирались» с лица земли украинские города «до основания»? Нет, они хотели совершенно обратного. Если вы обращаетесь за помощью к врачу, к примеру, вылечить зуб, то вы рассчитываете на пломбу или в худшем случае на удаление зуба, но никак не на укол эвтаназии. Но «ваш дружелюбный стоматолог» сначала лезет вам в рот грязными руками, подкидывая новые бактерии, потом, расковыряв нарыв, отправляет домой на длительный срок, а по истечению времени берется лечить, но намеренно ошибается в дозе обезболивающего. И вот…  Был Мариуполь – и нет его. Нет тех домов, нет тех людей… Была Авдеевка – и нет ее.  

Спустя два года войны я снова и снова задаю себе вопрос, который возник у меня при эвакуации с территории Украины и который с каждым днем становится все более актуальным: а здесь правда мир (в России)? Как можно назвать миром то, что я вижу за окном? Когда повсеместно взрываются беспилотники, горят заводы, погибают тысячами люди… Когда нас убеждают, что ненависть – это добро, убийство соседа – это патриотизм, когда талибы – это «нормальные» ребята, а великие умы: писатели, политики, актеры – террористы, когда убийцы на свободе, а герои – в тюрьме, когда педофилы учат детей патриотизму, когда те, кто должен обеспечивать защиту, становится тем, от кого надо защищаться.

Это театр абсурда! Это торжество безнравственности, жестокости, ненависти. Это глумливая демонстрация расцвета человеческой низости и подлости, развращенной длительной властью. Это война не только против украинских людей, это война также против российских граждан! И я очень хочу, чтобы это осознало российское общество.