Евгений Назаренко: «Война — совершеннейшая мерзость»
Евгений Назаренко — бывший специалист ветклиники и преподаватель айкидо из Москвы. Выходил на митинги, уехал после аннексии Крыма, в которой увидел прямую параллель с захватом Судетской области нацистской Германией. Поселился в Варне (Болгария), работает экскурсоводом и параллельно пишет ветеринарные обзоры для русскоязычного интернет-издания.
Расскажите о себе.
— Меня зовут Евгений Назаренко, мне 48 лет. Я живу в Болгарии уже с 2015 года. Переехал сюда из Москвы. Работаю здесь экскурсоводом.
Почему вы уехали из России?
— Я уехал в 2015 году. Еще задолго до этого у меня были мысли о том, что нужно уезжать из России. Здесь я всегда считаю нужным отметить, что то, как ведет себя власть в своих основных проявлениях, влияет на все аспекты жизни людей в стране. То, чем занимается власть, влияет на образование, медицину и на огромное число других аспектов. Поскольку к 2015 году у меня уже было двое детей, мне не хотелось растить их в неблагоприятной ситуации. Тем не менее я долгое время тянул, потому что моя основная деятельность была связана с преподаванием айкидо, а для инструктора боевых искусств его работа — это люди, с которыми он работает.
Но случилась аннексия Крыма, после которой я понял, что оставаться в России больше невозможно, потому что страна совершенно четко дошла до состояния фашизма. Лично для меня аннексия Крыма была явной параллелью с захватом Судетской области нацистской Германией.
Как вы проявляли свою гражданскую позицию в России?
— До какого-то момента я ее никак не проявлял, хотя неприятие того, что происходит в России с точки зрения российской власти, у меня было как минимум с середины 90-х годов, когда началась первая война в Чечне. Долгое время у меня была позиция, что все равно изменить ничего нельзя, и как оно идет, так и идет. Эта ситуация поменялась после известных президентских выборов, когда начались массовые протесты в Москве, и я в этих протестах участвовал. Не могу сказать, что занимался какой-то организаторской деятельностью, но просто как москвич, живущий в городе, ходил на несколько митингов, был на пресловутом митинге на Болотной площади, участвовал в автопробеге по Садовому кольцу. Естественно, я никогда не скрывал своей позиции, писал то, что думаю, в соцсетях, говорил об этом людям, когда заходил разговор. Я считаю, что это было то, что я мог и должен был делать.
24 февраля 2022 года. Каким был для вас этот день?
— Может быть, кому-то и было понятно, но большинству нет, что когда-то начнется вот такое полномасштабное вторжение, что все это закончится большой войной, а не локальным конфликтом, который на самом деле в Донбассе начался еще в 2014 году. Состояние было, конечно, шоковым, когда я понял, что происходит. Как, я думаю, у огромного большинства людей, и, опять же, как у многих, это было так, несмотря на то что я видел, к чему все идет, достаточно долгое время. Был вообще выбит из колеи, не мог нормально существовать. Выполнял какие-то функции по необходимости, но большую часть времени, конечно, сидел дома, читал новости, пребывал в какой-то апатии от происходящего.
При этом я продолжал работать, потому что не было другого выхода, но было ощущение, что непонятно, зачем мы это все делаем. Как можно вообще что-то делать, продолжать жить нормально, условно нормально, вести ежедневную деятельность, при том что вот это все происходит? Для меня этот период, может быть, месяц-полтора, был совершенно вымораживающим.
В первый период, когда активно были нужны какие-то вещи, продукты для тех, кто ехал тогда в Болгарию (это было очень массово), я занимался сбором вещей. Мы с друзьями ездили, закупали продукты и все это привозили в спортивный комплекс, который тогда принимал беженцев. Потом, когда поток схлынул и все вошло в более спокойное русло, тоже были эпизоды, когда мы доставляли необходимые вещи расположенным здесь беженцам. Хотя, конечно, есть люди, которые более активно занимаются такой деятельностью.
В Facebook я писал о том, что происходит, что это совершеннейшая мерзость. На начало этого периода, когда в России еще не был заблокирован Facebook, у меня было много русскоязычных читателей. Поэтому можно сказать, что я обменивался мнениями с теми, кто там, где-то с кем-то полемизировал. Хотя с теми, кто поддерживает действующую власть, я предпочитаю не вести разговоров, потому что считаю это бесполезным.
Несмотря на то что я уехал давно, я связей с Россией никогда не терял. Несмотря на то что я сознательно эмигрировал и не собираюсь возвращаться, мое внутреннее ощущение такое, что я все равно внутри сохраняю некую русскость. Думаю на русском языке, читаю на русском языке. Для меня это внутреннее ощущение все равно никуда не денется, наверное, никогда. То, что происходит, и то, что страна, которая вроде бы уже не моя, хотя формально я ее гражданин, занимается тем, чем занимается, — не дает нормально существовать.
Как восприняли войну в русскоговорящей диаспоре в Болгарии?
— Наверное, надо начать с того, что такого понятия, как единая русскоязычная диаспора, здесь нет. Уже много лет сюда едет много русскоязычного народа не только из России, но и из других стран. Но те, кто переезжает из России, — это не обязательно люди, которые имеют выраженные антипутинские взгляды. Едут в том числе и те, кто поддерживает курс партии и правительства и считает, что все, что происходит в России, — это правильно.
Я могу говорить только о том круге, с которым я общался раньше и общаюсь сейчас. Все, кто в этот круг входит, совершенно однозначно были в ужасном состоянии, когда все это началось, и до сих пор активно, насколько могут, где могут, выражают свою позицию, свои мысли, занимаются помощью. Самое главное, что и до войны у нас никогда не было разницы в том, откуда человек приехал. В нашей среде всегда были выходцы из России, Украины, Беларуси, Казахстана и так далее. Мы никогда не разбирались, кто откуда, хотя об этом все, конечно, знали.
Поскольку я занимаюсь экскурсоводческой деятельностью, у меня среди людей, которых я куда-то вожу, бывают и украинцы. С теми, с кем я общался, у меня никогда не возникало никаких проблем и недопонимания. Иногда люди заранее знают, что я из России, иногда это выясняется в процессе общения, но никогда не возникало никаких конфликтов.
Вы ощущаете личную ответственность за эту войну?
— Я никогда не испытывал чувства вины и чувства ответственности как россиянин. Я не принимаю концепцию коллективной ответственности и коллективной вины. Считаю, что каждый человек делает то, что он хочет и должен делать, и отвечать должен только за свои поступки и свои деяния. Когда я видел, что я должен и могу что-то противопоставить действующей власти, я это делал. Когда я пришел к выводу, что мои действия не возымеют никакого эффекта, я для себя счел единственным вариантом устраниться от происходящего.
Вы много лет проработали в сфере ветеринарии. Как изменился рынок товаров для животных в России после введения санкций?
— В России нет контроля эффективности. Существует контроль безопасности ветеринарных препаратов, контроля эффективности нет. Поэтому, когда российский ветврач брал какой-то зарубежный препарат для лечения, он знал, что он вводит животному и какой эффект ожидать. В случае с российскими препаратами — нет. Хотя нельзя сказать, что все российские препараты плохие — это не так.
Не в первую очередь из-за введения санкций, а из-за нарушения логистических путей поставки всего этого сначала снизились, а потом еще больше началось давление со стороны российских контролирующих органов. Политика откровенно проводится такая, что нам зарубежка не нужна — мы и сами все можем. Отсутствие здоровой конкуренции не может привести к улучшению качества и будет вести к ухудшению. Если тебе не с кем конкурировать, можно выпускать что угодно, и все равно будут покупать, потому что просто не из чего выбирать.
Произошло сильное сужение рынка. Если для некоторых препаратов существуют российские дженерики, для других их просто нет. Зачастую это препараты, применяемые при редких заболеваниях. Но если у владельца животное с редким заболеванием, и раньше его можно было лечить, то теперь такому животному фактически можно подписать смертный приговор.
Сколько я работал в ветеринарии, самой известной вакциной в стране была вакцина «Нобивак» против бешенства и других вирусных заболеваний, как для кошек, так и для собак. Это был знаковый препарат. Буквально три недели назад, и это знаковое событие, Россельхознадзор отменил регистрацию этого препарата в России. Отмена была логична, потому что фактически вакцина уже два года не ввозится в Россию легально. И с моей точки зрения, это — закрытая дверь. Когда с рынка уходит много производителей, те, кто остается, просто не могут справиться с масштабами.
Тем более если говорить о фармакологическом производстве, когда компания не может просто так взять и по щелчку увеличить производство в 3-4 раза. Нет такой возможности. Даже если российские фармкомпании заместят потребности рынка процентов на 90, на это нужно несколько лет. Несмотря на то что в России все-таки есть вузы, которые дают или давали хорошее образование, тем не менее оба университета, которые я закончил — Московская ветеринарная академия и Российский университет физической культуры — в обоих случаях я считаю, что образование было низкого качества.
Работая в сфере ветеринарии, я получил представление о том, что творится в других вузах страны, связанных с этой профессией. Я знаю, что за редчайшим исключением нормального образования по этой профессии в России нет.
В Болгарии исторически сложилось хорошее отношение к россиянам. Вы замечаете, что оно изменилось за эти два с половиной года?
— Для меня, как было, так все и осталось. Это, на мой взгляд, не зависит от того, каких взглядов придерживаются люди, которые здесь живут и являются болгарскими гражданами. Среди них есть те, кто поддерживает Украину в этой войне, а есть те, кто поддерживает Путина. К сожалению, так сложилось. Характерно достаточно спокойное отношение к происходящему. Даже если человек с тобой не согласен, в большинстве случаев он не будет с тобой спорить, а тем более проявлять агрессию. Болгария — традиционно русофильская страна, и, по моим наблюдениям, возможно, самая русофильская страна в Евросоюзе.
Это обусловлено историческими событиями, когда независимость Болгарии была получена в результате русско-турецкой войны. Эта симпатия к России, мне кажется, для большинства не связана с текущей российской властью. Она имеет исторические корни, хотя есть болгары, которые, допустим, не понимают, что происходит в России, потому что они об этом никогда не задумываются. Когда заходит разговор о том, что в России, и начинают говорить, что, мол, Путин молодец, если человеку хоть чуть-чуть объяснить, он понимает, что это может быть не так.
В Болгарии, как и в некоторых других балканских странах, есть балканская особенность общей расслабленности. Люди менее напряжены, менее нервные, нет этого постоянного чувства, что нужно что-то делать прямо сейчас, иначе все рухнет. Поэтому Болгария в этом отношении благоприятна для жизни любых людей, даже если не говорить о какой-то реальной опасности. Когда я был в Москве, в темное время шел от метро по району домой, я постоянно находился в состоянии внутреннего напряжения. Несмотря на то что я мужчина и обладаю навыками единоборств, здесь у меня нет такого чувства абсолютно.
Что дает вам надежду?
— Я очень рад тому, что Болгария является членом НАТО. Надежду мне дает только мысль о том, что все конечно. Рано или поздно кто-то умрет. Иных перспектив того, что что-то станет лучше, я не вижу.
Какое будущее ждет Россию?
— Война, конечно, когда-то закончится, потому что все конечно. По крайней мере, с Украиной все станет, если не хорошо, то лучше. Но что касается России, у меня просто личные пессимистические убеждения, потому что история России показывает, что если и происходили какие-то улучшения во власти, они были очень кратковременные, и тянется это веками.
Когда я уезжал, одна из ключевых мыслей была, что живут люди, живут поколения, каждое поколение считает, что ну еще чуть-чуть и будет лучше. Хотя бы наши дети будут жить при нормальной власти. А дальше поколения сменяются, и все происходит бесконечно, как процесс. Если прекрасная Россия будущего, в которую многие верят, когда-то случится, то я буду рад и счастлив. Но мыслей о том, что это обязательно должно произойти, у меня, к сожалению, нет.
