Геннадий Александров: «Путина ждут кровавые смуты»

Геннадий Александров, художник, уехал из России три десятка лет назад. Однако живя в Чехии, до сих пор принимает происходящее на Родине близко к сердцу. Поэтому последние годы поддерживал, как мог, Алексея Навального, в котором видел шанс России на мирные перемены. Война в Украине, по его мнению, естественное порождение той политической системы, которая существует в нынешней России. «Ворюги обязательно становятся кровопийцами», — спорит он с Бродским.

Расскажите о себе.

— Я русский художник, который уже давно, больше 30 лет, живет в Чехии. Родился в 1949 году в городе Омске. Примерно с 1975 года я старался работать творчески, как художник. Как известно, большевики могли позволить себе только определенное количество профессиональных художников, прикормленных властью, и для этого художники должны были отвечать взаимностью, быть лояльными системе. А мы, группа молодых художников, ищущих себя в этом мире, как-то не вписывались в эту систему. И нам приходилось, как говорится, жить где-то сбоку припеку. Кто-то кочегар, кто-то дворник, а я нашел интересное место в центре города: в старом здании было общество «Знание», которым требовался художник. Платили мало, 90 рублей — это очень маленькая зарплата, что-то вроде уборщицы, но у них была мастерская. Иметь мастерскую, в которой начальство позволяло делать свои вещи, оставаться после работы, даже можно было ночевать — это редкая вещь, тем более в центре города. У нас там постоянно ходили друзья и знакомые. Эта мастерская мне была очень дорога. Потом у меня родился сын, и за первые три года он шесть раз болел воспалением легких. В Омске очень тяжелый воздух. В конце концов мы переехали в Новороссийск, на Черное море, и там ему дышалось лучше. Так мы прожили 10 лет. А тут перестройка, можно было вступить в союз художников, открылись границы и можно было выезжать, было необходимо искать пути заработка. Государство сказало так: «Мне некогда с вами. Сами ищите работу, сами ищите, как вам жить. Мы тут крадем в больших размерах, нам не до вас». Мы начали ездить за границу, каждый переезд через границу — это долгий рассказ со слезами и зубовным скрежетом. Я решил, что раз уж ворота открылись, и неизвестно, как долго они будут открыты, надо пользоваться возможностью, и мы решили эмигрировать в Чехию. В Чехии у нас уже жила сестра, она была замужем за Чеха. Первое время она нам помогла. С 1993 года наша семья постоянно жила сначала в Чехословакии, потом в Чехии.

24 февраля 2022 года. Каким вы запомнили этот день?

— Я не мог поверить, что такое может случиться. Я до последнего надеялся, что это лишь его дурацкие маневры. Любой здравомыслящий человек скажет, что эта война не нужна никому, даже самому Путину. К сожалению, он оказался заложником своей системы. Он, идиот, выстроил такую систему, при которой каждый начальник подбирает себе подчиненных не по уму и разуму, а по степени лояльности. От самого верха до самого низа эта система стала неспособна совершать ничего разумного, они просто воруют, разворовывают то, что можно унести. Я был в шоке от того, что эта война началась. Стало страшно стыдно, что я каким-то боком принадлежу к этому народу, который выбрал этих мерзавцев себе в начальники и поддерживает эту систему своим, как минимум, молчанием. И эта война все никак не может закончиться. Никто не может сказать, когда она закончится. Сколько еще людей будет убито? Сколько будет разрушено? И как глубоко пройдет эта траншея между двумя странами? Я даже не представляю, как теперь украинцу смогут смотреть в сторону России после того, что россияне сделали с Украиной. Сколько людей убито, сколько судеб уничтожено, сколько разрушено. Ужас. И все это из-за того, что люди терпели этих подлецов. Еще и Бродский со своей цитатой, что «ворюги ему милее, чем кровопийцы». Ворюги через какое-то время обязательно становятся кровопийцами, потому что то, что они наворовали, абсолютно законно требует крови.

С 2017 года вы были единомышленником Алексея Навального. Расскажите, с чего все началось и почему важно поддерживать его даже после смерти?

— Это было такое интересное время, когда появился шанс на мирную смену власти в России. Кто был инициатором этих перемен? Навальный — молодой, энергичный человек, который на политическом поле был самым выдающимся политиком в полном смысле этого слова. Он ставил перед собой высокие и далекие задачи, и старался их выполнять. Разумеется, я всегда следил за ситуацией в России, собственно, я никогда не выходил из этого состояния. Раньше помогало «Радио Свобода», оно делало великое дело, а потом появился интернет. Зачастую, я знал о положении в России даже больше, чем те люди, которые там живут. Потому что для того, чтобы знать, к этому нужно прилагать какие-то усилия, а далеко не все взяли на себя труд интересоваться политическими делами. Подлое выражение: «политика — это грязное дело, надо быть выше этого». «Я не буду этим заниматься. Я даже на выборы не хожу. Дайте мне медали, я не хожу на выборы». Вот так и отдали власть подлецам и кровопийцам. И в это время, в семнадцатом году, появился Навальный и организовал настоящую политическую кампанию. Он ездил по стране, выступал на митингах, и власть ничего не могла с ним сделать. Я почувствовал, что надо помочь. В Праге, да и вообще в Чехии, проживают много тысяч россиян, которые, в принципе, должны во время голосования идти в посольство и отдать свой голос за кого-то. Я подумал, что будет хорошо, если здесь, в Праге, я буду знакомить людей с программой Навального. Потому что часто слышалось: «У него нет никакой программы, он только против коррупции. А если сам, не дай бог, попадет во власть, то тоже будет воровать». Я напечатал какое-то количество программок, сделал плакат и вышел на Вацлавскую площадь, раздавать их людям и беседовать с ними. Потом через Facebook у нас организовалась группа «Навальный — Чехия». Было время, когда Алексея на целый месяц во время его поездок закрыли в СИЗО. Я был так возмущен, что решил, что пока Навальный месяц сидит в тюрьме, я буду ежедневно выходить на Вацлавак и беседовать с людьми. Было интересно наблюдать за людьми: ты стоишь с плакатом, плакат выше головы, и какой-то человек сначала видит русский текст, потом читает: «Навальный», и сразу видно его отношение к этому. Он или вскидывает брови и делает удивленное лицо, или с радостью кидается в объятья: «Алёшечка, дорогой мой!» Были очень интересные реакции. Кто-то говорил: «О, мой папа большой фанат. А вы тут наклейки раздаёте?» Кто-то проходил мимо и шипел, плевался. Мы собрали денег с людей и распечатали вот такие наклейки: «Навальный 2018». Какие-то наклейки у нас еще даже остались.

Смерть Навального многие оппозиционно настроенные люди восприняли как личную трагедию. Что почувствовали вы, когда узнали, что Алексей погиб?

— Это большая потеря. Россия потеряла шанс на мирное изменение своей судьбы. Политическое поляна так зачищена, что не осталось личности, которая смогла бы сделать это в мирном русле. Путин зачистил эту поляну так, что теперь не избавит свою судьбу от кровавых смут. А что случится в этих кровавых смутах — никто не скажет. Единственное, что будет — много крови, боли и глупостей. Потому что умных дел в этих условиях уже невозможно сделать.

Почему Путину все сходит с рук?

— Ему повезло, что высокие цены на нефть попали именно на время его правления. А народ простой — солнышко встало, значит, «Слава правительству!», без него, дескать, ничего не будет. А потом он выстроил ту систему, которая может в этих условиях существовать, и существовать долго и даже довольно успешно, потому что большинство в России политически инертно. Все, что здоровое и разумное, прижигается, а поддерживается вся эта развлекаловка, старые песни о главном, назад в СССР, империя и как хорошо было в Советском Союзе. Эта война была сделана для того, чтобы отобрать у Украины ее самостоятельность, снова взять её под крыло России. Вся эта система работает долгое время и, наверное, будет работать еще, потому что у неё большая инерция.

По вашим ощущениям, эта война надолго?

— Если бы завтра каким-либо образом исчез Путин, то эта война закончилась бы очень быстро, в течение нескольких недель, может, месяцев. Но пока есть Путин, она будет длиться. Много миллионов людей находятся в зависимости от этого преступника.

В Европе мы видим, что накопилась усталость от войны. Что с этим делать? И надо ли с этим что-то делать?

— Люди не могут находиться в стрессовом состоянии долгое время, в какой-то момент начинают привыкать, уставать. Надо просто систематически над этим работать, припоминать людям, что Украина сейчас воюет не только за свою независимость, за себя, но и, как минимум, защищает европейскую цивилизацию от этих варваров.

Чего боитесь больше всего лично?

— Не хочу давать никому надежд испортить мне жизнь. Я промолчу. Без комментариев.

О чем вы мечтаете?

— Поехать в Россию на годовщину расстрела путинской банды. Может, расстрела, может, повешения. Я не знаю, как они кончат, но кончат плохо. Никто за них не выйдет так, как люди выходили в августе 91-го года в Москве. Тогда люди стояли с голыми руками возле Белого дома зная, что они не выдержат штурма, но они продолжали стоять. За Путина никто не выйдет, а его время придет.