Владимир Жгулев: «Говорили «Ты бандеровец». Мне угрожали самые близкие друзья»

Владимир Жгулёв — юрист из Щёлково. Работал инкассатором, потом в МФЦ. Часто ездил к друзьям в Украину, выходил на митинги в поддержку Навального. После 24 февраля 2022 в своем YouTube-канале опубликовал видео в поддержку Украины, за что на него ополчились даже соседи и близкие друзья. Получив череду угроз, в июле 2022-го Жгулёв уехал в Болгарию, где запросил гуманитарный статус.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Жгулев Владимир, я из подмосковного города Щелково, родился и вырос там же. В 2013 году закончил Академический международный институт по специальности юрист гражданского права. Имею практику и в гражданской юриспруденции, и в муниципальной. У меня есть четыре года стажа работы в МФЦ.

Как вы провели 24 февраля 2022 года?

— Честно сказать, в слезах. Это было для меня шоком, потому что эта войн — это незаконное вторжение в Украину, в суверенное государство. В первую очередь я позвонил своим друзьям и подругам в Украине, в Киев, попросил прощения. Мне сказали: «Володь, к тебе нет претензий. Самое главное, не приходи к нам с оружием». Мой ответ был такой: «Этого 100% не будет. Я не пойду в армию, не пойду поддерживать этот режим». Я отказался от участия в каких-либо военных действиях и осудил их. А после я начал выяснять отношение к кремлевскому режиму и к всей ситуации в целом в кругу своих друзей и знакомых. То есть я проводил, грубо говоря, личное дознание, так это называется в юриспруденции. Моя личная статистика повергла меня в шок, потому что многие люди оппозиционных взглядов резко сменили их и стали поддерживать не только Кремль, но и войну в целом, и захват и оккупацию Украины. Для меня это стало неприемлемым, и в дальнейшем я просто ушел в социальную эмиграцию и оборвал контакты со многими людьми: с коллегами, с друзьями, с близкими людьми, с соседями по дому. Так получилось, что я с рождения жил в одном доме, поэтому видеть соседей с улыбкой на лице поддерживающих оккупационные и агрессивные действия Российской Федерации для меня стало неприемлемо. Плюс ко всему социально-политическое давление, Z-символика, агрессивные высказывания первых лиц Российской Федерации, отсутствие оппозиции, репрессивные законы и война, все то, что сейчас происходит в России — это буквально второй том Нюрнбергского процесса.

Как вы проявляли свою антивоенную позицию в России?

— Сразу же после начала войны я зашел на сайт change.org, где был написан крупным шрифтом хэштег «нет войне», от своего имени его подписал и перерепостил его всем друзьям, знакомым, которых знал. Меня тут же уличили в предательстве родины, ведь заниматься таким некорректно, когда твоя страна воюет. Я получил очень много нелестных отзывов о себе, но я с ними смирился. Потом я записал видеообращение на своем YouTube-канале, вследствие чего опять получил ряд осуждений от российского общества и близких друзей. После я пытался ездить на митинги, но когда увидел, как там людей пакуют в покемоны, как принимают и задерживают, я решил больше не участвовать в митингах, потому что зачем оно надо. Я объясню: в любом случае это либо штраф, либо какое-либо заключение и штраф, то есть эти штрафные деньги пойдут на спонсирование войны. Я в этом особо и не видел смысла.

Вы участвовали в митингах до начала полномасштабной войны?

— Да. Это было в 2017 году на митинге Навального. Тогда все начиналось: в городе были не то что сотрудники полиции, а военные грузовики цвета хаки с Росгвардией зеленого цвета, то есть уже полувоенное положение. Мне тогда стало понятно, что гайки режима затягиваются не в сторону свободы граждан.

Как сформировались ваши политические взгляды?

— Тут все просто, главное сложить два плюс два: я смотрел на цены в магазинах и на обстановку в стране. Все началось в 2014 году с оккупации Крыма и юго-востока Украины. Украина — это суверенное государство, его границы установили в 91-м году. Тогда началась пропаганда, пошла вся эта ложь, и мне стало ясно, что кормить две войны, а тем более оккупировать и убивать, я не хочу. В тот же момент была ещё и Сирия, эти две войны шли параллельно. Мне сразу стало ясно, что в России грядет тоталитарный режим.

Вы много раз были в Украине. Чем отличаются ваши личные впечатления о ней от того, что транслирует российская пропаганда?

— Украину я посещал с детства. У них есть свой определенный шарм, менталитет, и он всегда мне нравился. Если мы говорим про пропаганду, то последний раз я там был в 2021 году, и это небо и земля. Я был в Киеве, был на Крещатике, был на Майдане в 21 году, был в Одессе, знакомился с местной молодежью. Всегда был вопрос: «Ты откуда?» — «Я из Москвы, из подмосковного города Щелково» — «Ребята, отлично, как у вас дела? Что у вас происходит? Расскажите, пожалуйста, какие у вас там настроения?» То есть никакой агрессии не было, никто не заставлял меня говорить на украинском языке, все общались на русском. Немає питань, я можу підтримати розмову українською мовою, но это будет видно. Воля к свободе во всех проявлениях, начиная от обычной коммуникации заканчивая политическими настроениями в обществе.

Работая в МФЦ, вы сталкивались с принуждением поддерживать действующую власть на выборах?

— В 2021 году были думские выборы, нас всех собрали и принудительно-приказательным тоном сказали сделать через госуслуги «правильный» выбор, то есть это было склонение к определенному кандидату. Коллектив разделился на три части: кто-то поддерживал «Единую Россию» и Путина, кто-то не поддерживал, а кому-то было без разницы. Я, разумеется, отказался в этом участвовать, потому что, во-первых, это незаконно, во-вторых, я никогда не поддерживал данную власть. В конце концов меня вызвал директор и сказал: «Из 100 человек только двое отказались». Тут мы наблюдаем социальную импотенцию Российской Федерации и российского общества. Все на словах против, но, видимо, кого-то запугали, а на кого-то надавили. Понятное дело, что у всех дети, семьи, кредиты, ипотеки. «Либо ты с нами, либо, пожалуйста, вот бумага, вот бог, вот порог — увольняйся». Я сказал директору: «Извините, я не буду в этом участвовать» — «Больше на поддержку от нас не рассчитывай» — «Да, хорошо», и написал заявление об увольнении. Это было последней каплей в море. Эта достаточно нервная и тяжелая работа с самой социально незащищенной группой граждан. Это голосование показало мне картину нашего микросоциума. Кстати, мне рассказывали, как оно проводилось технически: там стояли двое человек из администрации и контролировали то, как вы заходите в свой личный кабинет и делаете «правильный», а по факту принудительный выбор, и потом вас отпускали.

Почему вы уехали из России?

— Я уехал два года назад из-за опасения получения уголовного срока за свою открытую позицию. Люди, приближенные к силовикам, мне явно намекали: «Заканчивай свою деятельность, заканчивай свои разговоры». Ещё были звоночки от самых близких друзей из-за моей открытой позиции и из-за моего видео. Хоть у меня и небольшая аудитория на канале, ведь это просто личный блог, но тем не менее, мне прямым текстом сказали: «Жди к себе спецслужбы. Я не хочу быть с тобой рядом как друг, я не хочу на это смотреть». Правда, все было сказано в гораздо более оскорбительной форме. У меня не оставалось выбора. Общество и так было поделено на тех, кто поддерживает власть, и на тех, кто не поддерживает, а сейчас, когда началась война, в России идет скрытая холодная гражданская война тех, кто поддерживает войну, и тех, кто не поддерживает. Понятное дело, что репрессивный аппарат в России разросся до небесных масштабов, взять хотя бы Росгвардию, которая по цифрам больше действующей армии. А кому напрямую подчиняется Росгвардия? Президенту Российской Федерации. То есть это федеральный орган, стоящий над МВД, над всеми, и идущий вровень с ФСБ. Это орган федерального масштаба. У нас в менталитете веками складывалась не любовь к инакомыслящим. Ты белая ворона, если выделяешься из толпы, и тебя либо гнобят, унижают и истребляют, либо, если ты имеешь какие-то рычаги давления или власть, показывается обратная сторона этой медали: раболепие и подчинение. Это, в принципе, и произошло с Путиным. Казалось бы, у нас, граждан СНГ, в крови неприязнь к силовым органам и структурам, то есть к полиции, НКВД и подобному, ведь это те граждане, которые производили репрессии в Советском Союзе. Но сейчас большинство россиян любит бывшего чекиста КГБ. Я преклоняюсь перед геройством людей, жгущих военкоматы. В моем городе Щелково парень поджег военкомат и его судили по статье терроризм как террориста. Я понял, что когда идет такая антипатия от близких людей — это конец. Близкие на то и близкие, чтобы поддерживать друг друга и находить компромиссы. А тут тебе говорят: «Ты тварь власовская, бандеровец…» У людей началась такая сильная социально-политическая деградация, что появилось деление на свой-чужой. Это как извращенный Советский Союз: если ты не в партии и не в комсомоле, то всё — все материальные блага пройдут мимо тебя. А если ты красный — все, ты молодец, держи значок и славь Ленина дальше. Я против этого, и к Советскому Союзу не питаю любви, потому что это античеловеческая идеология.

Как вы оказались в Болгарии?

— На тот момент Болгария еще выдавала визы россиянам, так что я оформил её себе и летом уехал. Летом я уезжал, потому что тогда нагрузка на пропускных пунктах была большой и можно было проскочить как отдыхающий. Я въехал сюда по туристической визе в июле 2022 года, прожил месяц, а в сентябре началась мобилизация. После у меня даже не стояло вопроса подаваться ли на гуманитарный статус, поскольку я военнообязанный и у меня есть военный билет, а ещё я видел, как загребают людей на войну — это было просто неприемлемо. Я подался на гуманитарный статус и сейчас нахожусь в стадии рассмотрения.

Чем хороша Болгария для эмигрантов из России?

— Болгария является страной с монофоническим славянским языком, а я люблю славянские языки, здесь есть выход к Черному морю, здесь лояльны к россиянам, здесь шикарная природа. Господи, это прямо реклама получается. Ещё это страна НАТО и Евросоюз, здесь легализовано короткоствольное огнестрельное оружие для граждан. Для меня это большой показатель низкой преступности и законности в стране.

Как отнеслись родители к вашему отъезду?

— Мать у меня полностью аполитична, она пенсионерка, а отец всегда был против действующей власти. Кроме того, он бывший военнослужащий советской армии и афганец. Он уволился в 1989 году, и воочию видел становление российского государства, начиная с веселых 90-х и заканчивая датой своей смерти. Умер он, кстати, в этом году, 1 сентября. Я тогда находился здесь. Он поддержал мои антивоенные взгляды и мое решение о переезде. Он сказал: «То, что делает Россия — неприемлемо, поэтому, сын, ты все сделал правильно».

Как вам дается вынужденная эмиграция?

— В целом, легко. Я работаю охранником комплекса, обязанности обычные — это контрольно-пропускная система и выдача ключей. По сути, я вернулся туда, с чего начал в свои 18 лет, когда учился в институте. Моя трудовая деятельность началась с обычного рядового охранника, потом я дорос до инкассатора, и только потом получил диплом юриста и пошел им работать. Надеюсь, здесь будет то же самое.

Вы чувствуете личную ответственность за то, что эта война стала возможной?

— Конечно. Я гражданин России, я прожил там 32 года, с моих налогов шли деньги на оружие. Может быть, я где-то недожал. Отвечу так: моих действий не хватило для того, чтобы этой войны не было.

Что бы вы изменили в своей жизни, если бы знали, что будет полномасштабное вторжение России в Украину?

— Если бы я знал, как отнесется общество к войне и что война вообще начнется, я бы запустил процесс миграции или беженства — называйте как угодно — еще раньше и уехал бы тоже гораздо раньше.

Почему российское общество не сопротивляется этой войне?

— Давайте возьмем современного россиянина. Он говорит: «Нет войне». Что происходит? Начинается целая цепочка юридической ответственности: либо штраф, либо заключение и подобное. В России, как мы знаем, с заключенными и постзаключенными у нас проблема — это сразу клеймо. Исправительно-трудовые учреждения у нас не исправляют, но это только полбеды — уже судимый человек имеет проблемы с работой. Так что этот человек видит ряд последствий и думает: «Так, от меня отвернутся друзья и родственники, а еще я буду судимый, мне еще и штраф в полмиллиона выкатят. Да зачем оно мне надо?» Это первый момент. Второй момент — так люди сохраняют свою психику. Ты ему показываешь фотку Днепра, на который упала корабельная ракета и снесла дом с людьми, а он говорит: «Я ничего не знаю. Это все не мое». Это, конечно, их не оправдывает, но так есть.

Вернетесь в Россию, если режим Путина падет?

— Нет. А смысл? Я уже посмотрел там на людей, посмотрел на их реакцию: придет новый [вождь] — они будут кланяться ему.

Чего вы боитесь?

— Честно говоря, Путина. Он мне напоминает маньяка, который подбегает к тебе и начинает тыкать в тебя ножом, но при этом улыбается и говорит: «Да все нормально, давай дружить». Я провожу для себя такую параллель. Поэтому я никогда не смотрю его обращения, интервью и высказывания. Хорошо поставленная речь и интонация действительно действуют на людей.

Что бы вы сказали своим друзьям, которые поддерживают российскую агрессию?

— Друзьям, резко и негативно высказавшимся и высказывающимся по сей день в мой адрес по поводу того, что я кого-то предал, подставил, что я враг народа, я отвечу так: прежде чем кого-то предавать, нужно что-то обещать или кому-то присягать. России я никогда не присягал. Нас воспитывали со словами: «Чтобы не было войны», а сейчас повестка сменилась на провоенные взгляды. Люди оппозиционных взглядов, которые после начала войны её поддержали, но после начала мобилизации так и не понюхали военкомат, потому что у кого-то бронь, у кого-то хронь, у кого-то вонь, у кого-то четверо деток — «Я как бы за войну, но на диване» — у меня к вам вопрос: а кто из нас больший предатель? Вы предали оппозицию и легли под свою родину, но и родину защитить вы не можете. Я искренне рад, что они живы, что они никого не убивают, что они целы и сидят дома. У меня нет к ним никакой ненависти, только презрение.

О чем мечтаете?

— Чтобы кончилась война. Ну, сейчас 21 век, ребята.